"Обнаружились факты присутствия срочников"

К слову, не удивлюсь, если, начиная от уровня окружных штабистов и выше, о том, что там есть срочники, и правда никто не знал. Сейчас объясню, почему я так думаю.

Когда я служил в армии и был ещё в учебке, как раз только начинались разговоры о контрактной службе, только были то ли приняты первые соответствующие законы, то ли изданы первые соответствующие указы и приказы, а в части спустились первые разнарядки типа "Обеспечить набор военнослужащих по контракту". Понятно, что в первые недели никто особенно на этот контракт не спешил: явление новое, даже те, кто, в общем, был склонен к чему-то такому, хотели сначала разобраться, подумать, посоветоваться с кем-нибудь. Между тем, в армии же как заведено? Если "сверху" спущена какая-то инициатива, каждый уровень командования начинает опасаться, что с него вот-вот спросят по поводу выполнения. А по какой-то причине военные начальники обычно очень боятся говорить начальству, что у них ничего не готово. Даже если вроде бы в соответствии со спущенным приказом пока и не должно быть готово. Не совсем готово может быть. А совсем не готово — это какое-то просто табу. Даже если по совершенно объективным причинам не может быть готово, сказать об этом начальству не решится почти ни один офицер. Разве что анонимно, переодевшись в штатское, уйдя предварительно в отпуск, замаскировавшись и подготовив себе алиби. Какой-нибудь капитан или старлей, честно информирующий начальство о том, что на самом деле происходит, считается безрассудным героем. А среди полковников таких уже просто нет: полковниками такие, как правило, не становятся. По крайней мере, так было в 90-е.

Так вот, власти и высшее командование тогда едва-едва заговорили о контрактниках, а значит в частях должны были немедленно появиться контрактники, которых надо было, если что, предъявить начальству. Какими одни должны быть, эти контрактники, ещё толком никто не понимал, но почему-то было представление, что лычки на погонах у контрактного сержантского состава должны быть красные, а ещё контрактники должны быть непременно не в кирзачах, а в ботинках. Ну и командование нашего учебного полка взяло человек двадцать срочников из первой батареи и велело им изображать контрактников:

во-первых, им, несмотря на то, что все они были рядовыми, выдали широкую красную ленту и велели всем нашить на погоны старшесержантские и старшинские сопли,

во-вторых, где-то половине из них выдали берцы, но на всех не хватило, поэтому остальным сначала приказали носить с полевой формой ботинки от парадки, а когда выяснилось, что их не хватает даже на то, чтобы нормально обеспечить комплектной парадкой нескольких человек от батареи, уходящих в выходные в увал, тем псевдоконтрактникам, кому не хватило берцев, приказали укоротить кирзачи: типа издалека это можно было принять за берцы (на самом деле нет),

в-третьих, им было даже не разрешено, а приказано не подшиваться и ходить, расстегнув верхнюю пуговку,

и, наконец, почему-то предполагалось, что подготовка контрактников должна чем-то отличаться от подготовки срочников, поэтому их каждый день водили в тир для стрельбы из ПМ и пару раз даже в самом деле дали из него пострелять.

Продолжался этот театр ровно до ближайшего визита проверяющих из округа. Псевдоконтрактников издалека показали окружным полковникам, а после их отъезда вернули в батарею, велев спороть красные лычки, подшиться, застегнуться и вернуть ботинки в каптёрку, а также жёстко взъебав за обрезанные сапоги.

Честно говоря, меня уже тогда изумляло это дурное представление. Я не понимал, как можно вышестоящему начальству выдать срочников за контрактников, учитывая тот простой факт, что контрактников в полку нет вообще. Я думал, что штаб округа должен был иметь, во-первых, точную поголовную статистику, во-вторых — как минимум, мог запросить финансовую отчётность и увидеть, что никаких выплат никаким контрактникам не проводится. Ну и задаться вопросом: что же это за клоуны с красными лычками?

Однако вскоре, когда сам стал контрактником (настоящим) и, во-первых, так ни разу за всю службу и не смог добиться получения "квартирных", а, во-вторых, за каждые выездные учения получал деньги одновременно и в батальоне, в котором числился, и в штабе, к которому был прикомандирован, заподозрил что с порядком с внутренней отчётностью, в т.ч. финансовой, в вооружённых силах всё не так ясно и однозначно, как мне представлялось. То есть, видимо, окружные и в самом деле, наверное, могли тогда, увидев этот недовзвод в нелепых красных лычках и обрезанных сапогах, поверить, что в полку двадцать контрактников.

Это, правда, было в далёком 1993-м году, когда и в армии, и в стране в целом был лютый бардак, обусловленный свежим, так сказать, сломом социально-экономической парадигмы. Однако я не думаю, что такое вот поведение офицеров тогда внезапно появилось на пустом месте и к нынешнему времени полностью сошло на нет. Армия — институт весьма консервативный. Наверное, конкретные способы запудривания мозгов начальству там сейчас другие; может быть, сейчас уже не надо никого переодевать, может быть, достаточно подправить какую-нибудь строчку в базе данных — я не знаю. Но всё же нынешних офицеров воспитывали тогдашние. Как минимум, отчасти и некоторых. И очень может быть, что нынешние штабные, решавшие направить туда-то такие-то части и подразделения, вполне могли быть уверены, что срочников в оных нет. Я могу предположить множество вариантов создания такой ситуации, но, поскольку не знаю, как всё обстоит на самом деле, озвучивать эти гипотетические варианты не буду. Отмечу только, что не удивлюсь, если ситуация со срочниками — результат хитрости нижестоящего командования, имевшей целью не получить втык от командования вышестоящего. Не удивлюсь, если хитрость эта применялась в уверенности, что речь идёт о рядовых учениях, а дальше все, кто знал и был причастен, тупо затихарились, почуяв, что простым втыком уже не отделаются.