Одиночество в обломках

КорнТонкла

Город тонул в ночном ливне, огни его отражались в лужах, словно тысячи светлячков. Машина мчалась по мокрой дороге, Корн крепко сжимал руль одной рукой, а другой держал руку Тонкла. Они во весь голос подпевали зажигательной мелодии, их голоса сливались со звуками дождя и мотора в единую композицию.

— А точно стоит туда ехать, Корн? Как-то я не уверен…— Тонкла задумчиво почесал затылок.

Корн, нетерпеливо постукивая пальцами по рулю, рассмеялся:

— Да брось малыш! Чего ты боишься? Мы ведь уже три года вместе, а ты все еще не привык к моим друзьям. Давай повеселимся! — И, сжав его руку чуть сильнее, добавил. – Разве ты не хочешь провести этот вечер со мной?

Тонкла замялся, не зная, что сказать. Корн, видя его сомнения, поднес его ладонь и мягко поцеловал ее.

— Не волнуйся, милый, — прошептал он, глядя в его глаза. — Мне все равно, что скажут другие… Я хочу быть с тобой, и точка. И это самое главное. Его глаза светились нежностью. — Я буду рядом с тобой всегда, что бы ни случилось.

Тонкла почувствовал, как его сердце заколотилось быстрее.

— Кстати, тебя пригласил сам Майкл. Он сказал, что без тебя вечеринка не будет такой веселой. Тонкла удивленно поднял брови.

— Майкл? Серьезно?

Внезапно яркий луч фар со встречи пронзил темноту, ослепив Корна и Тонкла. Сердце Тонкла ухнуло в пятки. Дворники бешено заплясали по мокрому стеклу, но ничего не могли сделать против настырного света. Корн, стиснув зубы, резко вывернул руль. Машина неумолимо неслась навстречу неминуемому столкновению.

Время словно замедлилось. Визг тормозов, грохот дождя по крыше, звук рвущегося, как бумага, металла— все слилось в единый единый чудовищный и непоправимый аккорд. Тонкла смотрел на приближающуюся стену света, его зрение затуманилось слезами.

Он чувствовал, как сердце выпрыгивает из груди и посмотрел в глаза Корна, полные ужаса и решимости. Их руки сжались так крепко, словно стараясь удержать друг друга в этом безумном танце смерти. И в последний миг, перед тем как темнота поглотила их, Тонкла понял, что никогда не хотел бы разжать эту хватку.

Тонкла медленно моргал, пытаясь сосредоточиться. Где он? Что случилось? Голова гудела, словно внутри били молотком. Воспоминания о последней секунде перед ударом всплывали в памяти, вызывая новый приступ паники. Вдруг дверь резко распахнулась, и в проеме появился силуэт. Его лицо, освещенное мигающим красным светом, казалось неестественно бледным. Тонкла вздрогнул и отшатнулся.

— Вы в порядке? —- голос пожарного звучал где-то далеко. Тонкла медленно кивнул, хотя чувствовал себя так, будто его тело парализовало. Глаза невольно скользнули к месту, где секунду назад сидел Корн. Изогнутый металл исказил очертания автомобиля, превратив его в груду бесполезного железа. И только окровавленная рука Корна, была единственным напоминанием о том, что здесь только что была жизнь. Сердце Тонкла сжалось в ледяной комок.

— Корн! Корн! – голос Тонкла сорвался на крик. Он потянулся к месту где сидел Корн, но его остановили крепкие руки спасателя. — Корн?! – повторил он, его глаза были полны отчаяния. Повернувшись к спасателю, он прохрипел: —Что с ним? Что с ним?!

Спасатель, видя его состояние, смягчился.

—Там работает команда, – ответил он, – Они делают все возможное. Вам нужно выйти из машины, чтобы вас осмотрели.

Тонкла с силой сжал окровавленную руку Корна. Она была холодная и безжизненная. — Скажите, что с ним?! – Он закричал, не в силах подавить нахлынувшую бурю эмоций.

Сердце бешено колотилось, отбивая тревожный ритм в висках. Спасатель, видя его отчаяние, мягко, но твердо попытался отстранить его.

—Вам нужно выйти из машины, чтобы мы могли его достать, – произнес он спокойным, но твердым голосом. Тонкла кивнул, но его ноги словно приросли к месту.

Как только ноги коснулись твердой земли, колени Тонкла подкосились. Он едва удержался на ногах, чувствуя себя так, словно весь мир кружится вокруг него. Спасатель подхватил его под локоть и повел к карете скорой помощи. Сердце Тонкла все еще колотилось в бешеном ритме, а в голове крутились одни и те же вопросы: что с Корном? Все ли будет хорошо?

Тонкла предложили отвезти в больницу, но он отмахнулся от этой мысли, словно от надоедливой мухи.

— Я не могу оставить его одного! – выкрикнул он, переходя на шепот.

Он не мог поверить, что все это происходит на самом деле.

Время тянулось бесконечно медленно. С каждой секундой тревога в его сердце нарастала. Он ходил взад-вперед, сжимая и разжимая дрожащие руки, словно пытаясь собраться.

Внезапно, до Тонкла донеслись чужие слова:

—Второй не выжил.

Эти слова отпечатались в его сознании, словно раскаленное клеймо. Мир вокруг померк, звуки стихли. Он чувствовал себя так, словно упал в бездонную пропасть.

Не в силах поверить услышанному, он рванулся вперед, будто неистовая буря. Ноги несли его, не подчиняясь разуму. Каждый шаг отдавался в висках пульсирующей болью, но он не замечал этого. Ему нужно было убедиться, что это неправда, что это всего лишь кошмарный сон.

— Корн! Корн! – крик Тонкла разорвал тишину. Он оттолкнул стоящих спасателей и бросился вперед.

Сердце разрывалось от боли, когда его взгляд упал на безжизненное и окровавленное лицо Корна. Мир вокруг сузился до этой ужасной картины. Он упал на колени, прижимаясь лбом к холодному телу. Слезы катились по щекам, оставляя мокрые дорожки.

— Корн, как же я без тебя... – его голос был полным отчаяния...

Тонкла сидел на краю кровати, пустой взгляд устремлен в стену. Ещё утром они планировали вечер на Хэллоуин, смеялись, строили планы. А сейчас … Все изменилось в одночасье. В памяти всплывали яркие картины их утра: солнечные лучи, пробивающиеся сквозь шторы, аромат свежесваренного кофе, улыбка Корна, несущего поднос с завтраком. Но вместо привычного завтрака они отдались страсти, не подозревая, что это будут их последние счастливые мгновения.

День похорон был для Тонкла сплошным туманом. Он помнил лишь размытые силуэты людей, слышал отдаленные голоса, которые произносили соболезнования. Каждое слово отдавалось в его сердце тупой болью. Ему хотелось закричать, чтобы этот кошмар закончился, чтобы все это оказалось сном. Но вместо крика из его груди вырывался лишь хриплый стон.

Тонкла вошел в квартиру, и на него накатило настолько сильное чувство одиночества, словно стены сжались вокруг него. Каждый уголок напоминал о Корне: его любимое кресло, не допитая чашка кофе, оставленная книга. Сердце разрывалось от боли. Теперь все это было пропитано горем. Осознание того, что именно его требовательность, его эгоистичное желание развлечений привело к такой трагедии, разрывало его изнутри.

Он упал на колени, уткнувшись лицом в холодный пол. Слезы лились градом, смывая с его лица следы былого счастья.

— Если бы я только не требовал уделять мне больше внимания... – повторял он снова и снова, словно мантру. Вина давила на него тяжелым грузом, не давая ни на минуту забыть о содеянном.

Время неумолимо шло вперед, а Тонкла словно погрузился в глубокую яму отчаяния. Его брат Дом, видя страдания брата, изо всех сил пытался вытащить его из этого состояния. Он устраивал встречи с друзьями, уговаривал его прогуляться, но все было бесполезно. Тонкла отстранился ото всех, его глаза потухли, а улыбка исчезла с лица. Он просто существовал, не чувствуя радости жизни.

Все говорили, что время лечит. Но Тонкла чувствовал, что с каждым днем эта рана разрастается, словно злокачественная опухоль. Боль от утраты Корна стала его единственным спутником. Когда Дом пришел с очередным приглашением пойти к друзьям, Тонкла не выдержал. Его терпение лопнуло. Он выгнал брата, крича, что больше не хочет ничего слышать про веселье и друзей.

В тот момент Дом решил дать брату время, надеясь, что тот сам выберется из этого мрачного состояния. Прошло уже несколько месяцев, а Тонкла все так же тонул в пучине отчаяния. Каждый визит к брату превращался для Дома в мучительное испытание. Он видел, как страдания медленно пожирают Тонкла изнутри, и чувствовал себя бессильным. С каждым днем тревога за брата все больше охватывала его.

Родные и близкие, видя страдания Тонкла, пытались ему помочь, предлагали обратиться к специалисту.

Но Тонкла лишь отмахивался ото всех, прячась в своей комнате. Его душа была разорвана на части, и он не верил, что кто-то сможет залечить эту рану. Корн был его всем: его любовью, его смыслом жизни. И теперь, когда его не было, мир казался Тонклу пустым и безрадостным.

Прошел год. Год мучительных воспоминаний и бессонных ночей.

Дом делал все возможное, чтобы облегчить страдания брата. Наконец, ему удалось уговорить Тонкла посетить колумбарий. Это было непростое решение, но Тонкла понимал, что должен попрощаться с прошлым и попытаться начать новую жизнь. У самого входа на кладбище Тонкла остановился, словно окаменев. Страх перед болью, которую ему придется пережить, оказался сильнее. Он развернулся и убежал, скрываясь в знакомых стенах квартиры. Там, в тишине и одиночестве, он отдался горю, рыдая навзрыд.

Сумерки окутали комнату, превращая ее в пещеру. Тонкла проснулся с ощущением, что за ним наблюдают. Он напряг слух, пытаясь уловить любой звук. В воздухе витал странный запах, а в углу комнаты мерцало слабое свечение. Тень отделилась от стены, медленно приближаясь к кровати. Ее очертания были размыты, но Тонкла четко чувствовал ее присутствие. Страх сковал его тело, и он не мог пошевелиться.

Он медленно моргнул, пытаясь прогнать сон. Но сон не исчезал. Перед ним, четко очерченный в сумерках, стоял Корн. Его любимый Корн, живой и невредимый. Сердце у Тонкла ухнуло вниз, а потом взмыло к горлу. На дрожащих ногах он поднялся и, словно во сне, пошел навстречу ему. Он протянул дрожащую руку, словно боясь, что это всего лишь мираж.

— Это ты, Корн? — прошептал Тонкла, его голос сорвался. Корн кивнул, и в следующую секунду Тонкла оказался в его объятиях. Мир вокруг словно растворился, оставив только их двоих. Поцелуй был нежным и одновременно страстным, полным невысказанных слов и эмоций.

Их тела сплетались в единое целое, словно две части одной души. Воспоминания нахлынули лавиной, но Тонкла не давал им себя поглотить. Он отдался этому моменту целиком, ощущая, как энергия Корна наполняет его. Это было больше, чем просто физическое влечение – это было единение душ.

Время словно остановилось. Они лежали, сплетенные в объятиях, наслаждаясь каждым мгновением этой долгожданной встречи. Тонкла провел пальцами по бархатистой коже Корна, вспоминая все те ощущения, по которым так тосковал.

— Я так скучал, — прошептал он, голосом хриплым от нахлынувших чувств. Корн улыбнулся и, наклонившись, поцеловал его в лоб.

— И я, родной.

В этом простом признании звучала целая гамма эмоций — любовь, нежность и глубокая привязанность.

— Ты же не уйдешь? —- спросил Тонкла тихо. Он вцепился в руку Корна, словно пытаясь удержать его в этом мире. Его глаза были полны ужаса и отчаяния. Корн лишь покачал головой, его взгляд был полон печали.

Он сжал руку Тонкла сильнее, словно пытаясь передать всю глубину своих чувств.

— Я не могу остаться, любимый, — С трудом выговорил он. — Но знай, в каждой своей новой жизни я буду искать тебя. Я буду ждать тебя…

Слёзы катились по щекам Тонкла, словно бесконечный поток. Корн бережно вытирал их большим пальцем, сердце его разрывалось от боли.

— Не плачь, мой дорогой, — нежно, но грустно прошептал Корн. — Наше время вместе было прекрасным... Но жизнь продолжается. Ты должен жить ради нас обоих. Ты слишком молод, чтобы сдаваться. Обещай …— Корн прижал голову к животу Тонкла, обнимая его крепко. — Я знаю, как тебе больно, любимый. Я вижу, как ты себя винишь. — добавил Корн

тихо, но с ясной твердостью.— Но не надо. Это было мое решение, и я бы принял его снова, миллион раз. Потому что моя любовь к тебе сильнее всего.

— Я не могу без тебя... —- Прошептал Тонкла, едва сдерживаясь.

Корн приложил палец к его губам, успокаивая.

— Можешь, любимый! Обещай, что попытаешься… — произнес Корн спокойно. — Я верю в тебя. Ты сильный, ты справишься. Проживи эту жизнь ярко, за нас обоих.

Тонкла кивнул. Корн крепко прижал его к себе и поцеловал в губы, передавая всю свою любовь и надежду.

— Не уходи, не покидай меня! —- Слова Тонкла превратились в крик, полный ужаса. Он прижал свои ладони к лицу Корна, словно пытаясь удержать в этом мире.

— Я люблю тебя, больше жизни, Тонкла, —- прошептал Корн, его голос дрожал.

—И и... я тебя... —Но было уже поздно. Корн начал таять, словно туман в рассветных лучах, медленно растворяясь в воздухе, оставляя после себя лишь пустоту и невыносимую боль.

Как только тень Корна растворилась в воздухе, Тонкла вновь погрузился в пучину отчаяния. Слезы градом катились по лицу, смывая остатки надежды. Но спустя несколько мучительных минут он, словно вынырнув из бездны, пришел в себя. Холодный душ помог ему немного прийти в себя, а легкий перекус — хоть как-то наполнил пустоту внутри. Встреча с Корном была как глоток свежего воздуха, вспышка света в кромешной тьме. Казалось, именно этого ему так не хватало все это время.

— Привет, Дом! – раздался бодрый голос Тонкла. – Слушай, а не хочешь сегодня куда-нибудь сходить?...