ОБ ОТНОШЕНИЯХ
sergey shishkinНАУКА и ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ (конспект)
Быть означает относиться. (266)
Кассий Дж. Кайзер
Иными словами, наука представляет собой систему отношений. (417)
А. Пуанкаре
Асимметрические отношения имеют место во всех рядах — в пространстве и времени, большем и меньшем, целом и частью и многих других важнейших характеристик действительного мира. В связи со всеми этими аспектами, нам приходится признать логику, в которой мы сводим всё к субъектам и предикатам, ошибочной и поверхностной. (453)
Бертран Рассел
Мои собственные исследования в этой области, которыми я занимаюсь больше пятнадцати лет, вместе с уже имеющимися фактами, — как их вижу я — подталкивают меня к выводу, что органический индивидуум в своей основе представляет собой … систему отношений между физическим субстратом или структурой и химическими реакциями. (90)
Чарльз М. Чайлд
Таламус, который у низших позвоночных, лишённых корки, обеспечивает общие реакции организма и элементарные умственные функции, проявляет аффективную возбудимость в отношении с укоренёнными биологическими тенденциями организма; у высших млекопитающих он, по-видимому, сохраняет эту роль аффективного регулятора, важность которого в поведении организма и умственной жизни так часто понимают неверно. (411)
Анри Пьерон
… органические отпечатки (‘интероцептивная’ чувствительность), по-видимому, во всех случаях формируются в корке, только когда они преобразуются таламусом с его собственным аффективным формированием. (411)
Анри Пьерон
Тем не менее, всепоглощающий голод некритического ума в поисках того, что он представляет себе как достоверность и конечность, вынуждает его пировать тенями в остром дефиците содержимого. (22)
Э. Т. Белл
В предшествующих главах я воспользовался выражением ‘организм-как-целое’. Это выражение представляет собой ограниченную форму общего структурного принципа не-элементализма. Под этим выражением мы подразумеваем, что организм не является простой алгебраической суммой своих частей, а представляет собой нечто большее, и обращаться с ним стоит как с единым целым. Мы упомянули, что не-аддитивность и то, что целое представляется ‘больше’ простой ‘суммы’, мы считаем комплексными проблемами, которые требуют нового метода анализа. Мы уже видели, что в анализе простых выражений имеет место полноценная структурная метафизика или набор предположений и терминов, которые приходится принимать на веру, потому что их не получается определить иначе, чем ходя кругами.
Одним из основных структурных дефектов и недостатков традиционной A-системы мы считаем то, что в ней не остаётся места для ‘отношений’, потому что в ней предполагается, что мы можем выразить всё формой субъекта-предиката [подлежащего-сказуемого]. Как мы видим, дела обстоят не так. В сведении к субъектно-предикатной форме мы упускаем некоторые из важнейших структурных средств в нашем распоряжении, которыми мы представляем этот мир и самих себя, что приводит к общему состоянию не-здравомыслия. Открытое внедрение ‘отношений’ мы считаем относительно недавней инновацией. О них стоит сказать несколько слов, хотя термин ‘отношение’ мы можем принять как неопределённый и определить его в рамках многомерного порядка.
Некоторые отношения, когда они поддерживаются между A и B, поддерживаются также между B и A. Такие отношения мы называем симметрическими. Если оно поддерживается между A и B, то оно поддерживается и между B и A. Такие отношения мы также обозначаем такими терминами как ‘сходство’ и ‘отличие’. Если A сходится с или отличается от B, то и B сходится или отличается от A. Повторю, что в целом, симметрическое отношение представляет собой таковое, которое, если поддерживается между A и B, то поддерживается и между B и A. Иными словами, порядок, в котором мы рассматриваем отношение наших сущностей мы считаем непринципиальным.
Отношения, которые поддерживаются между A и B, но не обязательно между B и A, мы называем не-симментрическими. В этих отношениях становится важным порядок. Порядок, в котором мы рассматриваем наши сущности, имеет для нас значение.
Если отношение представляет собой таковое, которое поддерживается между A и B, но никогда не поддерживается между B и A, мы называем его асимметрическим. Обращение порядка становится невозможным в асимметрических отношениях, и таким образом, в асимметрических отношениях устанавливается определённый порядок.
Такие отношения как до, после, более, больше, меньше, выше, справа, слева, частью и целым, и многие другие важнейшие термины, которыми мы располагаем, относятся к асимметрическим. Мы сразу видим, что маленькие проблемные слова, в которых мы нуждаемся, чтобы выражать порядок, такие как ‘до’ и ‘после’, термины оценки, такие как ‘больше’ и ‘меньше’ и термины, от которых зависит элементализм или не-элементализм, такие как ‘часть’ и ‘целое’, мы относим к асимметрическим терминам.
Когда мы рассматриваем три или более терминов, мы можем классифицировать отношения другим способом. Некоторые отношения, называемые транзитивными, характеризуются тем, что когда они поддерживаются между A и B, и ещё между B и C, они при этом поддерживаются между A и C. Например, если A пребывает до или после, или выше, или измеряется больше, чем B, а B пребывает до или после, или выше, или измеряется больше, чем C, то A пребывает до или после, или выше, или измеряется больше, чем C.
Стоит отметить, что все отношения, которые создают ряды, относятся к транзитивным. К таковым, однако, относятся и многие другие, но существует множество отношений, которые мы относим к транзитивным и симметрическим. Среди них мы можем назвать отношения равенства, равного количества.
Отношения, которые не характеризуются транзитивностью, мы называем не-транзитивными. Например, мы не считаем транзитивной несхожесть. Если A отличается от B, а B отличается от C, из этого не следует, что A отличается от C.
Отношения, которые при том, что они всегда поддерживаются между A и B, никогда не поддерживаются между A и C, мы называем интранзитивными.
Отношения классифицируют ещё несколькими другими способами, но нам, в наших целях, хватит изложенного выше.
Теперь нам следует сравнить формы отношений с субъектно-предикатной формой представления, которая структурно лежит в основе традиционной A-системы и двузначной ‘логики’. В связи с этим возникает структурный вопрос о том, можем ли мы свести все отношения к субъектно-предикатным формам языка.
Симметрические отношения, которые всегда поддерживаются между B и A, когда поддерживаются между A и B, по-видимому, обоснованно выражаются субъектно-предикатным языком. Симметрическое и транзитивное отношение, такое как отношение ‘равенства’, мы можем выразить как обладание общим ‘свойством’. Не-транзитивное отношение, такое как отношение ‘неравенства’, мы тоже можем рассматривать как представляющее ‘разные свойства’. Однако, если мы проанализируем асимметрические отношения, ситуация меняется и становится очевидно, что дать адекватное представление в рамках ‘свойств’ и субъекто-предикатов не представляется структурно возможным.
Этот факт несёт за собой серьёзные семантические последствия, ведь мы уже видели, что некоторые из наиболее важных отношений, о которых мы знаем на данный момент, принадлежат к асимметрическому классу. Если A [фактически] измеряется больше B, а мы просто высказываем, что они являются неравными или обладают разными величинами, мы подразумеваем возможность, что B измеряется больше A, ложность чего мы наблюдаем по фактам. Мы видим, что у нас не получается дать А адекватные сведения, когда имеют место асимметрические отношения. Как обладание ‘одним и тем же’ ‘свойством’, так и обладание разными ‘свойствами’ мы относим к симметрическим отношениям, которые мы, по-видимому, можем охватить субъектно-предикатной формой. Но адекватно описывать асимметрические отношения в рамках ‘свойств’ не представляется возможным. Иными словами, мы видим, что можем выражать симметрические отношения языком и ‘логикой’, основанными на субъектно-предикатной структуре, но не можем адекватно выражать ими асимметрические отношения, потому что как ‘одинаковость’, так и разницу предикатов мы считаем симметрическими. Асимметрическими отношениями, которые включают многие таковые, которые мы считаем самыми важными, мы внедряем язык новой структуры, в котором проявляются новые с.р. Они фигурируют во всяком порядке, всяких рядах, всех функциях, в ‘пространстве’, во ‘времени’, в ‘большем’ и ‘меньшем’, ‘более’ и ‘менее’, ‘целых’ и ‘частях’, ‘бесконечности’, ‘пространстве-времени’. Если мы ограничиваемся использованием форм представления, неподходящих для выражения асимметрических отношений, мы не можем адекватно иметь дело с проблемами порядка, ряда, функции и структуры.
Стоит обратить внимание на один интересный структурный семантический факт, что в симметрических отношениях порядок не имеет значения, в не-симметрических отношениях он играет важную роль, а в асимметрических отношениях порядок играет первостепенно важную роль, и мы не можем его обратить. Мы, собственно, объясняем порядок в рамках асимметрических отношений; например, ‘до’ или ‘после’, которые мы применяем к ‘пространству’, ‘времени’, ‘пространству-времени’, ‘структуре’, а также ко всем процессам и деятельностям, включая деятельности нервной системы. В асимметрических отношениях ‘больше’, мы предполагаем упорядочивание, а в отношениях ‘неравный’ (обладающий разными ‘свойствами’) мы не предполагаем упорядочивание. Если мы рассмотрим субъектно-предикатные формы, как выражающие отношения между ‘наблюдателем’ и ‘наблюдаемым’, исключая людей, это последнее отношение тоже относится к асимметрическим. Применяя корректный символизм: если я вижу лист зелёным, лист точно не ‘видит зелёным’ меня. Последнее замечание позволяет заключить, что любой А пересмотр А-системы структурно не удастся осуществить. Чтобы попытаться осуществить пересмотр, нам придётся начать с формулировки не-A-системы другой структуры.
Вышеприведённые простые соображения ведут к далеко идущими последствиям, потому что без отношений, в частности, без асимметрических отношений, мы не получим порядок, а без порядка, в анализе процессов, нам неизбежно придётся ввести, открыто или подразумевая, некие объективно бессмысленные ‘бесконечные скорости’ протекания процесса.
Общий не-элементализм и, особенно, его ограниченный аспект, ‘организм-как-целое’, предполагает отношение ‘частей’ к ‘целому’, для которых нам требуются асимметрические отношения. В высказывании ‘больше, чем алгебраическая сумма’, ‘больше’ тоже выражает асимметрическое отношение. Когда мы анализируем высказывание, мы видем, что у нас возникают проблемы ‘пространства’, ‘времени’, ‘бесконечности’, и чтобы их решить, нам требуются рядовые понятия, которые позволяют обойти анализ без асимметрических отношений.
Решение проблем ‘пространства’ и ‘времени’ мы считаем фундаментальными для теории здравого смысла, потому что они выступают структурными факторами во всех с.р. Проблемы многомерного порядка асимметрических отношений пребывают в строгой взаимозависимости и лежат в основе структуры, следовательно, человеческих ‘знаний’, следовательно, человеческой адаптации и здравого смысла. На деле, все фигурирующие вопросы состоят в строгой кругообразной взаимосвязи, и стоит помнить, что никакой вербальный анализ никогда не удастся ‘завершить’ или ‘исчерпать’. Опираясь на немое А предположение о бесконечной скорости нервных импульсов, — что нервные импульсы перемещаются ‘мгновенно’, ‘без затрат времени’ — мы не придавали значения порядку. Однако, если мы примем во внимание конечную и известную скорость нервных импульсов, и рядовую, цепную структуру нервной системы, порядок приобретает для нас первостепенную значимость. В такой рядовой структуре, проблемы сопротивления, ‘угнетений’, препятствия, стимуляции., становятся доступными для понимания, и вместе с этим, появляется возможность здраво ориентироваться в этом лабиринте. Я могу добавить, что интенсивность и трансформация нервных импульсов каким-то образом связывается с путями, по которым они перемещаются, и поэтому об этих проблемах следует говорить с точки зрения порядка.
По той или иной причине, основной импульс оказывается семантически или иным образом заблокирован, из-за чего он не достигает коры; её достигает только слабый импульс. Чего нам стоит ожидать в таком случае? Нам стоит ожидать регрессию к уровню деятельности организмов, не обладающих корой, или обладающих очень слабо развитой корой. Это однако не происходит всецело таким образом, потому что нервная система организмов без коры работает адекватно их деятельности, в их среде, со показателями выживания. Но у высшего организма с корой, имеются другие части нервной структуры, которые отличаются по функции, и без коры, как показывает опыт, они работают неадекватно выживанию. Мы видим, что порядок, в котором проходят импульсы по пути выживания, или отклоняются от него, играет важнейшую роль. Такое отклонение может произойти по великому множеству причин, все из которых не получится здесь перечислить. Мы знаем о многих из них, невзирая на то, что, в целом, мы знаем мало о нервных механизмах. Опираясь на сведения о коллоидах, мы можем заключить, что к подобным конечным результатам могут привести макроскопические и микроскопические повреждения, лекарственные средства и ложные доктрины, оказывающие влияние на субмикроскопических уровнях. Термин ‘ложные доктрины’ я употребляю здесь в не-эл смысле, и тем самым принимаю во внимание аффективные и оценочные компоненты, которыми обычно пренебрегают, когда говорят о ‘ложных доктринах’.
Здесь нам следует рассмотреть проблему ключевой общечеловеческой значимости. Мы видим, что оценка в жизни, особенно в человеческой жизни, представляет наиболее фундаментальный психо-логический процесс, лежащий в основе мотивации и, в целом, с.р, которые формируют наше поведение и приводят в результате к коллективным структурам, которые мы можем назвать ‘этапами цивилизации’.
Мы можем отличить три условных периода человеческого развития по критерию стандартов оценки:
1) До-человеческий, примитивный период буквального, общего и неограниченного отождествления. Семантику этого периода мы можем сформулировать как ‘всё является всем остальным’, и назвать её одно-значной семантикой.
2) Инфантильный, или А период частичного или ограниченного отождествления, при котором допускаются симметрические отношения, но исключаются асимметрические отношения. В семантике данного периода имеет место, помимо прочих, ‘закон тождества’ — ‘всё является тождественным себе самому’; его двузначный характер выражается постулатом ‘A есть B или не B’.
3) Взрослый, или не-A, или научный период, основанный на полном устранении отождествления посредством асимметрических и других отношений, что позволяет установить структуру в качестве основы всего ‘знания’. В семантике данного периода мы следуем ∞-значной семантике вероятности и признаём ‘равенство’, ‘эквивалентность’, но не ‘тождество’.
Прежде чем анализировать эти три периода по-отдельности, стоит сказать, что ‘тождество’, определённое как ‘абсолютная одинаковость’, требует существования ‘абсолютной одинаковости’ во ‘всех’ аспектах, которую мы никогда не наблюдаем ни в этом мире, ни в своих головах. Что угодно, с чем мы имеем дело на уровнях объекта представляет собой процесс, который меняется всё ‘время’, независимо от того, насколько быстро или медленно этот процесс протекает; следовательно, принцип или положение о том, что ‘всё является тождественным самому собе’ оказывается неизменно ложным по фактам. Со структурной точки зрения, это положение представляет фундамент для языковой системы, не согласующейся по структуре с миром и с нами. Все образы мира, догадки о нём и с.р, основанные на таких положениях ожидаемо строят для нас бредовые миры, от чего оптимальная адаптация к действительному миру, так сильно отличающемуся от наших выдумок, становится в принципе невозможной.
Даже если мы возьмём символьное выражение 1 = 1, ‘абсолютная одинаковость’ во ‘всех’ аспектах остаётся в той же мере невозможной; к этому выражению мы можем применять лишь такие термины как ‘равный’, ‘эквивалентный’,. Чтобы заключить ‘абсолютную одинаковость во всех аспектах’, нам потребуется тождество [идентичность] разных нервных систем, которые создают и пользуются этими символами, тождество разных состояний нервной системы человека, который написал эти символы, тождество поверхностей., разных частей бумаги, распределения чернил, и т. д. Требовать таких невозможных условий видится не иначе, как абсурдным, но не менее абсурдным и очень вредным для здравомыслия и цивилизации видится сохранять до сегодняшнего дня такие бредовые формулировки в качестве стандартов оценки, а потом проводить всю жизнь, страдая и тяжким трудом избегая последствий.
Если бы мы пересматривали эти ложные доктрины, мы бы не извращали жизни молодых поколений. Мне кажется, что, ради здравомыслия, термин ‘тождество’ [или ‘тождественность’], обозначающий такую фундаментальную ложную структурную доктрину, стоит полностью исключить из словаря, а термин ‘отождествление’ — сохранить в психиатрии в качестве ярлыка для крайне широко распространённых бредовых состояний, которые, на данный момент, в слабых формах, проявляются у большинства из нас.
Исследования стандартов оценки животных, в частности, эксперименты Павлова и его последователей показывают, что после выработки ‘условного рефлекса’ (что означает, например, соотнесение сигнала с пищей), производится физиологический эффект, при котором нервная система отвечает на сигнал секрецией, количественно и качественно подобной той, которой она отвечает на пищу. Исходя из этого, мы, с физиологической точки зрения можем сказать, что организм животного отождествляет сигнал с пищей. Однако даже нервная система животного проявляет достаточную гибкость, которая позволяет ей научиться на опыте, что отождествление не даёт показателей выживания, потому что, если после сигнала пищу не подают, животное снова отождествляет сигнал, но уже с отсутствием пищи. В более сложных экспериментах, в которых задействуются оба эти отождествления, результатом становится настоящая физиологическая дилемма, которая обычно заканчивается относительно глубоким нервным расстройством, соотносимым с ‘умственными’ заболеваниями у людей.
Отождествление представляет сравнительно негибкую, ригидную форму адаптации с низкой степенью условности; неврологически неизбежно оно представляет процессы животной адаптации, неадекватной современному человеку. На человеческих уровнях, мы находим самые показательные его примеры среди примитивных народов и ‘умственно’ больных пациентов. В менее серьёзных случаях семантических расстройств, мы также наблюдаем отождествление разных степеней интенсивности. Людей, у которых отождествление не проявляется остро, мы обычно относим к ‘нормальным’, что я считаю губительным в принципе, потому что такое отношение позволяет нам установить животный или примитивный стандарт оценки как ‘нормальный’. ‘Тождественность’, как мы уже знаем, не наблюдается по фактам; отождествление провоцирует выработку с.р, ведущим к не-выживанию, и поэтому его следует считать патологическим для современного человека.
О том, что большинство из нас сегодня причиняет себе страдания отождествлением, мы также знаем благодаря экспериментам с условными рефлексами и психогальванометром, из которых мы ясно видим, что большинство людей отождествляют символы с действительностью, после чего часто следуют секреции. Говоря иначе, проявляются реакции низкого порядка условности, какие мы наблюдаем у животных и примитивных людей. В принципе, не имеет значения, отождествляем мы звук (или слово) или другой сигнал (символ) с пищей или другой действительностью, которая не является символами, в результате чего секретируют, например, надпочечные железы, вместо слюнных или потовых желёз, что приводит к ощущениям страха или злости. Во всех подобных случаях, в экспериментах с людьми, оценка осуществляется ложным по фактам образом, и физиологической секреции не происходило бы, если бы оценка осуществлялась адекватно ситуации. Лишь в очень малом числе случаев в экспериментах на человеческих условных и психогальванических рефлексах случаются исключения, когда сигнал-символ не отождествляется с действительностью первого порядка, и такой организм не проявляет неконтролируемой железистой секреции в ответ на один только сигнал-символ. В A-системе оценки, в которой на семантических уровнях имеет место осознанность абстрагирования, эти исключительные люди (1933), которые реагируют адекватно и контролируют свои реакции, подтверждают правило для современного человека. Иными словами, современный человек, когда он прекратит заниматься до-человеческим и примитивным отождествлением, разовьёт более осознанный контроль над своими секрециями, коллоидными состояниями своей нервной системы., и следовательно, над своими реакциями и поведением. Вышесказанное относится ко всем с.р, включая ‘логические’ процессы.
Мы наблюдаем отождествление во всех известных формах ‘умственных’ заболеваний. Символ, в любой форме, или любая с.р может отождествляться в значении [value] с какой-либо выдуманной ‘реальностью’ на данный день, что приводит к макро-физиологическим (например, железистым) или микро-физиологическим (коллоидным.,) деятельностям или нарушениям, которые в свою очередь ведут к определённым семантическим состояниям и поведению. Представляется невозможным отрицать, что ‘умственно’ больные люди располагают неподходящими стандартами оценки, и что отождествление всегда проявляется как важный фактор в патологических оценках. Эксперименты с ‘умственно’ больными показывают наглядно, что мы можем модифицировать или улучшить такую оценку различными химическими агентами, влияющими на коллоиды нервной системы, изменениями в среде., и изменениями стандартов оценки, которые, на сегодняшний день, называют ‘психотерапией’. Анализ механизма оценки ведёт, естественным образом, к обобщённому и упрощённому методу, который обладает не только терапевтическим, но и важным новым профилактическим показателем.
В А стандарте оценки мы в некоторой мере отошли от буквального отождествления, но по-прежнему сохраняем в наших школьных учебниках наиболее фундаментальный ‘закон мысли’, — ‘закон тождества’ — который часто выражают в форме ‘всё есть тождественно с самим собой’, что мы наблюдаем неизменно ложным по фактам. Мы не осознаём, что в человеческом мире мы имеем дело, в лучшем случае, только с ‘равенством’, ‘эквивалентностью’, в данном месте, на данную дату, или по определению, но никогда с ‘тождеством’ или ‘полной одинаковостью’, полностью пренебрегая пространство-временными отношениями, включающими ‘всё’ неопределённое множество аспектов, которые, благодаря человеческой изобретательности, мы часто создаём по желанию. В действительном мире четырёхмерных процессов и неопределённого числа ‘аспектов’, созданных нами, адаптация видится невозможной в принципе, или, в лучшем случае, осуществляется случайно, если мы продолжаем полагаться на ‘тождество’. А оценка основывалась на симметрических отношениях ‘тождества’, а также частичного ‘тождества’, которые мы выражаем даже нашими политическими, экономическими., доктринами и соответствующим поведением, анализ которого потребует написания специального тома, который, я надеюсь, в скором времени кто-то напишет.
Учёным приходится неизменно собирать собственные словари не-A характера, который они не всегда осознают. Пропасть между человеческими делами и наукой всё ширится и углубляется. Причиной тому служит то, что, даже сейчас, мы сохраняем A стандарты оценки, тогда как в науке мы полагаемся на более тонкие не-A средства, с задействованием асимметрических отношений, одни только которые дают нам структуру. Не-A оценку мы основываем на асимметрических и других отношениях. Не-A система зависит от полного исключения отождествления, которое, согласно опыту и экспериментам, полезным образом влияет на все наши с.р.
Здесь нам следует представить важную семантическую тему, к которой мы вернёмся позднее; конкретно, связь между примитивным субъектно-предикатным языком и отождествлением. Например, в высказывании ‘этот лист — [есть] зелёный’ мы подразумеваем ‘зелёность’, которая, по своей вербальной структуре, обладает ‘субстантивным’ характером, и приписываем ей некую объективную независимость. Мы не рассматриваем её как асимметрические отношения между наблюдателем и наблюдаемым, из-за чего соответственно, склоняемся к аддитивной [слагающей] подоплёке. Таким образом, мы овеществляем и слагаем ‘зелёность’ с листом, говоря о ‘зелёном листе’. Овеществлённая ‘зелёность’ порождает антропоморфическую мифологию, которая в свою очередь, задействует и развивает не-дифференцированный проецирующий механизм, который так часто вызывает семантические нарушения. Овеществление структурно оценивается как ‘реальная’ ситуация, от чего задействуется обращённый порядок оценки, ведущий к не-выживанию, в котором ‘есть’ тождества, приводящее к отождествлению, выступает главным фактором. Чем сильнее проявляется структурная ‘убеждённость’ в ‘истине’ представления, иными словами, чем больше мы отождествляем высокие порядки абстракций с низкими, которые на деле отличаются, тем более опасным становится ‘эмоциональное’ напряжение в форме неоправданной оценки, которая, в конечном счёте, неизбежно включает, пускай иной раз слабые, бредовые факторы, и приводит к семантическим расстройствам. Невежество, при котором проявляется твёрдая вера в ошибочные структурные убеждения, состоит в опасном родстве с более развитыми симптомами ‘умственного’ заболевания, которые мы называем иллюзиями, бредом и галлюцинациями. Мы в большинстве становимся семантическими жертвами примитивных доктрин, лежащих в основе A структуры нашего языка, из-за чего населяем мир вокруг нас семантическими фантомами, которые порождают в нас страхи и волнения, или, как вариант, заставляют нас проявлять ненормальную жизнерадостность, как это делают некоторые ‘умственно’ больные.
Следует осознать, что в A системе оценки многие индивидуумы получают выгоду различными способами за счёт того, что отвлекают внимание человечества от действительных жизненных проблем, что заставляет нас забывать или пренебрегать действительностью. Они снабжают нас фантомными семантическими структурами, а сами, тем временем, фокусируют своё внимание на контроле над действительностью, нередко, ради собственной выгоды. Если внимательно изучить A ситуацию, она может показаться безнадёжной. Однако, независимо от того, как мы настраиваемся друг против друга, и таким образом, в перспективе, против самих себя, простое осознание того, что трудность состоит в стандартах оценки, становится необходимым предварительным шагом к развитию.
Недостаток места и принципиально конструктивные цели настоящей системы не позволяют мне проанализировать множество базовых взаимоотношений в развитии человека, поэтому я могу привести лишь краткий список тезисов для дальнейшего анализа:
1) Отношение между до-человеческими реакциями и реакциями примитивного человека, в которых всегда имеет место некоторое уподобление мутантами ответов преобладающих, более простых организмов.
2) Взаимоотношение между реакциями примитивного человека, его анимизмом, антропоморфизмом, его иными с.р и структурой его языка и семантики.
3) Отношение между структурой примитивных языков и структурой ‘философской грамматики’, сформулированной Аристотелем, которую называют ‘логикой’.
4) Отношение между этой грамматикой, структурой языка и дальнейшим развитием структурной метафизики и с.р.
5) Влияние последних условий, оказываемое на структуру наших институтов, доктрин и с.р, состоящих с ними в отношениях.
6) Отношение между ‘уподоблением животным в наших нервных процессах’ и семантическими блокадами., препятствующим взрослой цивилизации, согласию, здравомыслию и желательных человеческих реакций.
Этот краткий список включает отправные точки для дальнейших исследований в обширных областях, но на текущий момент, формулировка не-A-системы оценок проясняет несколько моментов.
Младенец, примитивный или современный, начинает свою жизнь с с.р тождества и спутывания порядков абстракций, естественными для его возраста, но ложными в принципе и структурно ложными по фактам. В настоящее время, родители и преподаватели редко обращают внимание на эту наклонность и почти не пытаются ей противостоять, большей частью потому что не понимают важность этого семантического фактора и его роль в будущей адаптации индивидуума. Говоря приблизительно, для младенца, его крик ‘есть’ пища. Слова ‘есть’ волшебство. Отождествление не согласуется с фактами, но в младенчестве оно работает в большинстве случаев. Собственный опыт подтверждают младенцу, что звуки, которые он издаёт, крика или слова, обладает объективной ценностью — они приносят пищу. Устанавливается семантическое тождество символа и не-произносимого уровня объекта. Это инфантильное отношение или с.р переносится во взрослую жизнь.
Отношение, вызванное отождествлением, не всегда сверяют с опытом, а экспериментирование на этой стадии не существует. Бредовые, с современной точки зрения, с.р компенсируются мифологиями, что уравнивает две части семантического уравнения. Мы наблюдаем такую склонность к уравниванию и считаем её присущей всем человеческим с.р. Она выражает инстинктивное ‘ощущение’ схожести структуры как основы ‘знания’, и оно в конечном счёте выражается в математических уравнениях. Во всех психо-логических процессах ‘понимания’, нам требуются некоторые стандарты оценки и ‘равенства’. Когда семантическая компенсация требуется, она создаётся. За счёт схожих семантических процессов создаются теории, но с другими стандартами оценки. На данный момент, в силу царствующего ложного по факту отождествления разных порядков абстракций, мы не охватываем своими научными теориями все семантические потребности человечества. По достижению полной осознанности абстрагирования, что означает надлежащую оценку или дифференциацию между порядками абстракций, наука сможет охватить все наши не-патологические семантические потребности, а различные примитивные мифологии нам больше не понадобятся. Таким образом мы избавимся от очень вредного, стоящего блокадой, примитивного, бредового семантического фактора.
‘Есть’ тождества вносит чудовищный беспорядок в наши с.р, потому что любое ‘тождество’ структурно не согласуется с фактами. Стоит заметить, что ‘есть’ предикации тоже выражает своего рода частичное тождество, которое ведёт к спутыванию порядков абстракций. Мы живём на не-произносимых уровнях объекта, которые включают не только обычные объекты, но и действия и прямые ощущения, тогда как символы остаются второстепенными средствами. Естественная упорядоченная оценка, в которой мы нуждаемся как в основе здоровых с.р, происходит в порядке, в котором первым по важности идёт уровень события-процесса, следующим — уровень объекта; первым по важности идёт уровень объекта, следующим — символьный уровень; первым по важности идёт описательный уровень, следующим — уровень заключения. При семантическом отождествлении этих разных уровней, мы не только не осуществляем естественную оценку, но и обращаем естественный порядок. Высказывания об уровне объекта, который состоит из абсолютных индивидуумов, мы не можем характеризовать с полной достоверностью. ‘Есть’ тождества также лежит в основе двузначной, слишком примитивной, слишком ограниченной и структурно ошибочной A ‘логики’.
Ключевая семантическая важность асимметрических отношений становится очевидной, как только мы учитываем, что вся оценка и не-эл значения, в конечном счёте, от них зависят. Не так давно в математике понятию равенства потребовалась доработка, в связи с чем ввели понятие ‘тождество’. Если, по определению, мы создаём новые термины, эти термины относятся к более высокому порядку абстракции, чем термины, использованные в определении.
Математика принципиально носит не-A характер, и поэтому лучше всего научиться не-аристотелевым принципам мы можем, изучая математику. В физике, мы лишь совсем недавно начали исключать ‘есть’ тождества и элементализм, благодаря чему нам удалось создать не-N системы. На деле, все продвижения в науке произошли за счёт построения новых не-A языков, которые обычно называют ‘терминологией’. Мы можем пойти дальше и сказать определённо, что, чтобы получить науку, нам требуется провести не-A пересмотр языка, которым мы пользуемся или продолжим пребывать в царстве хаоса.