Общество усталости. Негативный опыт в эпоху чрезмерного позитив. Хан Бён-Чхоль.
...За пределами дисциплинарного общества
Сегодняшнее общество – это уже не дисциплинарное общество Фуко из богаделен, сумасшедших домов, тюрем, казарм и фабрик. Его место давно заняло совсем другое общество – общество из фитнес-студий, офисных высоток, банков, аэропортов, торговых центров и генетических лабораторий. Общество XXI века – это уже не дисциплинарное общество, а общество достижений (Leistungsgesellschaft). Его обитатели также зовутся уже не «послушными субъектами», а субъектами достижений. Они сами себе предприниматели. Те стены дисциплинарных заведений, что отграничивают пространства нормального от пространств аномального, ныне кажутся архаичными. Аналитика власти Фуко не может описать психические и топологические изменения, которые произошли с переходом от дисциплинарного общества к обществу достижений. Часто используемое понятие «общество контроля» также не соответствует этому переходу. Оно все еще содержит слишком много негативности.
Дисциплинарное общество – это общество негативности. Оно определяется негативностью запрета. Негативный модальный глагол, который им управляет, – это «не-сметь». Глаголу «должен» также присуща негативность, негативность принуждения. Общество достижений все больше избавляется от негативности. Усиливающееся дерегулирование напрямую уничтожает ее. Безграничное «мочь» – вот позитивный модальный глагол общества достижений. Его коллективная множественная форма в утверждении «Yes, we can»[13] как раз выражает позитивный характер общества достижений. На место запрета, приказа и закона встают проект, инициатива и мотивация. Дисциплинарным обществом все еще управляет «Нет». Его негативность производит сумасшедшего и преступника. Общество достижений, в свою очередь, порождает больного депрессией и неудачника.
Смена парадигмы от дисциплинарного общества к обществу достижений характеризуется непрерывностью в одном отношении. Социальному бессознательному, очевидно, присуще стремление к максимизации производства. Начиная с определенного показателя производительности, дисциплинарные методы или негативная схема запрета быстро упираются в свои границы. Для повышения производительности парадигма дисциплины заменяется парадигмой достижений или позитивной схемой способности, потому что с определенного уровня производительности негативность запрета имеет блокирующий эффект и затрудняет дальнейший рост. Позитивность способности гораздо эффективнее негативности долженствования. Так социальное бессознательное переключается с долженствования на способность. Субъект достижений быстрее и продуктивнее послушного субъекта. Тем не менее способность не отменяет долженствования. Субъект достижений остается дисциплинированным. У него за плечами дисциплинарная стадия. Способность повышает уровень производительности, достигаемый с помощью дисциплинарных методов, императива долженствования. С точки зрения повышения производительности, между долженствованием и способностью существует не разрыв, а непрерывность.
Ален Эренберг видит корень депрессии в переходе от дисциплинарного общества к обществу достижений: «Карьера депрессии начинается в тот момент, когда дисциплинарная модель управления поведением, которая авторитарно и с помощью запретов приписывает роли социальным классам и обоим полам, отбрасывается в пользу нормы, которая требует от каждого личной инициативы: она обязует каждого быть самим собой. <…> Страдающий депрессией не полон сил, его изнуряет усилие стать самим собой»10. Проблема в том, что Ален Эренберг рассматривает депрессию только с точки зрения экономики самости (Selbst). Согласно ему, к депрессии ведет общественный императив слушаться только самого себя. Для него депрессия – это патологическое выражение краха попыток позднесовременного (spätmoderne) человека стать самим собой. Но к депрессии напрямую ведет еще и нехватка отношений, характерная для возрастающей фрагментации и атомизации социального. Об этом аспекте депрессии у Эренберга не говорится. Он также не замечает и присущее обществу достижений системное насилие, которое вызывает психические инфаркты. Не императив слушаться только самого себя, но принуждение к достижениям вызывает депрессию от истощения. В этом отношении синдром выгорания выражает не истощенную Самость (Selbst), но скорее истощенную, выгоревшую душу. Согласно Эренбергу, депрессия распространяется там, где приказы и запреты дисциплинарного общества отступают перед личной ответственностью и инициативой. В действительности больным делает не переизбыток ответственности и инициативы, а императив достижений как новый приказ позднесовременного трудового общества.
Ален Эренберг ошибочно отождествляет тип человека современности с ницшеанским суверенным человеком: «Суверенный человек, который подобен самому себе и чей приход провозглашал Ницше, вот-вот в массовом порядке станет действительностью. Над ним не стоит ничего, что могло бы сказать ему, кем он должен быть, потому что он якобы слушается только самого себя»11. Ницше как раз сказал бы, что тот тип человека, который вот-вот в массовом порядке станет действительностью, – это не суверенный сверхчеловек, а последний человек, который всего лишь работает12. Новый тип человека, беззащитный перед лицом переизбытка позитивности, лишен всякой суверенности. Депрессивный человек – это то animal laborans[14], которое эксплуатирует само себя, причем добровольно, без принуждения извне. Оно – хищник и жертва сразу. Самость в особом смысле слова – это все еще иммунологическая категория. Но депрессия ускользает от любой иммунологической схемы. Она возникает в тот момент, когда субъект достижений не может больше мочь. Она есть прежде всего усталость от творчества и возможностей (Schaffens- und Könnensmüdigkeit). Жалоба депрессивного индивида на то, что ничто невозможно, возможна только в обществе, которое верит, что нет ничего невозможного. Мочь-больше-не-мочь ведет к деструктивным упрекам самому себе и аутоагрессии. Субъект достижений находится в состоянии войны с самим собой. Депрессивный индивид – это инвалид этой внутренней войны. Депрессия – это заболевание общества, которое страдает от переизбытка позитивности. Она отражает то человечество, что ведет войну с самим собой.
Субъект достижений свободен от внешней инстанции господства, которая принуждала бы его к труду или даже эксплуатировала бы. Он сам себе господин и суверен. Поэтому он никому не подчиняется или же подчиняется самому себе. Этим он отличается от послушного субъекта. Исчезновение инстанции господства не ведет к свободе. Скорее оно приводит к совпадению свободы и принуждения. Тем самым субъект достижений вверяет себя принуждающей свободе или свободному принуждению к максимизации достижений13. Эксцесс труда и достижений обостряется до самоэксплуатации. Оно эффективнее эксплуатации со стороны других, потому что оно сопровождается чувством свободы. Эксплуататор одновременно является эксплуатируемым. Хищника и жертву больше нельзя различить. Эта самореферентность порождает парадоксальную свободу, которая в силу присущих ей структур принуждения оборачивается насилием. Психические заболевания общества достижений как раз и являются патологическими манифестациями этой парадоксальной свободы.
Глубокая скука
Переизбыток позитивности проявляется как переизбыток раздражителей, информации и импульсов. Он радикально изменяет структуру и экономику внимания. Из-за этого восприятие фрагментируется и рассеивается. Возрастающая нагрузка на работе также требует особых методов управления временем и вниманием, которые опять же влияют на структуру внимания. Многозадачность как метод управления временем и вниманием не представляет собой цивилизационного прогресса. Многозадачность – это не способность, которой человек мог бы обладать только в трудовом и информационном обществе поздней современности. Скорее речь идет о регрессе. Многозадачность как раз широко распространена среди диких зверей. Это метод управления вниманием, который необходим для выживания в дикой природе.
Зверь, занятый потреблением пищи, должен одновременно обращать внимание и на другие задачи. Он должен, например, отгонять голодных конкурентов от своей добычи. Он должен постоянно следить за тем, чтобы его самого не сожрали. Одновременно он должен стеречь своих отпрысков и не сводить глаз со своего полового партнера. В дикой природе зверь вынужден распределять свое внимание между различными формами деятельности. Поэтому он не способен погрузиться в созерцание – ни пока жрет, ни пока спаривается. Зверь не способен погрузиться в созерцание своего партнера, потому что он одновременно должен прорабатывать фон. Не только многозадачность, но и такие активности, как компьютерные игры, требуют широкого, но плоского внимания, похожего на бдительность дикого зверя. Недавние общественные тенденции и структурное изменение внимания все больше сближают человеческое общество с дикостью. Моббинг[15] сегодня, к примеру, принимает масштабы пандемии. Забота о благой жизни, к которой принадлежит и налаженная совместная жизнь, все больше отступает перед заботой о выживании.
...