Опасные чувства

25 глава

ГэбриэльЭнди (Ориджинал)

Маркиз с грохотом, раздавшимся как выстрел в тишине особняка, захлопнул за собой дверь. Оставшись один, лицом к лицу со своими демонами, несколько раз резко тряхнул головой, пытаясь прогнать навязчивые мысли, что терзали его. Сорванный с шеи галстук упал на темный паркет, сюртук, что он держал в руке, натянул на плечи, словно броню, и широкими шагами направился к выходу. Каждый его шаг отдавался гулким эхом в пустом зале, усиливая чувство безысходности.

— Если вы уйдете, не пожалеете ли вы об этом? – прозвучал тихий голос Витторио.

Гэбриэль почувствовал, как по коже пробежал холодок. Он остановился, словно окаменев. В тишине его собственное дыхание казалось оглушительным. Но гнев, словно раскаленная лава, быстро затушил этот страх. Он сжал кулаки, стараясь подавить нарастающую ярость. Гэйб медленно повернулся, его взгляд встретился с теплыми глазами Витторио.

— Мне кажется, вам нужно что-то выпить и все обдумать, – предложил тот, приглашая его в кабинет.

—Вы все слышали? – вопрос Гэбриэля, нарушил тишину кабинета. Он отхлебнул виски, пытаясь согреться изнутри. Витторио наблюдал за ним с печальной улыбкой. — Небольшую часть… – подтвердил он.

– Вы тоже считаете, что я не прав? – спросил Гэбриэль, сдвинул брови и с силой сжав бокал.

— Каждый из вас видит ситуацию по-своему, Ваша Светлость, – ответил Витторио, – но подумайте о последствиях. Если вы сейчас уйдете и бросите Энди на произвол судьбы, не будете ли вы потом мучиться угрызениями совести?

Эти слова пронзили Гэбриэля словно стрела. Он застыл, чувствуя, как внутри него разворачивается настоящая буря.

Закрыв глаза, Гэбриэль увидел последний взгляд Энди, полный недоумения и обиды. Сердце Гэйба сжалось сильнее.

—Вам так чужды эти дети? – спросил Витторио.

— Нет, конечно, – пробормотал он в ответ проведя устало рукой по лицу. – Я с ними почти не общался... Я думал, что Энди проведет немного времени с ними, потом мы уедем и будем только вдвоем… Я… не ожидал, что он так отреагирует.

Гэбриэль чувствовал, как гнев опять заполняет каждую клеточку его тела, как кровь кипит в жилах, желая выплеснуться наружу и смести всё на своём пути. Гнев от ощущения бессилия, что пронзило его насквозь, оставляя ожоги на душе.

—Простите, но я должен уехать, - сдавленным голосом произнес Гэбриэль, сердце которого разрывалось на части. Он задержался у порога, не в силах оторваться от этого места, и добавил, не оборачиваясь: — Энди, я все объясню в письме.

Кивок Витторио был единственным ответом, но в нем было столько боли, что не выразить никакими словами.

Мягкий свет лампы падал на лицо спящего Энди, создавая вокруг него ореол спокойствия.

Пальцы Гейба сжались на косяке двери, словно цепляясь за последнюю надежду. В глазах стояли слезы, но он сдержал их. С тяжелым вздохом маркиз сделал шаг в комнату, он подошел ближе, но рука, сжимающая письмо, дрожала. Гэбриэль смотрел на Энди, словно завороженный, не в силах оторвать взгляда. Горло пересохло, дыхание сбилось. Он прикрыл глаза, пытаясь унять эмоции, бушевавшие внутри. Энди спал, так безмятежно и спокойно, что Гэйб отдал бы все, чтобы разделить с ним этот покой, но судьба распорядилась иначе. Скрипнув половицами, Гэбриэль вышел из комнаты. Холодный воздух обдал его лицо, но не смог унять пожар, полыхавший в груди.

С бешено колотящимся сердцем он поспешил к конюшням. Лошадь уже была оседлана, и конюх, терпеливо ожидая, придерживал поводья. Одним стремительным движением Гэйб взлетел в седло, чувствуя под собой мощное, живое тело животного. Дверь конюшни распахнулась, пропуская его в ночной воздух, и конь, рванувшись вперед, вынес его на освещенную луной подъездную аллею. Копыта соглушительным грохотом врезались в твердую землю, разбрасывая во все стороны фонтаны гравия. Ветер свистел в ушах, а сердце Гэйба отбивало тот же безумный ритм, что и копыта по камням.

Серое утро проникло в комнату сквозь узкие окна, рисуя на стенах причудливые тени. Энди проснулся, ощущая себя пленником собственных мыслей. Вчерашние события давили на него, как тяжелый груз. Его взгляд упал на письмо, лежащее на тумбочке. Сердце замерло. Он медленно протянул руку, но отдернул ее, словно опасаясь его содержимого. Голова была полна хаотичных образов, чувства метались от отчаяния до тревоги. Сделав глубокий вдох, он раскрыл письмо, понимая, что его жизнь никогда не будет прежней.

«Мой дорогой Энди,

Пишу эти строки с тяжелым сердцем, поскольку судьба разлучает нас опять и не знаю на сколько.

Знай, что моя любовь к тебе пылает ярче, чем тысяча солнц. Каждый миг, проведенный в твоих объятиях, был драгоценным камнем, освещающий мой мир. Твой смех, подобный журчанию ручья, наполнял мою душу радостью, а твоя улыбка затмевала даже самый яркий звездопад.

На протяжении этих дней я боролся с мыслями, которые не дают мне покоя. Я понимаю, что мы оба заслуживаем счастья, и, к сожалению, я больше не могу быть тем человеком, который принесет тебе его.

Знай, что мое сердце всегда будет биться только для тебя.

Прошу тебя, не думай, что я не ценю наши отношения и все те прекрасные моменты, что были между нами. Ты остаешься в моем сердце, и я всегда буду благодарен за время, что мы провели вместе.

Вечно твой,

Пембрук.»

Три недели пролетели для Энди как одно мгновение, а может, и как целая вечность. Он старался изо всех сил: улыбался, смеялся, играл с детьми, но внутри все разрывалось на части. Днем он был актером, играющим роль счастливого человека, а ночью, когда все засыпали, его сердце разрывалось от невосполнимой утраты.

Энди стоял у окна, наблюдая, как Витторио уводит детей. Сердце его сжалось от нежности к ним.

Он был благодарен другу за заботу о них и о себе, чувствуя, каково это, иметь заботливого родителя.

Шумная компания, наполненная детским смехом, удалялась все дальше и дальше. Сейчас, в тишине, в голову опять вернулись тяжелые мысли и Энди решил отправился на прогулку, надеясь, что движение поможет ему отвлечься от них.

Он вышел на улицу и его обожгло дыханием зимы, казалось, что оно хочет вырвать из груди не только тепло, но и последние надежды. Мысли Энди были подобны разбитому зеркалу, отражая лишь осколки былого счастья.

А вчерашнее письмо от Эльзы оставило в душе Энди горько-сладкий осадок. Она писала, что счастлива за него, и это согревало его сердце. Ее предвкушение встречи с ним и детьми радовало его, но эта радость сменялась мучительной тоской по несбывшейся мечте: они с Гэбриэлем никогда не будут настоящей семьёй.

Энди понимал, что жизнь продолжается и нужно двигаться дальше, но воспоминания о Габриэле не давали ему покоя. Он чувствовал себя обманутым судьбой, будто его счастье было недосягаемым миражом. Слезы жгли глаза, но он быстро их вытер, не желая, чтобы кто-то заметил его слабость. Ему нужно было быть сильным ради детей и себя. Прогулка не помогла и он решительно направился домой, чтобы заняться делами и хоть так отвлечься от мучительных мыслей.

Дворецкий встретил Энди в холле, его лицо выражало едва заметное беспокойство.

— Вы хорошо прогулялись, синьор Энди? – поинтересовался он, принимая верхнюю одежду и шляпу.

— Благодарю, вполне, – ответил Энди, пытаясь скрыть свою усталость. – Я отправляюсь к себе…

— Прошу прощения, сеньор, но вас ожидают в гостиной…

— Кто?

— Англичани…

Глаза Энди округлились от удивления, а сердце забилось чаще. Он поспешил в гостиную.

В просторной комнате, расхаживая из угла в угол, находился маркиз Пембрук…

Энди замер. Энди перестал дышать.

Услышав звук открывающейся двери, Гэбриэль с улыбкой повернулся, но его улыбка тут же застыла на лице. Энди стоял в дверном проеме, бледный как полотно. Казалось, он вот-вот потеряет сознание. Гэбриэль бросился к нему, но Энди отшатнулся, словно от огня. Его голос дрожал, когда он прохрипел:

— Зачем, вы здесь ваша светлость?

Эмоции Энди метались от боли к ярости. Он смотрел на Гэбриэля так, словно видел перед собой чужого человека.

— Я… – Гэйб прочистил горло, – …

Звук стука в дверь заставил их обоих вздрогнуть. Дворецкий, извинившись, вошел с подносом с чаем и любимыми плюшками Энди. Плюшки божественно пахли корицей, вызывая у Габриэля горькую улыбку.

— Спасибо, Джованни. – Энди посмотрел на угощение и кивнул дворецкому, тот молча поставил поднос на столик и удалился.

Несколько секунд Гэбриэль и Энди молчали, словно не зная, что сказать. Наконец, Гэбриэль произнес:

— Я знаю, что обидел тебя... Но, пожалуйста, выслушай меня…

Энди отвернулся, не желая продолжать этот разговор.

Гэйб ощущал, как его ладони вспотели. Каждый мускул его тела напряжен до предела. Он хотел приблизиться к Энди, но ноги словно приросли к полу. Внутри все кипело от страха, надежды и отчаяния. Гэйб закрыл глаза, пытаясь отвлечься от напряженной обстановки. Энди стоял, как натянутая струна, спиной к нему. Его мягкие волосы, теплая кожа, его аромат манил Гэбриэля. Он отчетливо помнил, как любил подойти к нему сзади, обнять за талию и оставить нежный поцелуй на шее. В такие моменты между ними возникала невероятная близость, словно они были единым целым. Сердце металось в груди, Гэйб сглотнул, чувствуя, как желание вновь испытать эти ощущения нарастает с каждой секундой.

— Предложи мне хотя бы чаю. – попросил Маркиз немного дрожащим голосом.

Энди устало опустился на стул. Он взял фарфоровый чайник, украшенный изящным узором, и налил чай в две тонкие чашки. Пахло бергамотом, и ещё чем-то неуловимым. Гэбриэль взял свою чашку и отпил маленький глоток. Вечерние сумерки окутали комнату мягким, приглушенным светом. Гэбриэль посмотрел на Энди, сидящего напротив него.

- Я хочу поговорить о нас... – начал он, но Энди прервал его.

— О нас? – горько усмехнулся Энди, – От нас что-то еще осталось?

Он поднялся и подошел к окну. За окном был слышен шум города, но Энди его не замечал.

— Я знаю, что уехал, но..., – голос Гэйба предательски дрожал.

— Ты меня бросил, – тихо произнес Энди, обнимая себя. На его лице отражались воспоминания о счастливых днях, которые теперь казались такими далекими.

Старинные часы на каминной полке отсчитывали секунды, тиканье которых казалось слишком громким в тишине комнаты.

Гэбриэль подошел ближе, его голос звучал хрипло.

—Я тебя бросил? Не ты меня? – прорычал он. Энди отступил на шаг, его глаза расширились от неожиданности. — Несколько месяцев назад ты уехал, потому что ты решил, что для меня так будет лучше, я все это время искал тебя... – голос Гэбриэля звучал все громче. Энди склонил голову, его плечи опустились.

— Я просил не искать меня... – Его шепот, наполненный отчаянием, прорезал тишину.

Уютная гостиная, казалось, сжималась вокруг них, усиливая напряжение.

—Ты решил взять Матео и Мию, но не спросил меня хочу ли я? – Голос его дрогнул. Он чувствовал себя виноватым, —Я никогда не говорил, что я не хочу их взять, но ты обиделся, когда я стал задавать вопросы об их будущем…

Гэбриэль скрестил руки на груди, его взгляд устремился в одну точку. Энди нервно передергул напряженными плечами.

— Да, я обиделся! – воскликнул он, повернувшись к Гэбриэлю. — Потому что я знаю, как это жить в нищете и без защиты родителей. За это время они мне стали родными… – прошептал он дрожащим голосом.

— Если бы ты... – начал Гэбриэль, но Энди прервал его резким движением руки.

— Можешь не пытаться, все бессмысленно! Префектура не разрешила мне взять детей. - Сказал он почти неслышно. Энди ссутулился. – Я чувствую себя таким беспомощным. Как я смогу их защитить? - присаживаясь в кресло, корил сам себя Энди. Гэбриэль сел рядом с Энди и обнял его, прижимая к себе.

— Почему? – спросил он, его голос был полон беспокойства.

— По их словам, я некомпетентен, - голос Энди сорвался на хрип, и он уткнулся лицом в плечо Гэбриэля. Тот еще крепче прижал его к себе, чувствуя, как его тело сотрясается от рыданий.

Спустя несколько мучительных минут, Маркиз бережно выпустил Энди из своих объятий, позволяя тому медленно прийти в себя. Гэйб отступил на шаг, а через мгновение он вернулся, держа в руках плотно запечатанный конверт. Сделав несколько шагов, он аккуратно положил его перед Энди.

— Прочти это …

Энди недоуменно посмотрел на Маркиза.

— Это Герб Папы? - Энди произнес с дрожью в голосе от волнения. Сердце колотилось в груди, а руки дрожали. Он осторожно развернул письмо, глаза его расширились от удивления. Пробежав глазами по строчкам, он бросился на шею Маркизу, рыдая от счастья.

— Как? Я не могу поверить, что Папа согласился?–

повторял Энли сквозь слезы. Стояв так обнявшись Гэбриэль

почувствовал, как напряжение, которое он испытывал все это время, наконец-то отпустило. Он крепче прижал Энди к себе.

— Я так боялся, что ничего не получится, - признался Гэбриэль. — Но я ведь маркиз Пембрук, а мой дедушка герцог Эштон всегда был приближен к Прини, так что пару писем и пару шепотков и разрешение у меня в руках.

Энди счастливо всхлипывал в плечо Маркиза.

— Все хорошо, любимый, - прошептал Гэбриэль охрипшим голосом.

Энди смотрел на Гэбриэля глазами, полными нежности и благодарности.

— Я хочу домой, – прошептал Энди вытирая слезы. Гэбриэль кивнул, и Энди прижался к нему еще крепче.

— Я никогда больше тебя не отпущу, - произнес маркиз твердо, а затем, словно боясь, что слов недостаточно, поцеловал Энди нежно и долго.

С улицы доносился звонкий смех детей, возвещая о возвращении с прогулки. Энди и Гэбриэль, с нетерпением ожидавшие их, распахнув дверь и встречали их с широкими улыбками.

Граф тепло обнял Энди и Гэбриэля, не скрывая своего восхищения их счастьем. Однако, когда взгляд графа скользнул по детям, его лицо озарила легкая грусть.

— Я буду очень скучать по вам… - признался он, и его голос дрогнул.

Энди присел рядом с Матео и Мией, начав расспрашивать о прогулке. Дети рассказывали, широко улыбаясь и перебивая друг друга восторженными восклицаниями. Но когда рядом с ними присел Гэбриэль, их выражения лиц мгновенно изменились. Маленькие брови сдвинулись, губы сжались в тонкую линию, в глазах таилась настороженность. Казалось, они оценивали его, пытаясь понять, насколько он безопасен.

Энди, почувствовав напряжение, крепко сжал руку Гэбриэля. Он хотел, чтобы его любимый понял, что все будет хорошо. Гэбриэль улыбнулся ему в ответ, его глаза выражали спокойствие и уверенность.

Постепенно, по мере того как Гэбриэль рассказывал детям смешные истории и показывал им интересные вещи, выражение их лиц начало меняться. Настороженность сменилась любопытством, а затем и улыбкой. Матео и Мия переглядывались, словно спрашивая друг у друга: "А он ведь неплохой, правда?"

В комнате воцарилась теплая и уютная атмосфера. Дети смеялись, задавали вопросы, а Витторио счастливо наблюдал за ними. Он понял, что его друзья решили свои проблемы и создали свою маленькую семью. И хотя ему будет нелегко привыкнуть к тому, что их не будет рядом, он был безмерно счастлив за них.

Дом наполнился суетой подготовки к отъезду Энди, Гэбриэль, Матео и Мии. Чемоданы громоздились у дверей, повсюду лежали разбросанные вещи, а в воздухе витал запах кожи новых чемоданов. Энди казалось, что вот так должно пахнуть счастье. Дети, с сияющими глазами, бегали из комнаты в комнату, то и дело спрашивая: "А это можно взять?".

Взрослые, не скрывая волнения, суетились, упаковывая последние вещи. В сердце каждого таилась смесь радости и грусти: радость от

предстоящего приключения и грусть от разлуки с Витторио и с его домом.

Вечером накануне отъезда Гэбриэль и Энди получили приглашение от герцога Казати. Тот, желая организовать для них прощальный ужин, был полон радушия. Однако, скованные своими планами, они с сожалением, отказались. Выразив герцогу глубокую благодарность за гостеприимство и содействие в решении вопросов с графом Риззи и детьми, Гэбриэль тепло с ним попрощался.

— Гэбриэль, я был рад нашему знакомству, — сказал герцог, крепко обнимая его. — Искренне надеюсь, наша встреча не последняя.

Гэйб кивнул, подтверждая свои добрые намерения.

Граф Витторио стоял на пороге гостиной, его взгляд скользил по знакомой софе и столу, где они с детьми провели столько счастливых часов. Предрассветный туман окутывал все вокруг, словно мягкий плед, усиливая ощущение нереальности происходящего. В руках он сжимал плюшевого медвежонка - любимую игрушку Мии.

– Я никогда не забуду вас, мои дорогие, – прошептал он, глядя в их сияющие, полные слез глаза. – Вы стали для меня родными. Помните, что я всегда буду здесь, в вашем сердце.

Матео подбежал и крепко обнял графа, уткнувшись носом ему в плечо. Его голос дрожал:

– Мы тоже будем скучать по вам, Сеньор! Спасибо вам за все!

Мия, смотрела на графа с широко раскрытыми глазами, по ее щекам текли слезы. Она протянула к нему маленькую ладошку, и он бережно положил в нее медвежонка.

– Я буду спать с ним каждую ночь, – обещала она, ее голос едва слышен.

Энди и Гэбриэль, стоящие рядом, не мог сдержать слез. Они знали, как сильно граф привязался к Энди и детям, и как тяжело ему дается это расставание.

Гэбриэль подошёл к графу и обнимая, поблагодарил за все. Потом взял детей за руки, вывел их на улицу.

Энди и граф Витторио остались одни в гостиной. Они молча смотрели друг на друга не в силах оторвать взгляда.

— Знаете, Витторио, я никогда не забуду, вас и нашу первую встречу, - улыбаясь сказал Энди, дрожащим голос. Граф улыбнулся.

— И я никогда не забуду то, как ты, мой юный друг, научил меня ценить и радоваться каждому моменту моей одинокой жизни, - ответил он.

— Я никогда не забуду всех вас, - шептал Витторио, охрипшим голосом. Энди, не сдерживая слез, уткнулся лицом в плечо графа, не желая отпускать его.

— Я тоже буду скучать, Витторио, - прошептал Энди, глядя в его грустные глаза. В этот момент они поняли, что их встреча оставила изменила всю их жизнь.

Сердце графа Витторио разрывалось от тоски, когда карета отъехала от палаццо. За считанные недели они стали для него не просто знакомыми, а настоящей семьей.

Ветер плевался дождем, заставляя кучера сильнее кутаться в теплый плащ. Дождь стекал по стеклам, превращая мир за окном в размытые пятна. Внутри кареты было тепло и оживленно. Путешественники сидели в мягких сидениях, на столике лежали картинки дорожной игры, и все вчетвером были поглощены ей. Периодически раздавался веселый и задорный детский смех.

Гэбриэль и Энди, словно волшебники, рисовали перед глазами детей яркие картины их будущего в Англии. Гэбриэль обещал им, что у каждого будет свой собственный маленький мир в их новом доме: уютная комната, где можно построить крепость из одеял, или тайное место для чтения книг.

Он описывал огромный особняк, библиотеки, полные таинственных книг, секретные проходы, ведущие в удивительные места. Энди же рассказывал о красотах английской природы: о старых парках с вековыми деревьями, о загадочных замках, хранящих тайны веков, и о шумных рынках, где можно найти все что угодно.

В дороге они часто останавливались в придорожных гостиницах, чтобы отдохнуть. Гэбриэль и Энди придумали историю, что они — итальянская семья, чтобы меньше привлекать внимания. Гэбриэль представился вдовцом с детьми, а Энди — его младшим братом.

Глубокая ночь накрыла Лондон мрачным покрывалом. Карета, скрипя колесами, остановилась перед особняком. Из кромешной темноты вынырнул дворецкий, его фигура, словно призрак, появилась из тусклого света газовых фонарей. Сдержанным жестом он откинул дверцу, и в свете факела предстали уставшие лица Гэбриэля и Энди, на руках которых мирно спали дети.

— Добро пожаловать, Милорд. – Кивнул Хэмилл, открывая дверь шире.

Гэбриэль, словно держа сокровище, бережно передал спящую Мию Хэмиллу. Сам же, с маленьким Маттео на руках, направился в дом. Энди, подобно заботливой наседке, устало следовал за ними. Комната была залита мягким лунным светом, проникающим сквозь окна с белоснежными занавесками. Мягкий ковер приглушал звуки шагов, а на стенах висели нежные пастельные картины. Положив Маттео и Мию в уютную кровать, Гэбриэль отошёл, позволяя Энди накрыть их теплым одеялом. Улыбнувшись, он с облегчением вздохнул, видя, как дети спокойно спят.

— Мы дома. — произнес Энди устало и счастливо.

Они обменялись взглядами, полными нежности и облегчения.