Она готова на бильярдном столе (20 фотографий)
🛑 ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻
Она готова на бильярдном столе (20 фотографий)
Марк Леонард - книга: "XXI век — век Европы"
Леонард Марк
СОДЕРЖАНИЕ:
Введение 5
ГЛАВА 1
Незримая рука Европы 17
ГЛАВА 2
«Порознь мы выстоим,
вместе — падем»
35
ГЛАВА 3
Оружие Европы — закон
56
ГЛАВА 4 Революционная сила пассивной агрессии
77
ГЛАВА 5
Европейский способ ведения войн
89
ГЛАВА б
Стокгольмский консенсус
107
ГЛАВА 7
Сохранение национальных
демократий в Европе 133
ГЛАВА 8
Европа-50
152
ГЛАВА 9
Брюссель и Пекинский консенсус
170
ГЛАВА 10
Конец американского
мирового порядка
185
ГЛАВА 11
«Эффект домино» в регионах мира
205
Приложение
218
Выражение благодарности
220
Примечания
227
Durch Ihre @Erwähnung werden Personen dieser Diskussion hinzugefügt und per E-Mail darüber informiert.
Es wird geprüft, ob die erwähnten Personen Zugriff haben…
Die zugewiesene Person wird benachrichtigt und ist dafür verantwortlich, die Aufgabe als erledigt zu markieren.
Sie sind nicht berechtigt, Kommentare hinzuzufügen.
СИЛА СЛАБОСТИ И
СЛАБОСТЬ СИЛЫ: ПОЧЕМУ XXI ВЕК БУДЕТ ВЕКОМ
ЕВРОПЫ
Посреди Пенсильвания-авеню в Вашингтоне,
на контейнере из-под молока сидит женщина средних лет с обветренным лицом и
копной темных волос. Окруженная написанными от руки плакатами, призывающими к
ядерному разоружению, Консепсьон Пиччиотто раздает свои небрежно напечатанные
листовки любому прохожему, который остановится послушать ее. Уже двадцать один
год эта удивительная женщина круглосуточно несет свою вахту у Белого дома,
позволяя себе спать в сидячем положении всего три часа за ночь, чтобы не
нарушить строгие законы о бродяжничестве, действующие в штате
Колумбия. Невозможно оставаться
равнодушным при виде ее убежденности и твердых нравственных принципов; но так
же невозможно не испытывать горечи при мысли о тщетности дела, отнявшего у нее
лучшие годы жизни.
Большинство
американцев без труда догадываются, что Консепсьон родом из Европы. Они
считают, что вера европейцев в международные организации и нормы международного
права, как и вера Консепсьон в возможность мира во всем мире, — это слабость и
наивность, заблуждение, то есть роскошь, которую Америка после 11 сентября
уже не может себе позволить. Для многих Консепсьон выглядит как живое
воплощение европейского настроя: бездельница, привыкшая пользоваться благами
бесплатно, и беспомощная идеалистка. Средства к существованию она получает от
американского государства и пользуется защитой вашингтонского департамента
полиции, не тратя ни цента на его содержание. И при этом у нее хватает наглости
сидеть у ворот Белого дома и выражать недовольство линией поведения, выбранной
теми, кто ее содержит и защищает.
Более
того, с ней согласились бы и многие европейцы. Согласно общепринятой точке зрения,
время Европы пришло и ушло. Отсутствие перспектив развития, разногласия,
фанатичная приверженность соблюдению законности, нежелание демонстрировать
военную мощь и за
косневшая экономика отнюдь не мешают Старому свету
противостоять Соединенным Штагам, более влиятельным ныне, чем великий некогда
Рим на пике своего могущества, и способным применить силу ради достижения
своих целей. Нам говорят, что если американской империи предстоит доминировать
в течение следующих пятидесяти лет, то затем эстафету примут китайцы и индусы
и во второй половине столетия мир будет принадлежать им. Однако проблема
заключается не в Европе, проблема в пашем устаревшем понимании силы.
СЛАБОСТЬ
СИЛЫ
Несмотря на все разговоры об
американской империи, последние два года, помимо всего прочего,
продемонстрировали ограниченность американского могущества. Экономическое
превосходство Америки над остальным миром кануло в лету (в 1950 году ВВП
Соединенных Штатов превосходил западноевропейский в 2 раза, а японский — в 5
раз; сегодня ВВП США равен по величине ВВП Европейского союза и превышает ВВП
Японии менее чем в два раза 1 . Политическое могущество США также
идет на убыль (неспособность Америки добиться поддержки европейцев и даже
настолько экономически зависимых от США стран, как Мексика и Чили, по
казала, что право сказать «нет»
Соединенным Штатам падает в цене). На самом деле американское господство четко
выражено только в двух направлениях: первое — способность вести интенсивные
войны с применением обычных вооружений и побеждать в них, а второе — повсеместное
распространение американской массовой культуры 2 . Джозеф Най
охарактеризовал оба эти метода американского самоутверждения как «жесткую» и
«мягкую» силы — способность добиваться своего при помощи кнута и пряника 3 .
В настоящее время превосходство в обеих этих сферах влияния все больше обесценивается.
Терроризм
и оружие массового уничтожения дают возможность отчаянным и слабым нейтрализовать
военную машину сверхдержавы 4 . А постоянные речи администрации Буша о
государствах-изгоях, как и военные угрозы в их адрес, фактически провоцируют
их к выбору такой тактики действий. К тому же, по мере того как эта
администрация становится одержимой «жесткой» силой, она все больше подрывает
«мягкую» силу Америки, заменяя представление об Америке-избавительнице страхом
перед хаосом, который несет ее война с террором. Как сказал Дэвид Каллео: «В то
время как неразборчивая Европа видит мир, в котором все являются
потенциальными друзьями, воинственная Америка живет в мире, где каждая
независимая
сила является потенциальным
врагом» 5 . Парадокс заключается в том, что чем больше эта двуликая,
как Янус, империя бахвалится своей силой, тем менее она способна достигать
своих целей на мировой арене.
Чтобы
представить себе процессы XXI века, нам необходима революция в нашем понимании
силы. Напыщенная риторика в адрес американской империи упускает из виду тот
факт, что область военного и дипломатического влияния США весьма ограничена
как вглубь, так и вширь. Одиноко стоящая сверхдержава может осуществлять
подкуп, запугивание, навязывать свою волю почти повсеместно в мире, но стоит ей
отвернуться — и ее власть ослабевает. Сила Европейского союза, напротив,
характеризуется широтой охвата и глубиной: попав однажды в сферу его влияния,
страны меняются навсегда. В течение пятидесяти лет, находясь под защитой американских
мер по обеспечению безопасности, Европа создавала «демократическое сообщество».
Европа делала ставку на многообещающие размеры своего рынка, на привлекательность
членства в Союзе или сотрудничества с ним, чтобы преобразовывать общественное устройство
самых различных государств изнутри. По мере того как Индия, Бразилия, Южная
Африка и даже Китай будут развиваться экономически и проявлять себя
политически, европейская модель продемонстрирует им исключи
тельно удобный и многообещающий путь преумножения их
благосостояния при одновременном обеспечении их безопасности. И они присоединятся
к ЕС в построении «Нового века Европы».
СИЛА
СЛАБОСТИ
Если в поисковую систему Оооц1е в Интернете ввести слова «Европа» и «кризис»,
появится более четырех миллионов ссылок. Газеты так часто употребляли эти
слова вместе, что они стали почти неразделимыми в сознании: за последние
пятьдесят лет не проходило ни дня без газетных материалов о европейских
разногласиях, неспособности достичь целей, дипломатических спорах,
непреходящем ощущении неудачи. Однако историки видят картину совершенно в
другом свете, чем журналисты. Они описывают континент, чья внешняя политика
является одной из самых успешных в истории. Они говорят нам, что всего лишь за
пятьдесят лет война между европейскими державами стала немыслимой, что
экономика европейских стран догнала Америку и что Европа помогла преодолеть
диктаторский режим целому ряду стран и привела их к демократии.
На
карте мира историки очерчивают зону европейского влияния, распространяющуюся
словно синее масляное пятно в
бурном море, от западного побережья Ирландии до востока Сре диземноморья; от Северного полярного круга до I пбралтарского
пролива и затягивающую в свой фарватер все новых членов. А вокруг этой окрашенной
в синий цвет территории Европейского союза (на которой проживает свыше 450 миллионов
человек) можно выделить еще одну область с населением 385 миллионов человек,
имеющую общие сухопутные и морские гранимы с ЕС. 11а окружающих эту область
территориях проживает еще 900 миллионов человек, гсспейшим образом связанных с
Европейским союзом торговыми и финансовым сотрудниче-
< | пом
и отношениями взаимопомощи. Эти2 мил- .чплрпл человек (одна треть населения
земли) про I милки м I просфоре» —зоне европейского |'и'11п 1VI, ко торая
постепенно претерпевает пре- <)Г>|м юпашш в русле европейского проекта и
пе- рпшмас I европейские методы ведения дел 6 .
11о
поскольку новости нам сообщают журналисты, а не историки, силу Европы часто
принимают за слабость. Однако когда такая страна, как Россия, подписывает
Киотский протокол о запрете промышленных выбросов веществ,
<
пособствующих парниковому
эффекту, чтобы уладить отношения с Европейским союзом; когда Польша
отказывается от существовавшей десятилетиями практики и вводит конституционную
защиту этнических меньшинств, чтобы по
лучить разрешение вступить в ЕС;
когда исламистское правительство Турции, чтобы не навлечь на себя
недовольство Брюсселя, отказывается от предложений своей собственной партии
относительно уголовного кодекса, в котором нарушение супружеской верности каралось
бы по закону; или администрация правого крыла республиканцев проглатывает
горькую пилюлю и обращается к ООН за помощью в отношении Ирака, — тогда нам
следует поставить под вопрос наше определение силы и слабости.
Мы
можем видеть, что возникла новая сила, мощь которой измеряется не величиной
военного бюджета или превосходством в области высокоточных ракетных
технологий. Эта сила действует в течение длительного времени и направлена
скорее на преобразование мира, чем на достижение победы в коротких схватках.
Сила Европы — это «преобразующая сила» 7 . И когда мы перестанем
смотреть на мир глазами американцев, мы сможем увидеть, что каждая составляющая
европейской «слабости» на самом деле является гранью ее необычайной «преобразующей
силы».
Европа
не выставляет напоказ свою мощь и не говорит о «единственно разумной модели
прогресса». Вместо этого она, словно «незримая рука», действует, проникая
сквозь наружную оболочку традиционных политических структур. Британская палата
общин, британские
гулы общего права и британские
государственные служащие по-прежнему существуют, но все они стали проводниками
политики Европейско- го союза. И это не случайно. Создавая общие стандарты,
которые вводятся в действие через национальные институты, Европа может распространять
свое влияние, не превращаясь в оовект враждебных действий. В то время как
каждая компания, посольство и военная база < 'педипенных Штатов являются
мишенью для террористов, умение Европы держаться в тени позволяет ей расширять
сферу своего влияния в мире, по провоцируя подобной ситуации. Тот факт, н го у I.(нет единого лидера, а существуем целая сеть центров
власти, объединенных оГнией
политикой п общими целями, означает, чю она может расширять свои границы, охва-
I ып.1',1 |цч Оолыиее число стран, не рискуя рас- И.п п.( Я, п продолжать
предоставлять своим членам преимущества, обеспечиваемые положением крупнейшего
мирового рынка.
В
отношениях с другими странами европей- цев по интересует классическая
геополитика. ()пи в первую очередь
рассматривают другую сторону проблемы: какие ценности поддерживает данное
государство? Каковы его конституционная система и законодательная база?
Фанатичная приверженность Европы принципу соблюдения законности означает, что
она может полностью трансформировать страны, в отношения
с которыми вступает, а не просто
оказывать поверхностное воздействие на них. США смогли сменить режим в
Афганистане, а Европа изменяет все польское общество, начиная с его экономической
политики и законов о собственности до внутренних отношений с нацменьшинствами
и набора продовольственных продуктов на столах граждан.
Европа
изменяет страны не угрозой вторжения в них: самая большая угроза со стороны ЕС
— это отказ иметь с ними дело. В то время как Европа принимает самое деятельное
участие в восстановлении Сербии и поддерживает ее стремление
«реабилитироваться» в качестве европейского государства, США не дают Колумбии
подобной надежды на интегрирование посредством международных организаций или
структурообразующих фондов, а предлагают ей только временную «поддержку»
американских групп военных инструкторов и помощь, а также суровую свободу
американского рынка.
Создав
крупнейший на планете единый внутренний рынок, Европа стала экономическим гигантом,
который, по некоторым оценкам, уже является самым крупным в мире 8 .
Однако образцовой европейскую экономику делают ее особенности: сдерживание
материального и социального расслоения общества позволяет членам ЕС сократить
расходы на борьбу с преступностью и тюрьмы; европейская энергосберегающая эко-
помика способна защитить их от
резких повышений цен на нефть; ее социальная модель обеспечивает людям досуг и
время, которое они могут проводить со своими семьями. Европа олицетворяет собой
синтез энергии и свободы, которые дает либерализм, со стабильностью и
благосостоянием, которые обеспечивает социальная демократия. По мере того как
благосостояние человечества будет расти, преодолевая рубеж удовлетворения
основных потребностей, таких как утоление голода и сохранение здоро- в!»я,
европейский образ жизни будет обретать все более притягательную силу.
Европейская модель вдохновляет
последователей по всему миру, и они создают собственные сообщества с ближайшими
соседними го- ( уллретвами. Этот «эффект регионального домино- изменит наши
представления о политике, жономике и даст новое определение силы дли XXI века.
ПРОЕКТ НОВОГО ВЕКА
ЕВРОПЫ
11редставьте себе мир, в котором
царят спокойствие, процветание и демократия. Мир, где малые страны являются
такими же суверенными, как и большие. Мир, где значение имеет то, что вы
соблюдаете закон, а не то, с кем вы — с нами или против нас; где ваши
демократические цен
ности важнее того, что вы сделали
на этой неделе для войны с терроризмом; где при населении всего в 400 тысяч
человек можно быть частью самой большой экономической системы в мире. То, что я
прошу вас представить себе, и есть «новый век Европы».
Эта
книга не является попыткой оправдать все просчеты Европы. Их у нее в избытке:
начиная с абсурдности ее общей сельскохозяйственной политики до слабости ее
иммиграционной политики; от недостатка напористости на мировой арене до
излишнего усердия в разработке стандартов. Но вместе с тем настоящая книга является
попыткой защитить Европейский союз от его противников: как от тех, кто
старается скрыть поразительные достижения Союза, обвиняя его, зачастую
несправедливо, во всевозможных грехах, так и тех, кто во имя дела интеграции
Европы хочет превратить Союз в нечто иное — в федеральное государство по американскому
образцу. И тем и другим удалось ввергнуть европейцев в уныние. Моя цель —
помочь сбросить гнетущие узы пессимизма, охватившего наш континент, пока этот
пессимизм не стал сбывающимся пророчеством.
Когда-то казалось, что
будущего не существует, а есть только недавнее прошлое, — залитое кровью,
обремененное геноцидом, и так повсюду. С каждой ^ ) новой концепцией европейского объеди
нения количество погибших станови- лось все больше:
184 тысячи жертв во франко-прусской войне, 8 миллионов в г Первой мировой войне, 40 миллионов
во Второй мировой войне 1 .
Великие планы и харизма вождей почти уничтожили континент. Чтобы мир мог оправиться,
требовалось чудо, но Европа не могла заставить себя снова поверить в
романтических героев-лидеров. Французский поэт Поль Валери сумел уловить и в
нескольких словах выразить состояние Европы в 1945 году: «Наши надежды
туманны, наши страхи вполне определенны» 2 .
Именно
поэтому легендарное избавление Европы от этой исторической
ситуации возглавили не великие
герои войны, не люди, подобные Черчиллю или де Голлю, вдохновлявшим нации на
борьбу, а группа почти не известных технократов, задавшихся целью устранить
оружие из будущего Европы. Ключевой фигурой был Жан Монне, маленький,
невзрачный, приземистый французский чиновник, который неизменно напоминал
журналисту Энтони Сэмпсону героя романов Агаты Кристи Эркюля Пуаро.
Вклад
Монне заключался в четком представлении о том, что никому не следует иметь
далеко идущих планов и как именно можно осуществить сотрудничество на этой
основе. Он воспользовался наблюдением Валери и сделал его лозунгом,
определившим организационную структуру Европы. Он дал возможность боязни
конфликтов стать движущей силой европейской консолидации и оставил
неопределенными цели этой консолидации, позволив каждому полагать, что Европа
идет его путем. И до сегодняшнего дня Европа — это путь, не имеющий конечного
пункта назначения, политическая система, избегающая грандиозных планов и конкретного
определения ожидаемых результатов, что так характерно для американской политики.
Отсутствие у Европы далеко идущих планов служит ключом к пониманию ее силы.
Первым
принципом Монне было избегать программ. «Декларация Шумана», подписан-
пан Францией и
Германией в 1950 году и положившая начало проекту европейского строительства,
сделала отсутствие планов главным принципом: «Общая Европа не будет построена
сразу или по единому генеральному плану. Она будет строиться посредством
конкретных постижений, которые сначала будут создавать солидарность йе 1ас1о» 3 .
Монне работал в злополучной Лиге Наций после Первой мировой иойны и понимал,
что необходимо начинать с конкретных форм сотрудничества, а не с иллюзорной
идеи международного сообщества. Он старался связать Францию и Германию путем
объединения производства угля и стали: промышленность, создававшая средства
ведения войны, теперь должна была заложить основы мира. Монне всегда
придерживался тактики сосредоточения внимания на технических деталях, а не на
важных политических вопросах, к которым тяготеют заголовки газет. Он старался
разрешать спорные вопросы разбивая пх на составные части— намного легче достичь
соглашения по тарифам на уголь и сталь, чем по вопросам войны и мира. И
поскольку правительства Франции и Германии оказались втянуты в бесконечные
переговоры, вероятность того, что они начнут воевать, уменьшилась.
Лучшим
способом в корне изменить реальное положение дел оказалось постепенное измене
ние — то, что Монне называл
«еп^гепа^е»*. Каждое соглашение о сотрудничестве на европейском уровне
неизбежно должно было привести к еще одному соглашению, углублявшему
европейскую интеграцию. Когда европейские лидеры договорились об отмене
тарифов, в центре их внимания оказались барьеры нетарифные, такие как
нормативно-правовое регулирование, нормы в области здравоохранения и техники
безопасности, квалификационные требования. Когда вопросы по многим нетарифным
барьерам были решены путем создания единого рынка, европейские лидеры
сосредоточили свое внимание на единой валюте. Теперь все более и более широкие
круги политиков и должностных лиц были заинтересованы в европейской интеграции.
Проводились тысячи встреч между представителями правительств разных стран,
что, попросту говоря, означало, что они очень хорошо узнали друг друга. Теперь
они уже сами стали думать о таких вещах, которые могли бы делать вместе.
Своеобразные
методы работы Монне послужили образцом, по которому стала вестись работа Европейского
союза. Стэнли Кливленд, о
Голая и очень красивая девка
Очаровательно татуированые девочки
Голая русская модель