Рассказывает Объект 0568-87-1

Ох уж эта генная инженерия - никогда не знаешь, кого придётся бояться завтра.

Рассказывает Объект 0568-87-1:

Я хочу поделиться своей историей. Не знаю, насколько она страшная для других, но мы с друзьями до сих пор не говорим об этом. Вообще не знаю, что это на самом деле было, но я знаю, что я видела и слышала.

Все произошло два года назад, летом 2010. Все, наверное, помнят ту удушающую жару и смог, стоявший тогда над городом и несколькими областями. Мы с друзьями искали место для игры, обшаривали заброшки на предмет коридоров и колоритных катакомб. И вот уже к концу августа, когда адское пекло сгинуло прочь, нам улыбнулась удача. Одна моя знакомая живет в сельской местности, и, узнав о наших поисках, предложила посмотреть заброшенное здание корпуса их местного ОПХ. Путь неблизкий, но если место хорошее, оно того стоит.

Собрались, поехали. Я, мой парень, Денис, и друг Миша. С собой у нас было все необходимое - палатка, спальники, консервы, аптечка - ну все как обычно, кто легкий на подъем, тот знает. Час на электричке, двадцать минут автобусом и еще минут десять пешком. Корпус стоял неподалеку от въезда в поселок, в стороне от дороги. Обветшалый КПП на въезде, сухие пучки травы в трещинах асфальта. Корпус зиял дырами выбитых окон, и выглядел печально. Зато сразу понятно, что там много комнат, переходов и закутков - многоэтажная городская громадина возвышалась над старыми бараками, ржавыми ангарами и деревенскими домиками вдали. Чуть в стороне от строения стоял густой хвойный лес, и никакой охраны мы не встретили, хотя у Миши в рюкзаке лежала припасенная бутылка водки для местного сторожа.

Палатку решили ставить в лесу, неподалеку от здания. Выбрали сухое место между деревьев, установили, оставили там часть вещей. С собой взяли рюкзаки с фонарями, тросами и инструментом, камеру и немного еды. Мы планировали сперва обойти корпус, составить примерный план и, если успеем, вчерне разметить маршруты.

Двери парадного и черного ходов были закрыты, как мы сначала подумали, и нам пришлось влезать в окно. Мишка влезал первым, он подал мне руку, а Денис подсаживал с земли. Пока мы ковырялись, Мишка уже скрылся в проеме двери и присвистнул.

- Ну ничего себе!

Догнав его, мы не могли не согласиться. Длинный коридор перед нами уходил до самого конца строения, по стенам на всем его протяжении тянулись десятки дверей. Многих уже не было на месте, и сквозь пустые проемы в коридор врывались снопы света. Кое-где встречались снятые с петель двери, обломки косяков, кучи битого стекла и бетонной крошки. Мы осторожно прошли к середине здания, где предполагался холл и входная дверь, и там замерли от удивления.

- Концептуально, - нарушил тишину Денис.

Дверь была заколочена изнутри. Толстые доски пересекали ее в нескольких местах, но самое интересное было не это. На досках краской было написано "Ты не пройдешь", и дальше много-много раз повторено "Уходи! Уходи!".

- Мда. Здесь был Гендальф, - усмехнулся Мишка, подойдя ближе к двери, - Ого, она на шурупах! Просто так не оторвешь! Интересно, зачем заколачивать дверь, если спокойно можно выйти в окно?

- Не знаю, может это местный флешмоб такой. Или мы здесь не первые, и кто-то уже играл в здании?

- Точно, мы тоже можем использовать это! - Денис тоже потрогал доски, колупнул краску, - Старая очень. Лет десять, если не больше.

- Прикольно. Идем дальше.

Мы нашли лестницу и неработающий лифт. Кабина его была где-то ниже уровня первого этажа, лифтовая шахта сильно замусорена и пахла затхлостью. Кабели были оборваны и валялись на крыше кабины.

- Смотрите-ка, они обрезаны! - Денис показал конец кабеля, торчащий у самого потолка.

- Местные бомжи небось посрезали, чтобы металл сдать. И вниз уронили, неумехи, - мы с Мишкой заглядывали вниз, светя фонарями. Лучи выхватывали пыль, обломки кирпича и стекла.

- Ничего интересного, идем выше.

Мы поднялись по лестнице, тоже засыпанной мусором, на второй этаж, Здесь, очевидно, какое-то время жили бомжи. Стены были исписаны блатняком и деревенскими стишками, украшены пятнами от окурков, этикетками пива и дешевых водок. Посреди большого помещения - наверное, рекреации - было оборудовано место для костра. Обгорелый круг камней, металлические распорки, на которых висел помятый котелок, пять или шесть сидячих мест из блоков, покрытых каким-то тряпьем.

- Ого, да нам тут хавчик оставили, - развеселился Мишка, заглянув в котелок.

На дне действительно оказалось нечто, плотно поросшее черной пушистой плесенью. А у одного из сидений мы нашли кучу перебитых и несколько целых бутылок с выпивкой.

- Может, они еще живут здесь? - я толкнула бутылку ногой, и она с тихим стуком упала, показывая уровень жидкости по горлышко, - Где это видано, чтобы бомжи оставили выпивку?

- Ну да, а плесень - это их домашний питомец Петенька. Смотри, бутылки пыльные. Наверное, их охрана прогнала или менты повязали.

Может еще местные зверствуют. Ну, бывает. Идем, Ленка! - не скажу, что Денис меня успокоил, хотя его слова были более чем разумны. Мне все равно было как-то неуютно здесь, и вот эти брошенные бутылки и котелок с едой будили какую-то неясную тревогу во мне. Я вообще впечатлительная, всегда представляю все очень живо. У меня это с детства. И вот сейчас привиделось, что горит костерок, блики пляшут на стенах, люди сидят вокруг, "синенькие" и опухшие, смеются беззубо грубым шуткам, пьют паленую водку из горла. А потом как бегут в темноте, побросав вещи и не разбирая дороги, бегут и бросаются в окна, и сердце в груди бьется так, что через горло выпрыгивает.

- Ленка, блин! Идем! - Денис дернул меня за руку, вырывая из задумчивости.

Мы обошли этажи бегло, и так было понятно, что все они примерно одинаковые. Интерес вызвала лаборатория, занимавшая когда-то целое крыло одного этажа. Кафель на стенах местами обвалился, и мусор здесь был немного другого сорта – какие-то полуистлевшие бумаги, ящички, разбитые в порошок пробирки и другие емкости из тонкого стекла. С металлических столов сорвали столешницы, а остовы местами остались, погнутые и покореженные, потому что были наглухо влиты в бетон пола.

- Напомни еще раз, что они тут делали? – с сомнением переспросил Мишка, ковыряясь в бывшем застекленном шкафчике.

- Кролики. Разводили кроликов для опытов, - ответила я то, что знала от знакомой.

- Наверное, накачивали их разной химией и получали суперкроликов! – Денис сделал пометки в плане и собирался идти дальше, - Пойдем. Здание большое, нам надо еще обойти его полностью, прежде чем мы станем наносить разметку.

До самого верха мы ничего интересного не нашли, если не считать редких форм граффити, датированных первым десятилетием XXI века, а также черепков и обломков древней и богатой культуры, примерно того же возраста.

- Эй, ребята! Идите сюда! - Мишка звал нас из дальнего кабинета на самом верхнем этаже.

Мы пришли и замерли в дверях. Впервые у меня появилось чувство, что я хочу уйти отсюда как можно скорее.

Кто-то усадил вдоль противоположной стены игрушки. Старые плюшевые и пластиковые мишки и зайцы, космонавт, чебурашка и пара кукол

- все они сидели вдоль стены и смотрели на нас ненастоящими глазами. А прямо над ними была надпись, сделанная, очевидно, из баллончика: "В случае нападения это место самое безопасное. Но вы не сможете его покинуть, пока все не закончится."

- Круто, - заключил Денис, - Используем это в своих целях.

- Мне не нравится.

- Лен, ты чего? Устала наверное?

- Жутковато. Куклы эти...

- Ого, не знал, что ты боишься кукол, - рассмеялся Мишка, - Ночью у костра я расскажу тебе ужжжасную историю Байло-бэби! - он сделал дурашливо страшную рожу.

- Да иди ты на фиг, Михайло! Не боюсь я никаких кукол!

Спускаться решили по черной лестнице. Во-первых, основную мы уже осмотрели, а во-вторых, надо было проверить эту, на случай если люди захотят сунуться сюда. Нам несчастные случаи не нужны.

Здесь было темновато и еще более мусорно. Выходы открывались не на все этажи, а в районе второго-третьего два пролета оказались усеяны истлевшими экскрементами и останками шприцов, игл и гнутых ложек. К счастью, дверь на первый этаж проржавела и поддалась легко, поскольку оказалась заперта. Мне очень хотелось выйти наружу, где было солнце, и вечер наполнялся стрекотом сверчков и далеким мычанием коров. В бетонной коробке даже стены холодили - в жару может и хорошо, а сейчас совсем нет.

- Подождите-ка, смотрите! – Денис посветил фонариком вниз, и мы увидели еще один пролет лестницы, более узкий. Он уводил куда-то ниже уровня первого этажа, и этот проход выглядел почти совсем нетронутым, что сложно было себе представить, если вспомнить о том общественном туалете, что мы встретили парой этажей выше.

- Давайте мы туда не пойдем?

- О дааа, Ленка, точно – там полный подвал кукол! – спетросянил Мишка, довольно фыркая.

- Там темно и наверняка сыро! А если крысы? – я так вцепилась в перила, что пальцы побелели; просто вот уверена была, что не стоит туда ходить, что лично я туда не хочу.

- Лен, ну серьезно. Давай проверим, если там срач – просто перекроем проход, чтобы туда никто не полез. А вдруг там сухо и чудесно, можно будет использовать помещение, - Денис улыбнулся и взял меня за руку, - Подожди нас здесь, а мы с Михайло сходим?

Спорить с Дениской мне бесполезно – он делает щенячьи глаза и я тут же сдаюсь. Махнула рукой и сейчас, чего.

Они осторожно спускались по второму пролету, громко рассказывая мне, что видят.

- Почти ничего нет. Какая-то старая коробка, вся в труху уже превратилась. На стене краска облетает, и штукатурка с потолка тоже. Тут дверь, железная! На ней замок, - тут я услышала, как ребята лупят чем-то по двери, и она отзывается металлическим лязгом, - Ничего себе, она кажется заварена!

- Тут написано – не входить, карантин! – подал голос Мишка, - Тут жили больные бедные кролички!

Еще некоторое время ребята пробовали выставить дверь, но так у них ничего и не вышло. Ржавая и старая, она стойко держалась. Михайло, правда, уверял, что ему бы только ломик покрепче, и он бы непременно навестил души кроликов, но я была очень рада, что ничего у них не вышло.

Между тем начало темнеть, осмотр занял у нас больше времени, чем мы планировали. Решили сейчас ужинать и спать, а с утра, как только станет светло, лезть по этажам с разметкой. Тогда после обеда успеем нанести пару кодов, и еще может быть осмотрим те низенькие строения за корпусом, в которых раньше жили кролики. Приготовили на горелке макароны с тушенкой, Мишка сбегал в деревню на колонку за водой. Поели, все убрали, залезли в спальники. О ерунде всякой говорили, ничего серьезного. Михайло, конечно, пробовал рассказывать ужастики про кукол, но надолго его запала не хватило.

И вот лежу я в палатке в спальном мешке, Денис сопит рядом – уснул уже, да и Мишка похрапывает. А я что-то не могу, прислушиваюсь. Лес в августе тихий, птицы почти не подают голоса, так что только ветви шуршат листьями и лягушки с цикадами хоровое пение устраивают. А мне вот чудится, будто я слышу глухие удары, словно кто-то лупится в тяжелую запертую дверь. Далеко так, еле слышно.

- Лена, спи! Это учения ночные в воинской части неподалеку! Никому вы со своей палаткой в этом лесу не нужны! В корпусе пусто, даже бомжей и охраны нет! Спи, вставать рано! – так я говорю сама с собой довольно часто, проговаривая слова про себя сердито и четко. Еще в детстве я нашла этот способ бороться со своей впечатлительностью, и он меня до сих пор спасает. Я не помню, как уснула, и где именно начался мой сон.

Я шла по коридору корпуса по направлению к лаборатории. Людей почти не видно, но я отдаленно слышу их разговоры, и пару раз встретила людей в халатах. В лаборатории за столом сидит женщина и что-то пишет. Ей лет тридцать пять, волосы собраны в строгую прическу, на носу очки.

- Потрясающе! Совершенно потрясающе!

- Чем Вы меня порадуете, Алла Евгеньевна? – в помещение вошел невысокий плотный мужчина с седой бородкой.

- Геннадий Степанович, это просто потрясающе! Я только что получила результаты тестов, образец 0568-87-1 показывает совершенно невероятное. Взгляните! – женщина подала ему какие-то бумаги, и он изучал их некоторое время.

- Действительно! Алла Евгеньевна, это очень, очень серьезно! Думаю, в следующем году нас ждет медаль ВДНХ, как минимум! Если мы упрочим наш результат и сможем его повторить – то может быть даже госпремия! Давайте попробуем увеличить дозу вот здесь, - Геннадий Степанович чиркнул ручкой в записях, - вот это уберем совсем, и введем в эксперимент еще пяток особей следующего помета.

Алла Евгеньевна возбужденно кивала и улыбалась ему, было видно, что она привыкла соглашаться с любыми доводами профессора.

В следующий момент я снова видела этот же кабинет, но Алла Евгеньевна была там одна. Освещение изменилось, и кофточка под халатом была другая, летняя такая, с узором из цветочков. Женщина хмурилась и читала журналы с записями эксперимента.

- Немотивированная агрессия по отношению к соплеменникам…отказ от кормов…дальнейшее введение препарата провоцирует изменение поведенческой структуры одновременно с ростом массы тела…Надо показать Геннадию Степановичу, - женщина покачала головой.

Снова смена картинки, снова этот же кабинет в другое время. Алла Евгеньевна простужена, выглядит бледной. На горле теплый шарф. Она хрипло кричит собеседнику в телефон:

- Вы понимаете, что так больше не может продолжаться? Весь отсек, нет, Вы послушайте, весь отсек непригоден для использования! Нет, самка уцелела, мы отсадили ее в отдельное помещение. Что? Да, продолжается введение препарата при беременности, но я требую, чтобы мое мнение учли – я считаю это нецелесообразным и даже опасным! Эффекты нашего исследования еще не окончательно изучены на первичных особях, рано проводить углубленное воздействие, тем более подключать генетиков! Возможно проявление серьезных мутаций исходного организма! Я старший научный сотрудник, и я требую, чтобы мое мнение было учтено и запротоколировано!!!

Теперь в кабинете было несколько человек, и я видела прежде только Геннадия Степановича. Какая-то женщина плакала, молоденькая лаборантка, прижимая к лицу платок, собирала в коробку вещи со стола.

- Ужасная трагедия, просто чудовищная! Потеря для науки невосполнима, - качал головой профессор, - как раз во время самой важной фазы нашего эксперимента!

- Геннадий Степанович, Вы будете продолжать эксперимент? – дрожащим голосом спросила лаборантка.

- Несомненно, Любочка, несомненно! Со дня на день я жду появления потомства от образца 0568-87-1, и, думается мне, это будет наш триумф и прорыв в науке! Как жаль, что Алла Евгеньевна не застала его!!!

Опять мигнул свет, и я увидела в кабинете Любочку. Она сидела за столом и плакала в трубку телефона кому-то, очень тихо. Очевидно, была ночь, горела только настольная лампочка.

- …было ужасно! Там все в крови и внутренностях, ее просто разорвало! Я не знаю, что они тут проверяли, я в ветеринарке много всего видела, Леша, но чтобы крольчиху разорвало в клочья во время родов…мне так страшно. Оно жуткое, оно не похоже на кролика. Вообще ни на что не похоже, огромное. Его перевели в подвальный сектор, чтобы остальные не видели, и слухов не было. Помнишь, я рассказывала, что тут погибла докторша? Так вот, я думаю, это не был несчастный случай. Тут творится что-то страшное. Я хочу уехать отсюда, Леш. Очень хочу.

Я снова оказалась в коридоре. Выла сирена оповещения, бегали какие-то люди с пачками документов.

- Что произошло? – спросил кто-то на бегу у коллеги.

- Говорят, повредились емкости с химикатами, карантин, эвакуация! Нужно забрать записи скорее!

Я со стороны наблюдала за беготней, хотя уже тогда понимала, что основное происходит не здесь. У меня получилось пойти на черную лестницу и спуститься до первого этажа, миновав заграждение «Не входить! Яды! Карантин!». Там были молчаливые люди в темной спецодежде. Трое перерезали тросы в шахте лифта, отключали питание. Еще двое внизу, заваривали подвальную дверь.

- Выпустите меня!!! – кричал кто-то с той стороны, колотясь в металл, - Умоляю, выпустите!!!

- Не положено. Заражение, - бесстрастно отвечал человек из-под маски и снова включал сварку.

- НЕЕЕЕЕТ!!!!! ПОЖАЛУЙСТА, НЕ ВЕРЬТЕ! ЗДЕСЬ НЕТ НИЧЕГО, ТОЛЬКО Я И ЭТА ТВАРЬ!!!! УМОЛЯЮ ВАС!!! – голос срывался на истерику, и я поняла, что там заперли Любочку.

Я пыталась себе сказать, что это сон, что надо проснуться и все прекратится, но у меня ничего не получалось. Крик Любочки перешел в ужасный визг, а затем дверь потряс один тяжелый удар и все стихло. Мужчины в темной одежде замерли, прислушиваясь. Что-то копошилось и скрипело за дверью, царапалось, а потом снова стало биться со всей силы.

- Заварим еще парой швеллеров, - произнес один из мужчин. За дверью раздался смачный хруст – что-то ломало Любочкины кости. Я закричала.

- Эй, Ленка, да проснись же! – Дениска нависал надо мной, брызгая водой в лицо, - Ты орала как ненормальная!

Светает уже. Мишки в палатке нет, и тишина кругом, только лес, утро, и темная громадина корпуса в стороне.

- Ох, Денис…мне такой сон ужасный приснился! Такой реальный… - я не могла отдышаться, у меня в носу стоял запах сварки, а в ушах слышались крики лаборантки и хруст ее костей.

- Ну ясное дело – впечатления, воздух. Это бывает. Давай завтракать? Расскажешь нам свой сон.

На завтрак у нас были бутерброды и горячий чай. Я как смогла описала увиденное, но я не могла показать им этого так, как видела сама. Конечно, мальчики не восприняли это серьезно.

- Ну то есть получается, что тут проводили эксперименты над кроликами, и получили какого-то кролика-убийцу? Забавно, - Мишка смеялся и ковырял в зубах зубочисткой, - Сюжетец для фильма ужасов. Если твой сон был вещим, мы, разломав дверь в подвал, должны обнаружить скелетик в халате и сдохшего от голода монстра.

- Это очень легко проверить, дверь же ржавая. Наверняка мы сможем проломать там дыру и сунуть фонарь, - присоединился Денис.

- Я не хочу ничего ломать! Давайте просто уедем, мне не нравится это место!

- Лен, ты чего? Где мы еще найдем такую шикарную большую заброшку для игры?

Я промолчала. В чем-то, конечно, Денис был прав. Но мне совсем не хотелось думать о своем сне и заваренном подвале.

Кое-как успокоив свои страхи, я влезла-таки внутрь вместе с мальчиками. Все как и вчера – битые стекла, пустые комнаты, куски краски и штукатурки. Я предусмотрительно ушла на верхние этажи, подальше от лаборатории и подвала. Сперва разметка, потом сверка полученных планов, распределение заданий и обед. Ничего необычного у нас не происходило. Денис расчистил место стоянки бомжей, оставил очаг и котелок, планируя посадить в это место кого-то потом. Мишка пробежался по дальнему крылу, наотмечал в плане комнат с нужной планировкой окон и дверей, сделал разметку для части маршрутов. Не буду вдаваться в детали, но после обеда мне нужно было расписывать кодами комнату на одном из верхних этажей. Я взяла баллоны с краской, мобильный, заметки с планом комнаты и бутылку воды. Так вышло, что место моего художества находилось неподалеку от черной лестницы, и на этот этаж у нее был выход. Успокаивать себя мне удалось довольно долгое время – меня от подвала отделяли несколько этажей, в окна светило вечернее солнце и дело шло споро. А потом я услышала глухие удары внизу. Ритмичные, словно молотком. Я чуть не сверзилась с пирамиды из блоков, которую соорудила себе, чтобы добраться до верха стен, сердце опять заколотилось, как ночью, и я снова ощутила липкий страх. Набрала Дениса на мобильном, он ответил сразу, и его голос звучал на фоне повторения ударов.

- Да Лен, не бойся! Это мы с Михайло колотимся. Там за дверью кто-то возится и бормочет что-то.

- Да вы спятили, придурки??? Зачем вы…

- Ленка, блин. Ну я понимаю что у тебя страшный сон был, но ты головой подумай – а если там человек? Упал кто-нибудь – бомж или грибник, или даже сторож местный – и выбраться не может?

Я бросила трубку и понеслась вниз, прыгая через ступеньки. Страх страхом, но своего Дениску я не оставлю!

- Прекратите! – я орала им уже на подлете, да они и сами остановились, услышав мой топот.

- Ленка, иди сама послушай, - Мишка подозвал меня к двери жестом, и я впервые подошла к ней достаточно близко.

Чуть порченый ржавчиной металлический лист, заваренный по краям, с большим замком, который, наверное, просто так оставили, и…сердце у меня куда-то упало, потому что дверь в двух местах пересекали здоровенные швеллеры, насмерть приваренные к металлической притолоке. Как у меня во сне.

Там действительно что-то скреблось, совсем тихо. Я склонилась, чувствуя струйки холодного пота на спине. Что-то там бормотало, словно ворчало, повторяя набор звуков, и я никак не могла понять слов. Казалось, что почти шепчет старый человек без зубов и с заплетающимся языком, немного булькая и повторяя слова по многу раз.

- Мааама…мальчики, мне страшно! Пожалуйста, давайте уйдем отсюда! Там что-то есть, что-то страшное. Его там заварили много лет назад, и даже лифтом шахту завалили, чтобы оно не вышло. Пожалуйста, пойдем!

- Лен, ну а если кому-то нужна помощь? Ты иди наверху подежурь, если что – вызовем скорую, - Денис стоял на своем, примерный пионер.

- МЧС. Давайте прямо сейчас вызовем МЧС, - предложила я, надеясь, что они согласятся и уйдут отсюда.

- Вызывай. А мы пока попробуем достать того несчастного оттуда. Глупо будет, если это окажется лисица или колония крыс.

Мишка тем временем присел и стал бить по двери внизу, где металл на вид выглядел похуже.

- Поддается, смотри! – он посветил на вмятину, появившуюся на ржавом пятне.

И тут же пятно зашевелилось, кусочки ржавой трухи посыпались наружу, и я невольно стала пятиться к лестнице, готовая в любой момент взлететь вверх на максимальной скорости. В двери появилась дырка, в которую просунулось что-то темное и длинное. Мишка осветил предмет фонарем.

- Б…ь!

В свете фонарика было видно, что длинный и тонкий коготь неистово скребет пол, словно стараясь пробраться наружу. За дверью слышалось натужное пыхтение.

Мы побежали прочь не сговариваясь. Просто побежали, молча и быстро. Я вообще не помню, как спрыгнула с окна и оказалась у палатки, переводя дух. Михайло откупорил бутылку водки, которую берег для сторожа, и приложился к ее горлу. Затем Денис. Я тоже глотнула, и не почувствовала, чтобы мне жгло горло. Проскочила как вода.

- Что это было? – нарушил молчание Мишка.

- Не знаю. Какой-нибудь зверь, - неуверенно отозвался Денис.

- Так, теперь я с Ленкой солидарен. Собираемся и валим отсюда!

- Темнеет уже, транспорт не ходит, - напомнила я, - может, в деревню пойдем?

- Значит так, ночуем здесь, - начал Денис, жестом останавливая мои возражения, - Лена, мы грязные и пахнем водкой! Нам не поверят и никуда не пустят, нечего и гадать. Дослушайте. Ночуем здесь, дежурим по очереди и сохраняем костер. Утром, как только начинает светать, двигаем до остановки, и на первом автобусе уезжаем. Он в шесть утра идет.

- Может, все-таки МЧС?

- Они приедут и ничего не найдут. А мы тут выпиваем. Не, я в больницу категорически не хочу, - завел свое Мишка, - Я согласен с Арамисом – дежурим до утра и валим!

- Лен, ты иди, ложись, мы посмотрим сами. Давай, ты устала, - Дениска поцеловал меня, и я снова не стала спорить. Ладно, это только до утра.

Я долго не могла уснуть, все ворочалась и вспоминала детали сна. Когда я задремала – не заметила. Просто воспоминания из прошлого сна плавно перешли в новый. Теперь я видела низкое помещение без окон, вдоль стен которого стояли металлические ящики с решетчатыми дверцами. Впереди был стол, заваленный бумагами и освещенный одной лампой. На крутящемся стуле дизайна восьмидесятых годов прошлого века сидела женщина в халате и покачивалась.

Я медленно приближалась к ней, и она внезапно развернулась лицом. Это была Любочка, очень бледная и мрачная, а ее миленькое личико искажала гримаса.

- Ты же знаешь, что здесь что-то происходит. Он вот там! – она вскочила и схватила меня за руку, другой рукой тыча куда-то в противоположный конец подвала, - Он там! Там!!!

- Ленка, просыпайся, - шепот Дениса в ухо был весьма кстати, иначе я была уже готова заорать, - вставай, тихонько. Идем.

Я вышла из палатки, и удивилась. Была ночь, и окрестности освещала луна, до утра оставалось еще прилично времени. У меня было чувство, что я все еще ощущаю холодную руку Любочки на своем запястье.

- Пойдем, только тихо-тихо, - Денис вел меня за собой в сторону деревьев, там я уже рассмотрела Мишку.

- Вон, гляди, - он показал куда-то в сторону здания.

Корпус стоял освещенный луной, стены и провалы окон было хорошо видно. Что-то темное мелькало в окнах первого этажа, перемещаясь из одного помещения в другое. Оно было вытянутым и довольно большим, выше меня, по крайней мере. В ночной тишине доносилось бормотание, похожее на то, что я слышала из-за двери.

- Оно не может прыгать. Боится высоты, - зашептал Мишка, и мне показалось, что тварь вскинула голову, глядя прямо на нас. Оно что-то кинуло из окна, и я узнала свою бутылку для воды, забытую днем. Несколькими этажами выше. Бормотание стало убыстряться, и существо принялось сновать между окон еще скорее.

- Собираемся. Быстро. Плевать на ночь, пойдем пешком, - шепотом скомандовал Денис.

Мы сложили вещи так шустро, как смогли. Половину всего забыли, конечно – мое полотенце осталось висеть на дереве, и удобные тапки, и шампуры. Через полчаса мы уже топали по дороге под лунным светом. Не разговаривали, фонари не включали. Первый автобус подобрал нас на полпути к станции.

- Хорошо, что эта тварь такая тупая и не может вылезти из окна, - бросил Мишка уже в электричке.

Я ничего не сказала, потому что хорошо видела в своем сне, что из подвала есть еще одна дверь, ведущая куда-то за территорию корпуса. Нам повезло, наверное.

А это фото я сделала в этом году. Специально заехала навестить знакомую и сфотографировала здание на мобильный. Сейчас там стройка, вроде как восстанавливают корпус. Говорят, уже четвертая бригада строителей сменилась, вроде как «что-то все им не то, да не так». Ближе я подходить не стала, конечно.