Об "Иране" и "Туране", миссии "бедуина" или как понимать феномен "Талибана" в историософской и эсхатологической перспективе

Итак, наверное пришло время довести до тех, кто не знает, и напомнить тем, кто знает, мое отношение к феномену "Талибана". Не к конкретному движению, а именно к более широкому феномену, проявлением которого оно является.

Есть много разных подходов, будь то Ибн Халдуна, "Шахнамэ" или Людвига Фердинанда Клаусса, каждый из которых применительно к пространству Исламского мира с разных позиций говорит примерно об одном и том же.

Грубо говоря, есть восприятие Ислама "первобытными" или "натуральными" обществами, не испорченными городской цивилизацией, и есть восприятие Ислама последней.

Диалектика их взаимоотношений такова, что первые лучше сохраняют фитру (естество) и практику Ислама в соответствии с ней, однако, глобальным цивилизационным фактором Ислам становится только тогда, когда он овладевает второй. При этом по законам возвышения и упадка цивилизаций, возвысившись городская цивилизация неизбежно приходит в упадок, который в прежних циклах исламской (и не только) истории сменялся обновлением и возвышением, когда появлялась асабийя новых бедуинов или варваров, которая подбирала наследие пришедшей в упадок цивилизации и благодаря своей энергии запускала новый цикл ее становления.

С этой точки зрения сегодня мы имеем в Исламском мире два проектных полюса - проект исламизации или мусульманской апроприации (Islamicate как это называется в западной академии) своего сегмента глобальной западной цивилизации, представленный Турцией под руководством Эрдогана, Малайзией Махатхира и т.д.; и бедуинские проекты максимальной консервации первобытных мусульманских обществ, олицетворяемый талибами, происламскими силами Йемена и т.д.

И здесь мы снова видим, что полноценным субъектом цивилизационной геополитики может стать только первый полюс, в то время, как второй может (на данном этапе) занимать лишь оборонительные позиции. Более того, попытки нарушить эту субординацию, то есть, попытки бедуинов по сути выступать в качестве глобального полюса Уммы, бросая вызов как доминирующей западной версии глобальной цивилизации, так и ее Islamicate версии и ее полюсам, наносят колоссальный ущерб как условному глобальному Исламскому проекту, так и делу борьбы за сохранение автономии бедуинских ареалов.

С этой точки зрения талибы, которые были вовлечены в глобалистско-бедуинские авантюры, заплатив за это огромную цену, сумели выбраться из этой ловушки и встать на рельсы цельного автономного бедуинского проекта без глобалистских претензий.

Теперь перед ними открываются две перспективы. Первая - стать той асабией, которая перезапустит исламскую цивилизацию в ее конкретном макро-регионе - Центрально-Южной Азии. Возможен ли такой путь? Теоретически да, и когда шейх Абдулькадыр ас-Суфи, рахимаху-Ллах, говорил, что "будущее Ислама со станами", он имел в виду этот вариант, но важно понимать, что он не имел в виду, что этот вариант может быть связан с Талибаном, как мы его знаем - для этого стиль и задачи правления Талибана, как и он сам должны будут радикально измениться. Если же и пока Талибан не меняется, остается только один вариант - консервации им Ислама в бедуинском формате в своем микро-регионе.

Отсюда возникает вопрос - как относиться к Талибану исламски мыслящим людям за пределами этого региона? И ответ на него распадается на две части.

С одной стороны, при таком консервативном во всех смыслах сценарии, никаких оснований рассматривать Талибан и ИЭА как новый авангард Уммы на данном этапе нет - эту роль в существующих цивилизационных раскладах способны играть только развитые мусульманские страны, то есть, Islamicate версия глобальной западной цивилизации.

С другой стороны, в силу весьма сомнительных перспектив Islamicate версии глобальной цивилизации, а именно низких шансов выйти из тени ее основной версии и перехватить у нее лидерство и высоких шансов на то, что вторая в итоге доломает первую, именно такие бедуинские зоны вне цивилизации мы должны рассматривать как наш резерв в эсхатологической перспективе. В конце концов, как мы знаем из хадисов, в последние времена именно из таких регионов как Хорасан (а это современный Афганистан, а не современный Иран) и Йемен выйдут войска, которые станут армиями имама Махди и вернувшегося во-силах Исуса, мир им обоим. И видя процессы, которые происходят в глобальной цивилизации и слабый иммунитет ее Islamicate версии перед их лицом, мы можем предположить, почему это будет именно так - потому что именно в этих зонах сохранятся наиболее первозданные, натуральные, неиспорченные люди.

Вот под этим углом и стоит, на мой взгляд, относиться к Талибану, не возлагая на него неоправданных на данный момент надежд, и желая ему прочно закрепиться в одной из двух потенциально открытых перед ним сейчас ниш, не повторяя при этом ошибок прошлого, то есть, не позволяя вовлечь себя в фитну псов ада, а наоборот искореняя их в зоне своей исторической ответственности.

Что же касается затронутой темы "Ирана" и "Турана", то ее в этом контексте надо рассматривать прямо противоположно тому, как делают многие, отождествляя соответствующие феномены с современными этнолингвистическими семьями ариев и тюрок. На самом же деле, именно арии в своей основе талибы сейчас выступают как носители принципа "Турана" в регионе, тогда как в качестве своеобразного "Ирана" способен выступить именно тюркско-огузский мир во главе с Турцией. Что ни в коей мере не выглядит абсурдно, учитывая то, что последняя обладает наследием османской цивилизации, которая в своих цивилизационных основах была византийско-персидской, созданной асабией сельджуков.

Соответственно, в практическом измерении это означает, что перед Узбекистаном, Туркменистаном и далее уже Кыргызстаном и Казахстаном может встать выбор - между путем метаисторического "Ирана", воплощенного в турецко-исламском союзе, и метаисторического "Турана" в виде талибского сценария для этих стран.