О свободе и пирожках

-...Когда сажали этот сад, был определенный замысел, понимаешь?

- Кажется, понимаю. План, да? И тальник мешал этому плану?

- Совершенно верно. Первые года три мне было жалко рубить пусть хоть и сорные, но все-таки деревья. Но тальник без пригляду разросся так, что стал мешать кустам, березам, даже сам себе. Стал нарушать задуманный план.

- А планы нарушать нельзя.

- Можно сына. Иногда нужно, но только не в этом случае. То, что мы сейчас делаем, это дань уважения чужому труду. И надеюсь, правильное продолжение его мысли - преемственность.

- Преемственность?

- Да, сына.

Из окна столовой высунулась распаренная Зазноба:

- Мальчишки, кушать будете?

- Ты голодный?

- Не сильно, но бутер бы съел.

- Мы попозже, тут самый разгар работы. Сейчас лучше пару бутербродов и чай. – обратился я к Зазнобе.

- На подоконник поставлю.

- Спасибо, мам. Я тебя люблю. – Медведушка расплылся в своей щекастой улыбке так, что Зазноба в очередной раз раскраснелась от благодарности и умиления.

- Ладно, давай за работу.

Размечая доски под «корыто» для укропа и моркови, я все думал - обязательно ли Медведю быть моим преемником? Есть ли у него обязанность понимать мой общий жизненный замысел? Проще говоря – должен ли он ступать по моим стопам?

С первого взгляда, как будто бы не обязан, не должен. И учитывая, что я не самый лучший пример для подражания, то, скорее всего, нет.

Но если подумать, то после сегодняшнего я могу оставить на него свой сад – уверен, он также будет блюсти порядок, и не позволит сорнякам в нем разрастаться. Глядя на усердие в работе по дому, без особого зазрения можно передать сыну свои инструменты и мастерскую. И тут до меня дошло, что, господи, уже сейчас я переложил на него часть ответственности за младшую сестру – надзор, защиту, поощрение, помощь и иногда воспитание Монстра чувствует чаще от старшего брата, чем от меня. В каких-то моментах его степень влияния на поведение сестры даже выше моей, а, следовательно, и ответственность за них. Интересно, понимает ли он это? А понимаю ли я, что в противовес моему слову, слово старшего брата имеет не меньший вес для Монстра? Это ли ни преемственность…?

Зазноба выставила на подоконник чай с бутербродами. Сполоснув руки из бочки, мы сели на лавке у окошка, откусывая холодную колбасу с хлебом и запивая горячим, сладким чаем.

- Пап, а у бога тоже был свой план? – задался вопросом Медведь, разглядывая на распускающиеся цветы яблони в палисаднике.

- В каком смысле?

- Для людей?

- Не могу сказать. Я не верю в бога, сына. Это, наверное, больше вопрос к маме – она любит говорить с ним.

- А он с ней разговаривает?

- Не совсем. Как бы тебе объяснить…. Есть так называемые заповеди – правила бога. В них она и находит ответы самостоятельно, иногда ей помогает священник.

- А какие правила?

- Они очень простые: не убивать, не красть, не лгать, не хвастаться, не обжираться, не прелюбодействовать и прочие.

- Не прелюбодействовать – это как?

- Ну, брат – это вроде как не потакать своим низменным желаниям.

- Низким?

- Низменным. Давай ты станешь чуть постарше, и я тебе объясню или ты сам поймешь. Сейчас немного рановато.

- А почему ты не веришь в бога?

- Думаю, у меня достаточно здравого смысла соблюдать простые правила без чьего либо вмешательства.

- Тогда эти заповеди и есть план Бога?

- С точки зрения верующих людей – очень даже может быть.

- Но люди же, убивают.

- Да. И крадут, и лгут, и хвастаются. Это потому, что у них есть выбор – соблюдать правила или нет.

- Это плохо, что у людей есть выбор.

- Почему?

- Если бы все соблюдали правила, было бы очень хорошо: никто бы не воевал, ни обманывал, ни пре… пре… любодеятельствовал.

- Это да… но взгляни с другой стороны. Возьмем примеру наш сад: ты и я - это человечество, то есть все люди; наш сад – это предположим весь наш мир; а садовод - тот, кто создал этот сад, допустим Бог. Ты ни разу не видел создателя, я его видел всего пару раз, но при этом про сад, как за ним ухаживать и что в нем делать он ни мне, ни тебе ничего не говорил, даже записки не оставил. И у нас с тобой есть выбор разгадать замысел создателя и ухаживать за ним или просто все бросить на произвол и ждать когда сад зарастет камышом, травой и тальником. Мы сделали свой выбор и теперь можем гордиться своей работой?

- Можем.

- А вот представь, что садовод выдал бы нам план или инструкцию и каждый день бы приходил и заставлял работать в саду, не давая заниматься другими делами и отступать от инструкции. Никаких новых деревьев, цветов, в целом развития - только так как было раньше. Будешь ли получать удовлетворение и гордость от такого труда?

- Нет, папа. Но я же работаю потому, что ты мне так сказал. У меня же не было выбора.

- Совершенно верно. Потому, что право выбора нужно сначала осознать. Теперь, когда ты понял, что мы делаем и для чего – у тебя есть выбор работать дальше или нет.

- Настоящий выбор?

- Самый настоящий. Я буду уважать твой выбор в любом случае.

- И не расстроишься, если я откажусь работать.

- И это тоже на чаше весов, сейчас для тебя важно все. Важны мои чувства, но сразу оговорюсь, что я не расстроюсь потому, что понимаю как для тебя важно твое свободное время или время, которое ты можешь вместо этого провести с мамой, важны деревья и твоя жалость к тальнику, твоя усталость, моя требовательность - все это важно, когда ты делаешь тот или иной выбор.

- Отдохнуть тоже важно? И маме помочь в доме прибрать?

- Да, и с Монстрой поиграть, и книжку почитать тоже. Выбор велик и это очень хорошо.

- А что будет, если я тебе не помогу в саду?

- Тут нужно обдумать последствия своего выбора.

- Надо подумать.

- Думай.

Подкурил сигарету и пошел в теплицу. Где-то в глубине души я очень надеялся, что Медведь останется мне помогать и все-таки слукавил, когда сказал, что не расстроюсь. Я ведь чувствую важность того, что мы оба делаем, понимаю, что сад без моих и его рук зачахнет – перестанет радовать душу и приносить плоды.

- Па. – заглянул в теплицу Медведь.

- Да, сына.

- Ты точно не расстроишься?

- Извини, сына. Я видимо, немного тебе соврал – скорее всего, расстроюсь, но, поверь мне, я справлюсь с этим. И как я посмотрю, ты уже что-то для себя решил.

- Я маме пойду помогу.

- Почему?

- Я тут подумал, что ты и без меня в саду хорошо справляешься, а мама собирается пирожки печь, только не успевает. Я ей нужнее и пирожки же это для всех, а сад разгадали только ты и я, а девчонкам же совсем неинтересно, понимаешь?

- Кажется, понимаю. – уселся на бортик грядки и как-то по новому взглянул на сына. Вдруг я осознал, что за какие-то пару минут размышления он неимоверно вырос из добродушного шалопая в человека понимающего разницу между благом для всех и благом для одного.

- Ну, я пошел.

- Иди сына.

Медведь, выходя из теплицы, вдруг обернулся:

- Знаешь пап, я думаю, что Бог все-таки есть.

- Почему?

- Кто-то же создал того, кто создает сады.

- Может быть, сына.

Медведь забежал в дом, а я уселся обратно под окошко с остывшим чаем в руках. Интересно, сколько раз в своих раздумьях над выбором, я упускал, казалось бы, очевидные вещи? Чьи-то интересы? Надежды? И почему вдруг посчитал их маловажным, незначительными? Можно ли вообще сделать верный выбор или любой выбор безусловно верен? Можно ли считать, благо для одного значимого человека, автоматически благом для менее значимых? С чего это я вдруг решил, что сад важнее пирожков? И преемственность - мой ли это выбор? Или всё-таки это наша обоюдная свобода выбора?

- О чём думаешь, пап? – откуда-то вдруг подскочила Монстра и уселась рядом.

- О свободе и пирожках. А ты чего вышла? Не стала маме помогать?

- А мне Медведушка сказал, что я могу выбирать.

- И что ты выбрала?

- Тебе помочь.

- Молодчинка.

- Так, а что вы собственно тут делаете?

- Ну как тебе, доча, объяснить…? Видишь березовую рощицу...