О том, как правовая определенность перевернула практику

В судах уже неоднократно рассматривались споры о применении предусмотренных ст. 362 НК РФ повышенных коэффициентов к транспортному налогу на дорогостоящие автомобили, не включенные в перечень Минпромторга, но являющиеся модификацией автомобилей, которые в этот перечень включены.

За исключением единичных положительных для налогоплательщиков решений судов первой инстанции, в практике преобладала позиция, согласно которой, если в перечне легковых автомобилей не указана конкретная версия модели, то повышающий коэффициент по транспортному налогу подлежит применению ко всем версиям модели такого автомобиля. На примере дела ООО «Емеля» (Постановление АС Северо-Западного округа от 28.03.2017 по делу № А13-8286/2016), ставшего одним из первых в данной категории дел, это означало следующее: если в перечне есть Mercedes-Benz ML 350, то повышающий коэффициент применяется также к Mercedes-Benz ML 350, ML 350 Bluetec 4 Matic, ML 350 4 Matic и ML 350 CDI 4 Matic.

И вот до Арбитражного суда Московского округа дошло дело ООО «Бэлти-Гранд» (Постановление АС Московского округа от 14.02.2022 по делу № А40-40762/2021), в котором суды первой и апелляционной инстанций, придерживаясь старого проверенного подхода, распространили применение повышающего коэффициента, например, таких версий моделей автомобилей, как Toyota LC 200 4.5D Comfort, Lexus LX 570 5.7 Premium +, которые значатся в перечне Минпромторга, на версии Toyota LC 200 Excalibur, Lexus LX 570 Luxuri 21+, Lexus LX 570 Superior и Lexus LX 570 Black Vision. Однако кассация Московского округа решила напомнить нижестоящим судам о правовой определенности.

Несмотря на всю очевидность идеи кассационного суда, в этот раз на весах правосудия оказались практически равнозначные ценности. С одной стороны, налогоплательщик не должен додумывать перечень за Минпромторг (разве сложно профильному министерству подготовить полный и исчерпывающий перечень автомобилей?), в этом как раз и заключается требование к определенности закона. С другой стороны, налогообложение не должно так топорно вмешиваться в конкуренцию между налогоплательщиками, ведь первый из двух идентичных по характеристикам автомобилей одной и той же марки включенный в перечень, образует объект налогообложения, а второй, не попавший в него, позволяет на пустом месте сэкономить на налогах (несмотря на отсутствие в перечне какой-либо модификации автомобиля, «все всё понимают»).

В данном случае московская кассация сделала выбор в пользу правовой определенности, но возможность высказаться есть и у ВС РФ: кассационные жалобы поданы и инспекцией, и Управлением по городу Москве.

В связи с этим интересно вспомнить дела ПАО «Татнефть им. Шашина» и ПАО «Газпром нефть», о которых мы рассказывали в ноябре прошлого года. Казалось бы, и в том, и в другом деле имела место явная недоработка министерств, издающих акты, влияющие на размер налоговой обязанности. И вдруг в деле о транспортном налоге налогоплательщику удается победить в битве за определенность, а в нефтяных делах ВС РФ отказывается защищать налогоплательщиков, ссылаясь на то, что они должны были понять ошибку Минэнерго.

Теперь перед ВС РФ открыты сразу две взаимоисключающие возможности: либо провести работу над ошибками и поправить свой осенний подход, ограничивший концепцию правомерных ожиданий и принцип определенности налогообложения, либо продолжить начатое и развивать концепт разумного налогоплательщика-профессионала, перекладывая негативные последствия недоработок государственных органов на налогоплательщиков.