Он так видит

Начнем с самого громкого инфоповода — номинации на премию Gotham Awards за роль второго плана в фильме Шона Бейкера «Анора». Впереди «Оскар» — как ощущения?

Давай будем честны: номинанты на «Оскар» еще не объявлены, пока это только прогнозы изданий. Понятно, что «Оскар» — часть огромной индустрии и о нем много пишут, но буду ли я номинирован, мы узнаем 17 января. Так или иначе, я просто с интересом наблюдаю за происходящим, стоя в стороне. Что до Gotham Awards, то да, я уже в номинации. Церемония пройдет 2 декабря в Нью-Йорке, и я планирую на ней быть. (Юра не взял награду, зато уже после выхода интервью получил номинацию на «Золотой Глобус» — прим. редакции)

Для тебя как для актера важны премии?

Нет. Я не придаю этому большого значения, потому что знаю, как все устроено изнутри. Это история не про справедливость, а про стечение обстоятельств. Я не обесцениваю и безумно благодарен наградам, которые у меня есть и еще будут. И конечно, премии — важная площадка для соперничества. А здоровое, насколько это возможно, соперничество порождает желание профессионально расти. Но в моей идеальной картине мира все это должно быть по любви. Как если бы мы с тобой сели играть в шахматы — ты выиграл, я выиграл, но мы оба играем из интереса, а не ради победы.

Как тебе удалось попасть в «Анору»? Из точки «здесь и сейчас» для российского актера это выглядит как задача с огромной звездочкой.

Как оказалось, Шон Бейкер заметил меня еще в 2021-м на Каннском кинофестивале, где я представлял с командой Юхо Куосманена фильм «Купе номер 6». Спустя год Шон позвонил и сказал, у него есть для меня роль. Забавно, что я ничего о нем не знал и спросил, где посмотреть его работы. Он прислал, мы созвонились — и начали работать вместе. Шон уникальный человек и художник: он двигается только своим путем, только в своем направлении и только как чувствует, несмотря на обстоятельства.

Какие впечатления от работы с американской командой?

Я не отметил никакой разницы по сравнению с работой в интересном проекте с российской командой. Думаю, потому что мы снимали авторское кино, а оно для американской киноиндустрии не совсем типично. Все процессы шли расслабленно и свободно: мы много общались, проводили время вместе, что-то обсуждали, придумывали. Да, я слышал, что в больших американских проектах все устроено по-другому, но я пока в таких не работал.

Ты быстро преодолел языковой барьер?

Знаешь, иногда даже люди, которые разговаривают на одном языке, не слышат и не понимают друг друга. Желание это сделать — самое важное, особенно сегодня. Для всего остального есть переводчики. Даже в наших телефонах.

Не могу не спросить: о чем ты говоришь с Анджелиной Джоли на снимке с фестиваля в Торонто, который обошел весь интернет?

Я был в Торонто с «Анорой», Анджелина с «Марией» Пабло Ларраина. Она просто шла мимо и сказала: «Спасибо за фильм».

Вы с твоим партнером по «Аноре» Марком Эйдельштейном сейчас будто связываете нашу российскую культуру с западной. Согласен?

Я бы очень хотел, чтобы так было. Считаю, что если уж говорить о культуре, у нас одни культурные корни. Но разъединяться проще, чем соединяться. Поэтому если есть возможность быть какой-то ниточкой, я безумно рад быть ею. Особенно учитывая то, что я никогда не стремился работать исключительно на Западе. Да, мечтал попробовать, и, как это часто бывает, мечта постепенно проросла в жизнь. Что-то схожее происходит у тех, кто вешает на стену карту желаний. Но сниматься только на Западе я не стремился никогда. Более того, уже имея этот опыт, я понял, что такого уровня диалога в искусстве, как в России, там у меня никогда не будет. Полностью преодолеть разницу в менталитете невозможно — да, есть какие-то общие места, но куда важнее локальные коды, на основе которых создается искусство. Например, мы с тобой выросли в одно время в одном месте, у нас один бэкграунд. Определенные вещи нам не нужно не то что разъяснять, даже обсуждать: они уже в нашей крови, и мы можем строить что-то на следующих, более глубоких уровнях. Самые интересные вещи для себя я могу делать только в России.

Завершая историю с «Анорой», скажи честно, тебе самому кино понравилось?

Я не могу быть объективен: это наш ребенок, и я его априори люблю. Думаю, плохого я в нем не увижу, даже если буду присматриваться. Но при этом я с большим интересом слушаю всю отрицательную критику, если она обоснованная.

При очевидной лавине популярности, которая на тебя обрушилась, ты, кажется, ее полностью игнорируешь и вообще взял какую-то социальную аскезу.

Потому что есть мудрость предков: они определили грехи, и тщеславие — один из них. Зачем тратить энергию на мысли о популярности? Но я участвую в социальной и публичной жизни по мере необходимости — нельзя сказать, что я совсем уж затворник. Просто основа моей жизни совсем не в этом. Жена (актриса Анна Шевчук. — Прим. ред.), две дочки, родители — вот что на самом деле составляет мою жизнь. В ней, естественно, есть место быту, самореализации: мне нужно все то же, что любому человеку, и для этого приходится контактировать с внешним миром. А еще у меня есть душа, и она ищет истину, предназначение. Я пытаюсь понять, зачем я здесь, что я делаю, что я должен делать, — бесконечный нравственный диалог с самим собой, который тоже является основой принятия решений. Просто светить лицом и «строить свой бренд» мне не интересно.

А у тебя бывает состояние, когда не интересно абсолютно все?

Вообще, мы, люди, интересные существа: внутри нас постоянные противоречия. Какими бы мы счастливыми ни были, почему-то постоянно существуем в конфликте с собой. И тут встает вопрос крайностей: если их допускать, любое состояние усугубляется и может завести в тупик. Я пытаюсь отслеживать крайности в зачатке.

Ну хотя бы ревность из-за роли тебе не чужда?

Не чужда, с ней я тоже стараюсь бороться. Конкуренцию можно же направить в нужное русло — подумать, что я должен сделать, чтобы пойти дальше. Можно обозлиться на то, что кажется тебе несправедливым, а можно понять, почему Бог посылает испытание. Можно вырасти, а можно деградировать за одну секунду.

Сейчас ты работаешь над фантастической экшен-драмой Николая Рыбникова «Девятая планета», которая выйдет в 2026-м. Если не брать в расчет сюжет, о чем для тебя это кино?

О любви. Мы наблюдаем путь влюбленных, которым мешают быть вместе, но они продолжают идти вперед и тем самым дают всему человечеству шанс на новую жизнь.

Съемки проходят не только в Москве, но и в Марокко и на острове Сокотра, неподалеку от побережья Сомали. Что оказалось для тебя самым запоминающимся, а что неожиданно сложным?

На острове мы снимали другую планету: природа Сокотры уникальна, там много непривычных взгляду ландшафтов, растений. Было очень жарко, а когда очень жарко, скорость мысли сильно замедляется. Это, в свою очередь, замедляло все процессы, в том числе бытовые. Мы жили в палатках, и элементарный душ превращался в задачу, на которую нужно потратить иногда много времени и ради которой нужно постараться.

Тяжело тебе дались такие условия?

Если есть цель, то нет ничего сложного. У нас она была, и мы к ней двигались в том темпе, в котором могли. Я благодарен своей профессии в том числе за то, какое количество невероятных мест она для меня открывает. До этого, например, я был в Якутии на съемках триллера «Кончится лето» Владимира Мункуева и Максима Арбугаева, который выйдет в феврале 2025 года, — тоже невероятное место. Не думаю, что сам когда-нибудь добрался бы до Якутии или инопланетной Сокотры.

Веришь в существование девятой планеты?

Физически нет. Но это красивый способ рассказать историю, которая, к сожалению, невозможна на нашей планете и при этом так нужна людям, как мне кажется. Особенно сегодня.

Ты заметил, что российские режиссеры сейчас сконцентрировались буквально на паре жанров: исторический фильм и фэнтези, сказка? Почему все поголовно отворачиваются от реальности?

Сейчас очень непростое время, а в непростое время хочется отлететь. Пускай в ненастоящий мир, но в нем гораздо лучше. В нем есть надежда на то, что со всем можно справиться, все преодолеть. И ведь это правда так. Безумно важно бороться за эту надежду и давать ее зрителю.

14 февраля 2025-го у тебя еще одна громкая премьера — фильм Феликса Умарова «Пророк. История Александра Пушкина». Ты когда-нибудь мечтал сыграть «наше все»?

Нет, никогда даже не думал об этом. Несмотря на то что Пушкина знает каждый, по сути его не знает никто. Из настоящего человека он превратился в недосягаемый памятник, легенду, с которой «началась русская культура». На съемках я пытался разобраться, кто этот человек, и открывал для себя героя — как, надеюсь, откроет его для себя зритель. Суперъяркая жизнь, очень противоречивая личность, умеющая по-настоящему страстно любить и одновременно завидующая всем. Очень структурированный, любознательный и работоспособный человек, чутко чувствующий мир. При этом заносчивый до того, что мог проиграть в карты все свои деньги, за одну секунду поругаться с влиятельными людьми. Порой совершенно не думающий о последствиях. Горящий и сгорающий без остатка — невероятная энергия. Очень сложно, но круто было с ней взаимодействовать.

Меня поразило, что твоим агентом работает жена. Во-первых, как так вышло? Во-вторых, как Аня совмещает собственную актерскую карьеру с менеджментом твоей? И главное — как вам удается не разругаться в пух и прах?

Все получилось само собой: я в очередной раз искал агента, в очередной раз не мог найти подходящего для того жизненного этапа человека и попросил Аню временно взять на себя его обязанности. И это случайно оказалось удачным решением: мы вместе со школы, всегда рядом, и когда у меня были другие агенты, я все равно все обсуждал с ней. Никто не знает меня так хорошо, как Аня. Многие вещи, которые пришлось бы объяснять другому человеку, ей я могу не объяснять: она чувствует и понимает. И да, при том что Аня мне помогает, она продолжает развиваться и в своей актерской карьере. Я очень респектую ей за все, что она делает. И за все, что мы делаем вместе. А по поводу разругаться — просто у нас есть отдельный чат для обсуждения работы «Дела-делишки», а есть чат для признаний в любви. Аня, я тебя люблю.