О пытках, беззаконии и ценностях
Я приношу извинения перед всеми, кто приходил на мой канал раньше за авторскими мыслями, но последние несколько месяцев были очень трудными, крайне мало времени остаётся на творчество. Вместе с этим пространство безопасного самовыражения стремительно сокращается, лишний раз задумываешься, про что можешь рассказать и в каких формулировках, а так как моя работа почти во всём так или иначе связана с известными событиями, то не очень ясно, про что писать, кроме как либо на отвлечённые темы (но “отвлечённое” я почти не читаю), либо комментировать события (но тут мне не хочется превращаться в очередной новостной ресурс или сваливаться в шитпостинг, тем более, что многие события сложно содержательно комментировать, они чрезвычайно абсурдны).
Но есть некоторые вещи, которые совершенно выбивают из колеи, и оставаться молчаливым становится очень сложно. На той неделе мы все стали свидетелями самого страшного террористического акта в истории современной России, начиная с самого захвата заложников в Беслане в 2004 году. Более 140 погибших и это число, по всей видимости, ещё будет корректироваться в сторону увеличения. Более сотни раненных. Такие трагедии оставляют на психологическом и эмоциональном состоянии народа неизгладимый след, последствия от которого будут чувствоваться ещё много лет.
Но вместе с тем, именно такие трагедии нередко являются стимулами к проявлению лучшего в людях — их способности к состраданию, сочувствую, к объединению перед лицо беды, к солидаризации. Трагедии также заставляют общество рефлексировать — задаваться вопросом о том, как такое могло произойти и что надо делать, чтобы такого не происходило. Однако, всё что я наблюдаю в последние несколько дней не вызывает у меня ничего, кроме пугающего отвращения.
Спецслужбы, которые ранее отчитывались о двукратном росте раскрываемости дел о терроризме в 2023 году, предупреждённые о надвигающейся угрозе, но успокоенные словами президента о "провокациях", пропустили удар в самое сердце страны. Система, которая на каждый чих в интернете и каждый безобидный пикет буквально в минуты присылает десятки вооружённых полицейских, преследует по всей стране опаснейших экстремистов из Свидетелей Иеговы, штабов Навального и, прости господи, “Международного движения ЛГБТ”, не смогла вовремя нейтрализовать тех, кто действительно представлял реальную и серьёзнейшую угрозу. Гигантские бюджеты на оборону и безопасность оказались полезными только для борьбы с "пятой колонной", но не с реальными фанатиками-террористами.
А после того, как они всё-таки смогли догнать подозреваемых в участии в теракте, в отместку за свой провал, на камеру, перед всей страной и всем миром, плюют на закон и одному отрезают ухо и заставляют жевать его, второго бьют током через электроды, подключённые к гениталиям, третьего уже после задержания избивают до неузнаваемости и, по всей видимости, душат пакетом, а четвёртого и вовсе отправляют в реанимацию, и в суд его привозят без сознания на коляске. И народ им рукоплещет! Душегубы, оказавшиеся в нужном месте в нужное время, стали героями нашего времени! А нож, которым отрезали ухо уходит на аукционе визжащим фанатам за 10 миллионов рублей! Возмездие свершилось, жертвы могут спать спокойно.
В действительности же сложно придумать что-либо более порочащее память погибших, чем это. Они стали жертвами фанатиков, отрицающих закон и само человеческое достоинство. А теперь же те, кто были призваны защищать эти ценности и установить правосудие, сами уподобились этим фанатикам. Память жертв требует справедливости, но о какой справедливости может идти речь, когда её фундаментальные основы были с самого начала попраны. Вы хотите закона? О каком законе может идти речь, когда прямой запрет пыток так нагло игнорируется и никаких последствий для нарушителей не наступает? Вы хотите презумпции невиновности? О какой презумпции может идти речь, когда люди радуются насилию над теми, кто ещё даже не был назван судом виновными? Вы хотите установления истины и правосудия? О каких истине и правосудии может идти речь, когда показания из подозреваемых выбиваются силой, когда они готовы сказать всё что угодно под угрозой смерти, а судебные заседания закрываются от общественности, потому что слишком стыдно на камеру и в присутствии зрителей обсуждать, почему подозреваемого доставили в суд без уха?
Уже позавчера вечером задержали ещё двух человек, которые непосредственно в расстреле не участвовали но, предположительно, официально продали террористам свою машину. А вчера утром задержали человека, который сдал террористам свою квартиру через объявление на Авито. Однако, после всего, что мы наблюдали днями ранее, единственное, о чём я могу думать – это то, что я не знаю и, видимо, никогда не узнаю, имеют ли эти люди какое-то отношение к произошедшему или нет. Потому что никакого доверия к тем, кто их задержал у меня тоже нет. Если они могут так обращаться с законом и людьми, если они применяют в своей работе такие бесчеловечные (и ненадёжные) методы, могут публично и без всякого риска ответственности врать и прикрывать душегубов в своих рядах, то каким вообще заявлениям, утверждениями и заключениям этих людей можно верить? И ладно я, я просто человек со стороны, но каково будет родственникам погибших, которые могут навсегда остаться с чувством, что истина не была установлена, и что государство просто нагло воспользовалось их трагедией, чтобы прикрыть собственный провал и, судя по последним заявлениям, чтобы оправдать свои внешнеполитические авантюры.
И самое страшное во всём этом, что единственным результатом будет не правосудие и восстановление справедливости по отношению к жертвам, но абсолютная нормализация насилия и пыток в работе правоохранительных органов и, в действительности, государства в целом. В стране, где и без того пытки – регулярно явление, от которого ежедневно страдают невинные люди (почитайте истории в инстаграме “Команды против пыток”). Для меня, как правозащитника, такие истории не в новинку, и мне очень хорошо известно, как пытки во всех их богатстве и разнообразии используются в таких делах для получения нужного результата в работе силовиков. Только теперь оказывается, что можно и не скрывать их, а гордиться ими, если правильно преподнести образ и злодеяния жертв пыток публике. И реальные жертвы никогда не найдут ни защиты, ни справедливости, ни понимания. Как обычно, ради абстрактного леса (который, кстати, редко насчитывает больше нескольких осинок) не будут считаться с безымянными горами щепок.
Террористический акт потому и называется террористическим, что его задача не просто убить как можно больше людей, но и породить настолько дикий страх, что он начнёт разрушать сами основы общества. И не сказать, что наше общество было и до этого в хорошем состоянии, но эффект, тем не менее, налицо. Терроризм победил. И не потому что террористы были сильны, а потому что мы оказались слабы.
Но, откровенно говоря, несмотря на то, что я сильно разочарован, я не сильно удивлён. Наш провал произошёл не сегодня, и даже не вчера. И на фоне гигантской трагедии, причиной которой стали мы, как государство, как общество, трагедии, в результате которой погибли уже сотни тысяч людей, а жертвами в той или иной степени стали и вовсе миллионы людей, трагедии, которая которая разъедает последние остатки правовых институтов в нашей стране и позволяет консолидироваться безграничной авторитарной власти, всё это кажется уже не таким впечатляющим и удивительным. Но от того не менее грустно. Грустно и от количества невинных жертв, и от осознания того, что эта очередная трагедия является логичным следствием трагедий предыдущих. Не будь Россия вовлечена в защиту диктаторского режима Башара Асада в Сирии, не будь бесконтрольного распространения оружия с фронта, не будь сосредоточения всего внимания и ресурсов государства на борьбе с соседней страной и “внутренними врагами”, не будь параноидального противостояния с западом, быть может трагедии 22 марта и вовсе бы не произошло, и все эти люди сегодня были бы живы.
Тем не менее, вместо того, чтобы вместе прорабатывать причины случившегося, думать о том, как мы оказались в этой точке и что сделали не так, с подачи имитирующий бурную деятельность власти мы теперь обсуждаем допустимость отрезания ушей подозреваемым в терроризме и возможность возвращения смертной казни – одного из страшнейших явлений нашей истории. Власти учуяли во многом естественную в такой ситуации жажду крови и воспользовались этим низменным инстинктом, чтобы о реальных причинах мы не думали. Желание же говорить о сути проблемы лицемерно стигматизируется как пособничество террористам и пляски на костях жертв.
Власть также учуяла и искреннее желание людей выразить скорбь, которое одновременно является для неё и возможностью и риском. Скорбь можно использовать для улучшения имиджа, но вместе с тем, неконтролируемая скорбь может быть стимулом к самодеятельности, которую власть воспринимает для себя как угрозу. Поэтому не удивительно, что и мемориалы и траурные мероприятия сразу попали под административно-централизованный контроль властей, вплоть до того, что для участия в них в отдельных случаях, несмотря на достаточное количество подлинно скорбящих людей, начали привлекать зависимых бюджетников. Даже в такой трагичной ситуации власть не может отказаться от привычных способов работы. Власть сама определит кто, как и где будет скорбеть. Это оскорбительно уже само по себе, но на фоне того, как диаметрально противоположно она реагировала на траурные мероприятия в связи со смертью Навального – присылала полицейские полки к потенциальным местам возложения цветов, рушила мемориалы, запрещала собрания, вычисляла, угрожала и преследовала участников по камерам – её траурный порыв сейчас выглядит и вовсе издёвкой.
В итоге, нужные вопросы общество так и не задало, требования не предъявило. Стимула к изменению у власти нет, напротив, ситуация только проявила полнейшее отсутствие контроля её действий со стороны общества. Сложно по прошествии стольких лет автократизации требовать от общества многого, но от этого факт не меняется. Общество поплачет по поводу убиенных в бессмысленной мясорубке 22 марта и будет дальше с прежней индифферентностью наблюдать за всё новыми смертями в мясорубке “осмысленной”. Будет вымещать всю справедливую злобу на убивающих мирных людей исламских террористах и по-прежнему не будет замечать убивающих мирных людей зеков-ветеранов, помилованных ради великой битвы с выдуманным злом.
Сложно находить во всём этом какой-то оптимизм, поэтому в завершении я лишь скажу берегите себя, берегите свою совесть и свою человечность. Такие вызовы наносят сильнейший удар, но они также могут позволить вырастить в себе ценностный стержень. Ценности ничего не стоят, если они не закалены испытаниями. И если в процессе проживания всего этого ужаса нам удастся воспитать и закрепить в себе ценностный набор, зиждящейся вокруг человека, его жизни и достоинства, идеалов свободы, равенства и солидарности, то наше будущее не будет обречено на бесконечный круг насилия и страданий, воспроизводящихся из поколения в поколение. У нас будет шанс.