ОНО

Глава 17. ЕЩЕ ОДНО ИСЧЕЗНОВЕНИЕ, ИЛИ СМЕРТЬ ПАТРИКА ХОКСТЕТТЕРА

1

Эдди умолк и налил себе еще. Рука его заметно дрожала. Он посмотрел на Беверли и спросил:
— Ты ведь видела Оно, Бев? Ты видела, как Оно забрало Патрика Хокстеттера через день после того, как вы расписались на моем гипсе?
Все невольно подались вперед.
Беверли отбросила со лба копну рыжеватых волос. На их фоне ее лицо кажется неестественно бледным. Она вытащила из пачки последнюю сигарету, щелкнула зажигалкой, глубоко затянулась и выпустила облако голубоватого дыма.

— Да, — сказала она. — Я видела, как это случилось. Ее передернуло.
— Он был сссумасшедший, — сказал Билл, — разве то, что Генри стал якшаться с придурком вроде Патрика Хокстеттера, не говорит о многом?

— Да, ты прав, — спокойно сказала Беверли. — Патрик действительно был ненормальный. В школе ни одна девчонка не соглашалась сидеть впереди него. Сидишь вот так, пишешь сочинение или решаешь задачу и постоянно чувствуешь прикосновение его руки… горячей и потной. Фу, гадость, — она сглотнула. — И эта рука легонько прикасается к твоему боку или груди. Тогда у девчонок и груди-то еще не было почти, но Хокстеттера это, видно, не смущало.

Почувствуешь это, отодвинешься, повернешься, а он только ухмыляется своим большим ртом. Ухмылка у него была, как резиновая. А еще этот пенал…
— С дохлыми мухами, — вставил Ричи. — Ага. Он бил их на уроке своей зеленой линейкой, а потом складывал в пенал. Я даже помню, как этот пенал выглядел — ярко-красный с белой рифленой крышкой.
Эдди кивнул.

— Отодвинешься, — продолжила Беверли, — а он откроет пенал и поставит его так, чтобы тебе были видны эти дохлые мухи. Самое ужасное было то, что он ухмылялся вот так, но никогда ни слова не говорил. Миссис Дуглас знала это. Грета Бови жаловалась ей на него, и Салли Мюллер, я думаю, тоже, но… Миссис Дуглас сама его боялась.
Бен качнулся на стуле, закинув руки за голову. Беверли до сих пор не может понять, как можно быть таким тощим.
— Уверен, так оно и было, — сказал Бен.

— Ттак ччто же случилось с нним, Беверли? — спросил Билл.
— Ричи, помнишь рогатку? Рогатку вспомнили все.

— Билл дал ее мне, я сначала не хотела, но он… — она вымученно улыбнулась Биллу, — одним словом, вы же сами знаете, как трудно сказать «нет» Большому Биллу. В общем, у меня была эта рогатка, и в тот день я решила попрактиковаться. До сих пор не могу понять, как это у меня хватило духу воспользоваться ею. Правда, выхода у меня не было. Я убила одну из этих тварей. Господи, это было ужасно. Даже сейчас мне страшно вспоминать. Я убила одну, но другая схватила меня. Вот смотрите.

Она подняла руку и развернула ее так, чтобы всем был виден круглый бугристый шрам на предплечье. Словно к коже прижали горящую сигару. От одного его вида Майка Хэнлона передернуло. Он никогда не слышал эту историю, но догадывался о ней.
— Ты был прав насчет рогатки, Ричи, — сказала Беверли. — Это действительно смертельное оружие. Сначала я побаивалась ее, но теперь она мне даже нравится.
Ричи засмеялся и хлопнул ее по плечу.
— Ха, я знал это еще тогда, глупая ты баба!
— Правда?

— Да. Это было видно по твоим глазам, Бевви.
— Я имею в виду, что она была похожа на игрушку, но оказалась настоящей. Она пробивала дырки в чем угодно.
— И в тот день ты в чем-то пробила дырку? — задумчиво спросил Бен. Она кивнула.
— Не в Патрике, случайно?
— О Господи, конечно же, нет! — говорит Беверли. — Не в нем… подожди-ка…
Она потушила сигарету, отпила из бокала и снова взяла себя в руки. У нее возникло ощущение, что память вот-вот вернется полностью.

— Знаете, я каталась на роликах, упала и здорово ушибла ногу. Потом решила спуститься в Барренс и пострелять. Сначала заглянула в штаб — думала, вы там. Вас не было, только пахло дымом. Там еще очень долго стоял этот запах, помните?
— Нам ведь так и не удалось его до конца проветрить. — подтвердил Бен.
— Я пошла к свалке. Там было во что пострелять. — Она замолчала. На ее лбу выступил мелкий бисер пота. Наконец, она продолжила:

— Я хотела пострелять во что-то живое. Не в чаек — этого бы я никогда не сделала, а в крыс. Хотела попробовать, смогу ли… Хорошо, что я пошла со стороны Канзас, а не со стороны Олд-Кейп, потому что со стороны Олд-Кейп, возле железнодорожной насыпи, совершенно открытое место. Они сразу бы меня увидели, и тогда я не знаю, что бы случилось.
— Ккто бы ттебя уувидел?
— Они — Генри Бауэрc, Виктор Крисс, Белч Хаггинс и Патрик Хокстеттер. Они были на свалке и…

Вдруг она начала безудержно хихикать, ее щеки стали пунцовыми, на глазах выступили слезы.
— Что за черт, Бев? — спросил Ричи. — Мы тоже хотим посмеяться.
— О, это была шутка, — ответила она. — Это была шутка, но они, наверное, убили бы меня, если бы знали, что я подсматриваю.
— Я вспомнил! — воскликнул Бен и тоже начал смеяться. — Я помню, ты рассказывала.
Давясь от смеха, Беверли сказала:
— Они сидели со спущенными штанами, пукали и поджигали свои газы.

На мгновение воцарилось гробовое молчание, потом все разразились хохотом.
Она затянулась, обвела их взглядом и начала рассказ:
— Если идти к свалке со стороны Канзас-стрит, это было немного похоже

2

на то, как будто ты входишь в какой-то пояс астероидов. Пояс свалкоидов. Сначала вокруг нет ничего, кроме кустов и мягкой земли, а потом появляется первый свалкоид — ржавая жестянка из-под соуса «Принц Спагетти» или бутылка, по которой ползали жучки, привлеченные сладкими остатками лимонада или сиропа. Где-то блестит на солнце застрявший в ветвях дерева кусок фольги. Потом видишь или, если зазевался, наступаешь на пружину от матраса или на кость, которую притащила туда какая-нибудь собака.

Сама свалка была не таким уж плохим и даже интересным местом. Что было неприятно, так это то, как она разрасталась. Этот пояс свалкоидов.
Она подходила все ближе. Деревья становились выше, в основном это были ели, кусты редели. Пронзительно кричали чайки, воздух был наполнен запахом гари.

Вдруг поблизости послышался чей-то крик, и она подпрыгнула от неожиданности. Потом кто-то засмеялся. Беверли усмехнулась. Значит, они все-таки здесь. Они ушли из штаба, потому что там воняло, и перебрались сюда. Наверное, бьют камнями бутылки или просто роются на свалке.

Она пошла чуть быстрее, забыв о своей ужасной ссадине, так ей хотелось увидеть их… увидеть его, с его рыжими волосами, совсем как у нее, увидеть, как он улыбнется ей своей чуть кривой улыбкой, которую она так любила. Беверли была еще слишком юной, чтобы полюбить серьезно, слишком юной, чтобы чувствовать что-то, кроме простой влюбленности, но Билла она любила. Она шла теперь быстрее, роликовые коньки оттягивали ей плечо, висевшая на ремне рогатка при каждом шаге больно била ее пониже спины.

Беверли оказалась уже совсем недалеко от них, прежде чем поняла, что это не ее компания, а парни Бауэрса.

Она уже вышла из-за прикрывающих ее кустов. Ярдах в семидесяти впереди виднелась высоченная стена свалки, солнечные блики играли на осколках бутылок возле кучи гравия. По левую сторону, вдалеке, стоял бульдозер Мэнди Фазио. Впереди, гораздо ближе к Беверли, был целый лабиринт старых автомобилей. В конце каждого месяца их ломали и везли в Портленд под пресс, но сейчас там было их штук десять или больше — некоторые лежали на боку, а некоторые вверх тормашками, как дохлые собаки. Они были свалены в два ряда, и Беверли шла между ними, словно среди декораций для фантастического фильма. Она шла и лениво думала, можно ли разбить ветровое стекло вот этой, например, машины из рогатки. Один карман ее голубых шортов был доверху наполнен шариками от подшипников — ее персональная амуниция.

Голоса и смех слышались из-за разбитых машин, слева от нее, ближе к началу настоящей свалки, Беверли обошла последнюю машину — «студебеккер» без переднего капота. Приветствие замерло у нее на губах. Рука, которой она собиралась помахать им, медленно опустилась вниз.
Краска бросилась ей в лицо:
Боже мой, почему они все голые?

Это было первое, что пришло ей в голову. В тот же момент она с ужасом поняла, кто это был. Беверли словно вросла в землю возле своей половины «студебеккера». Если бы в этот момент кто-то из них поднял голову и взглянул вверх, он не мог бы ее не заметить — невысокого роста девчонку, пара роликовых коньков через плечо, ссадина на колене все еще сочится кровью, рот полуоткрыт, щеки пылают.

Еще до того, как метнуться за спасительный «студебеккер», она успела заметить, что они все-таки не совсем голые. Рубашки оставались на них, а брюки и трусы они просто спустили до земли.
Как будто они хотят по-большому, —
подумала она, даже в уме заменяя это слово эвфемизмом, —
только когда же это так бывает, чтобы захотелось всем четверым сразу?

Очутившись вне поля зрения мальчишек, Беверли решила немедленно сматываться. И как можно скорее. Ее сердце учащенно билось, а мускулы словно накачали адреналином. Бев осмотрелась и пожалела, что не приняла никаких мер предосторожности, не сомневаясь в том, что здесь ее друзья. Слева ряд автомобилей был не очень плотным, потому что их составляли в один ряд, дверь к двери только перед приездом специальной машины, превращавшей автомобили в груду поблескивающего металла. Пока Беверли шла к свалке, она несколько раз оказывалась в поле зрения парней, и если бы она стала бежать, они могли бы ее увидеть.

К тому же ей не давало покоя постыдное любопытство: что же такое они делают?
Она быстро выглянула из-за «студебеккера».
Генри и Виктор были более или менее развернуты к ней лицом, Патрик сидел слева от Генри, Белч был спиной к ней. Она обратила внимание на то, что у Белча исключительно
волосатая
задница, и в горле у нее зашевелился полуистерический смешок, похожий на пузыри в имбирном пиве. Ей пришлось зажать рот обеими руками и спрятаться за «студебеккер», чтобы сдержать смех.

Тебе нужно убегать, Беверли. Если они тебя поймают…
Она выглянула в проход между машинами, все еще зажимая рот рукой. Проход был в ширину около десяти футов и весь усыпан жестянками и мелкими кусочками стекла, поросшими сорняками. Стоит ей издать хоть один звук, и они тут же услышат ее… особенно если их поглощенность своим занятием уменьшится. Подумав о своей неосторожности, Беверли ощутила холод во всем теле. Да и…
Что же такое они делают?

На этот раз она увидела больше деталей. Поблизости валялись школьные книжки и тетрадки. Значит, они идут с занятий в летней школе — Школе для Дураков. Поскольку Генри и Виктор сидели лицом к ней, она видела у них эти штуки. Вообще она видела эти штуки своими глазами впервые в жизни, если не считать потрепанной книжонки, которую однажды приносила в школу Бренда Эрроусмит и в которой все равно ничего нельзя было разглядеть. Эти штуки были похожи на свисающие между ног маленькие трубочки. У Генри его штука была маленькой и безволосой, а у Виктора — довольно большой, и над ней росли густые черные волосы.

У Билла тоже есть такая, —

подумала она, и по всему ее телу пробежала горячая дрожь, от которой у нее перехватило дух и закружилась голова. (Похоже чувствовал себя Бен Хэнском в последний день занятий, глядя на ножной браслет Беверли, сверкающий на солнце, правда, он не испытывал при этом ужаса.) Она снова посмотрела назад. Теперь дорожка между автомобилями к спасительному Барренсу показалась ей такой длинной! Она боялась пошевелиться. Если они узнают, что она видела у них эти штуки, они ее поколотят. И не чуть-чуть, а очень сильно.

Вдруг Белч вскрикнул, да так, что она подскочила на месте, а Генри заорал:
— Три фута! Не вру, Белч! Три фута! Правда, Вик?
Вик подтвердил это, и все четверо залились громоподобным смехом.
Хокстеттер встал и повернул свой зад прямо к лицу Генри. Тот держал в руке серебристый блестящий предмет. Зажигалку, поняла Бев.
— Ты, по-моему, говорил, что у тебя на подходе очередной? — сказал Генри.
— Да, — ответил Патрик. — Я скажу, когда именно… Приготовиться! Приготовься, сейчас… Давай, пошел!

Генри щелкнул зажигалкой. Одновременно Беверли услышала звук, который ни с чем не могла бы спутать, потому что часто слышала его у себя дома после того, как мать готовила бобы или горох. Ее отец обожал бобы. Вдруг у нее отвисла челюсть. Казалось, что ярко-голубая вспышка исходит прямо из задницы Патрика. Она была похожа на пламя газовой горелки или паяльной лампы.

Мальчики захохотали снова, а Беверли спряталась за машину, пытаясь сдержать смех. Она смеялась не от веселья. В некотором смысле все происходящее, безусловно, было смешным, но в первую очередь ее смех был вызван недоумением и ужасом — она просто не знала, что ей делать. Причина заключалась в том, что она увидела эти штуки, но не исчерпывалась этим. В конце концов она знала, что у мальчиков есть эти штуки, точно так же, как и у девочек есть свои, другие эти штуки. И все же их действия казались ей такими странными, нелепыми и в то же время ужасно примитивными, что она, к своему собственному удивлению, не могла сдержать хихиканье, но продолжала взывать к своему здравому смыслу.

Прекрати, —
говорила она себе, словно это был ответ, —
прекрати, а то они тебя заметят, Бевви!
Но она ничего не могла поделать. Все, на что она была способна, — это смеяться шепотом, почти неслышно, закрыв обеими руками рот. Ее щеки покраснели, как яблоки, в глазах стояли слезы.
— Елки-палки, да это больно! — завопил Виктор.
— Двадцать футов! — восхитился Генри. — Ей-Богу, Вик, двадцать футов! Клянусь здоровьем мамочки!

3

Генри, Виктор, Белч и Патрик оказались в этот жаркий июльский полдень на свалке со спущенными штанами благодаря Рине Дэвенпорт.
Генри знал, к чему приводит потребление большого количества жареных бобов. Наверное, лучше всего описывала результат этого маленькая дурацкая присказка, которую Генри узнал от своего отца, еще когда сидел у него на коленях в коротких штанишках:
«Отгадай загадку, ответь-ка на вопрос: что стреляет в пятку, а попадает в кос?»

Рина встречалась с его отцом вот уже восемь лет. Ей было сорок лет, она была очень толстой, и обычно от нее дурно пахло. Бобы были гордостью Рины. Она замачивала их в субботу вечером, а потом все воскресенье поджаривала на медленном огне. Генри считал, что они ничего — их можно с аппетитом пожевать, чтобы набить себе желудок, но за восемь лет
все
успевает надоесть.

Рина не удовлетворялась небольшим количеством бобов, она готовила их в огромных количествах. Когда вечером в воскресенье ее старенький зеленый «Сото» подъезжал к дому Бауэрсов, на сидении рядом с ней обычно стояло дымящееся двадцатигаллоновое ведро с бобами. В этот вечер они ужинали бобами втроем, на следующий вечер Батч снова разогревал бобы. Во вторник и среду Генри брал с собой в школу полную банку все тех же самых бобов. К четвергу или пятнице ни Генри, ни его отец уже не могли выносить бобовый запах. Обе спальни начинали вонять желудочными газами, несмотря на постоянно распахнутые окна. Батч смешивал остатки бобов с другими объедками и скармливал их Бипу или Бопу — двум бауэрсовским поросятам. Рина предпочитала не показываться вплоть до воскресенья, когда все начиналось по новой.

В то утро Генри взял с собой в школу огромное количество старых бобов, и они вчетвером слопали все без остатка, сидя в тени раскидистого вяза на детской площадке, так что их животы начали лопаться.
Пойти на свалку предложил Патрик — там можно было спокойно отдохнуть в середине летнего рабочего дня. К тому времени, как они дошли туда, бобы уже сделали свое дело.

4

Понемногу Беверли снова взяла себя в руки. Она понимала, что ей нужно сматываться: дальше оставаться поблизости было опасно. Правда они были заняты чем-то своим, и даже если бы случилось худшее, у нее была большая фора (где-то в глубине сознания шевелилась мысль о том, что, на худой конец, пригодится и рогатка).
Она уже было начала пятиться назад, когда Виктор сказал:
— Генри, мне пора. Отец просил меня помочь ему перебрать зерно сегодня после полудня.
— Ну и что? — сказал Генри. — Обойдется.

— Нет, он и так на меня зол за то, что случилось вчера.
— Пошел он в задницу, если не понимает шуток. Беверли стала прислушиваться, думая, что речь пойдет о встрече с Эдди.
— Нет, мне пора.
— Наверное, у него просто задница разболелась, — сказал Патрик.
— Думай, что говоришь, козел, — вскинул голову Виктор. — А то сразу разучишься говорить.
— Мне тоже нужно идти, — сказал Белч.
— Тебя тоже просил помочь отец? — Видимо, Генри счел это хорошей шуткой: отец Белча умер.

— Нет, у меня работа сегодня вечером. Я разношу «Еженедельник Покупателя».
— Что это за дерьмо? — голос Генри прозвучал одновременно зло и печально.
— Это работа, — торжественно сказал Белч. — Я зарабатываю деньги, Генри презрительно хмыкнул, и Беверли снова отважилась подсмотреть за ними. Виктор и Белч, стоя, застегивали свои ремни. Генри и Патрик продолжали сидеть на корточках со спущенными штанами. В руке Генри вспыхнула зажигалка.
— Ты-то не уйдешь? — спросил Генри у Патрика.

— Нет, — ответил Патрик.
— Тебе не нужно перебирать зерно или идти на какую-то трахнутую работу?
— Нет, — повторил Патрик.
— Ну мы пошли, — неуверенно произнес Белч. — До встречи.
— Ага, — Генри плюнул на землю рядом с грубым рабочим ботинком Белча.

Вик и Белч направились к старым машинам, стоявшим в два ряда… прямо к «студебеккеру», за которым притаилась Бев. Сначала она просто в оцепенении прижалась к земле, обезумев от страха, потом приподнялась и быстро переметнулась по узкому проходу между левым бортом «студебеккера» и стоящим рядом с ним разбитым «фордом» вперед, на мгновение застыла, вслушиваясь в звуки их шагов. У нее пересохло во рту, по спине побежали струйки пота, и она попробовала представить себя с рукой в гипсе, как у Эдди. Потом она забралась на сиденье для пассажира внутри «форда», слезла с него на пол и плотно прижалась к грязному коврику на полу, стараясь казаться как можно незаметней. Внутри салона было очень жарко и душно, в воздухе стоял запах гниющей обшивки сидений и давнишнего крысиного помета. Она с трудом удержалась, чтобы не чихнуть и не закашляться. Она услышала негромкие голоса Белча и Виктора, прошедших поблизости. Вскоре они стихли.

Она три раза осторожно чихнула, прикрывая рот руками.

Она решила, что теперь ей самое время исчезнуть. Наилучшим способом сделать это было перелезть на сиденье водителя, выбраться обратно в узкий проход между машинами и убежать. Бев думала, что ей удастся это сделать, но от страха не могла решиться выполнить свой план. Здесь, в машине, ей было не так страшно. Кроме того, если двое уже ушли, то, может быть, Генри с Патриком тоже скоро уйдут, и она сможет пойти в штаб. Ей уже не хотелось упражняться в меткости.

Кроме того, ей очень хотелось по-маленькому.
Давайте, —
подумала она. —
Давайте, поторопитесь и уходите, ну пожааалуйста!
Минуту спустя она услышала крик Хокстеттера, в котором одновременно звучали смех и боль.
— Шесть футов! — завопил Генри. — Как паяльная лампа! Ей-богу!
Потом стало тихо. По ее спине бежали струйки пота. Солнце светило ей в шею. Мочевой пузырь, казалось, готов был лопнуть.

Генри завопил так громко, что Беверли, которая едва не заснула, несмотря на то, что ей было так плохо и неудобно, чуть не закричала сама.
— Черт возьми, Хокстеттер! Ты же подпалил мне задницу! Что ты делаешь там с этой зажигалкой?
— Десять футов, — захихикал Патрик (при этом звуке Бев стало так же противно, как если бы она увидела, что у нее в тарелке извивается червяк). — Десять футов, дюйм в дюйм, Генри. Ослепительное пламя. Десять футов, дюйм в дюйм! Провалиться мне на этом месте!

— Дай-ка сюда, — буркнул ему Генри.
Давайте, уходите поскорей, дураки паршивые!
Патрик заговорил снова, на этот раз так тихо, что любой слабый порыв ветра заглушил бы его голос.
— Я хочу тебе кое-что показать, — сказал Патрик.
— Что?
— Просто кое-что. Это очень приятно.
— Что? — повторил Генри.
Наступила тишина.

Я не хочу смотреть, не хочу смотреть, что они там делают, да и они могут заметить меня, и обязательно заметят, тебе и так сегодня слишком много везло. Поэтому не двигайся. Не подсматривай…

Но любопытство оказалось сильней здравого смысла. В этой тишине было что-то необычное и даже пугающее. Она начала медленно поднимать голову до тех пор, пока перед ней не оказалось покрытое трещинами грязное лобовое стекло «форда». Она была в безопасности: оба мальчика полностью отключились от действительности. Патрик делал что-то непонятное ей, но она почувствовала, что то, что он делает, не может быть хорошим, слишком уж странный этот Хокстеттер.

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь