Очередной Зорькин. Попытка перевода
Елена Лукьянова
Реакция доктора юридических наук Елены Лукьяновой на статью председателя Конституционного суда Валерия Зорькина «Буква и дух Конституции», опубликованную в «Российской газете».
У меня было много работы, но я все же честно и ответственно прочла очередной лонгрид председателя Конституционного суда России. Как, впрочем, читала и все предыдущие, поскольку ученые-конституционалисты обязаны изучать подобные тексты по определению. А вдруг в них окажется что-то серьезное для анализа? В данном случае в качестве предмета исследования перед нами предстала интрига «почему и зачем». Для и ради чего эта статья? Ведь в ней не оказалось ничего принципиально нового. Практически все ее положения уже многократно обсуждались в юридическом сообществе и выводы по ряду позиций были примерно такими же. Попробуем разобраться.
Итак, общеизвестно и обосновано научным сообществом, что:
— в российской Конституции в силу особенности ее подготовки и принятия в 1993 году наличествует значительное количество дефектов и пробелов;
— тем не менее, нам не нужна кардинальная конституционная реформа, а недостатки Основного Закона могут быть скорректированы и устранены различными юридическими способами.
Именно с этого и начинает Зорькин. Казалось бы, ничего особенного. Но если уметь читать между строк и знать стилистику председателя КС, возникают основания для беспокойства. Зорькин ведь практически криком кричит: «Представления же о том, что путем радикальной конституционной реформы можно развернуть ход событий в каком-то более правильном направлении, — не просто поверхностны и недальновидны, но и опасны». То есть первопричиной, по-видимому, все же является обострившаяся внутриэлитная дискуссия о конституционных изменениях. Но отчего Зорькин так боится конституционной реформы? Какая разница Конституционному суду, с каким конституционным текстом работать?
Полагаю, его крайне тревожат давние и упорные слухи о ликвидации Конституционного суда и о передаче его полномочий Верховному суду. И основания для подобной тревоги есть. Все мы видели, как легко и непринужденно был «скушан» Высший арбитражный суд. При этом никто не подавился, а юридическое сообщество почти что промолчало. Кроме этого, уже несколько лет упорно не восполняется постепенно уменьшающийся состав Конституционного суда за счет достижения судьями предельно установленного законом возраста. Уже сейчас судей на три человека меньше конституционно установленного числа. В ближайшие годы истекут полномочия еще шестерых судей, и замены им в обозримой перспективе не предвидится. Отсюда опасения, что начало любого конституционного процесса станет непосредственной угрозой для 125 статьи Конституции. И, похоже, Зорькин этого панически боится.
Поэтому он отвлекает внимание читателей на другие положения Основного Закона — на явно видимый дисбаланс в системе разделения властей, на опять же зримо превышенное федеральное вмешательство в полномочия субъектов, на отсутствие правовых ограничений безгранично широкой активности администрации президента. Непонятно только, что его не устраивает в 12 статье Конституции. Ведь местное самоуправление вполне может себя противопоставлять органам государственной власти, поскольку НЕ является ее «нижним, локальным звеном». Это не местные Советы народных депутатов, а самостоятельная система со своими полномочиями и задачами. И он сам себе противоречит, приводя в пример коммуны Швейцарии.
Еще одна скрытая тема, которую можно разглядеть в зорькинском тексте — это вопрос о так называемой российской «конституционной идентичности» и о «пределах конституционной уступчивости». Тема эта любима и лелеема председателем давно со времени его первого конфликта с ЕСПЧ по делу Константина Маркина. Похоже, Зорькин претендует на то, чтобы возглавляемый им Суд был официально наделен статусом «истины в последней инстанции» в случае возникновения подобных разногласий. То есть примерно так: «расширьте мне рамки полномочий, и я определю вам все необходимые с позиции политической целесообразности пределы, в которых будет существовать российская конституционная доктрина в сочетании с Европейской Конвенцией».
Какие еще выводы можно сделать из статьи? Ну, например, что Зорькин много смотрит телевизор и является целевой группой для российской пропаганды. Отсюда его пассажи про нарастающие внешние вызовы, про особенности национального понимания достоинства и о новом месте в мире, на которое якобы претендует Россия. Еще можно сделать вывод о том, что у председателя Конституционного суда не вполне внятная политико-философская ориентация. Он застрял где-то посередине между российскими позитивистами ХIХ века, социал-демократией и либерализмом, между Иваном Ильиным и Львом Гумилевым, между свободой, правами человека и общинным коллективизмом. Получился этакий философско-правовой ерш. И ему в этой острозазубренной щели крайне неуютно. Но это не про Конституцию, хотя, отчасти, и про нее. Потому что главный конституционный судья страны, в основу Конституции которой, по его же словам, «заложены доктрина неотчуждаемых прав человека и принцип правового равенства», должен руководствоваться именно ими, а не противоречащими им теориями.
Все остальные экзерсисы вполне можно отнести к разряду благих пожеланий и абстрактных размышлений на тему юридической науки и практики. В том числе и странные мысли об искусственном внедрении в России двухпартийной системы, которую совершенно невозможно установить конституционным путем.
У вас есть интересные новости из вашего региона? Присылайте их в наштелеграм-бот
Читайте нас в Яндекс.Новостях
Подписывайтесь на наши соцсети: