О преступлениях 13-го белорусского батальона СД

Часть 3

Из протокола допроса бывшего полицейского 3-й роты А.С.Романовского (29 – 30 сентября 1974 г.)

«...Полицейские 3–й роты, в числе которых был и я, вместе с немцами прибыли в один лагерь, где приняли участие в расстреле содержавшихся в нем заключенных граждан еврейской национальности. Как назывался лагерь, я не знаю. Это было в конце июня 1944 года, точного числа не помню. Этот лагерь находился на расстоянии 300 – 400 метров слева от шоссе Бобруйск – Минск.

К лагерю мы прибыли примерно в 5 – 6 часов вечера. По приказу Адельта полицейские нашей роты остановились около ворот. Здесь Адельт через переводчика нам объявил, что в указанном лагере содержатся лица еврейской национальности, количество их он не назвал, которых мы должны расстрелять.

Около Адельта тогда находились Шульц и другие прибывшие с нами немцы, фамилии их не знаю, а также командиры взводов нашей роты, а полицейские вместе с командирами отделений находились в строю. Когда Адельт объявил о предстоящем уничтожении заключенных, содержавшихся в лагере, находившийся с ним немец Шульц, который хорошо говорил по-русски, отдал распоряжение командирам взводов о том, чтобы личный состав группами вошел на территорию лагеря, при этом он сказал, в какие именно строения должны зайти полицейские.

Должен пояснить, что немцы и командиры взводов нашей роты перед тем, как полицейские вошли на территорию лагеря, некоторое время о чем–то совещались. Затем командиры взводов отдали распоряжения командирам отделений, в какие строения должны зайти полицейские. После этого все полицейские нашей роты вошли на территорию лагеря.

В помещении, куда я вошел с другими полицейскими нашего отделения, увидел столы с разложенными на них деталями от часов. Здесь же в разных местах находились поломанные столы, стулья, куча мусора. Командир нашего отделения Журавкин приказал осмотреть это помещение и всех обнаруженных людей вывести из барака. Минут десять мы осматривали это помещение, но никого из людей там не обнаружили.

Тогда же Журавкин приказал нам открыть стрельбу из имевшегося у нас оружия по кучам мусора. Мы это приказание выполнили. Когда мы осматривали указанное помещение, то услышали сильную стрельбу, раздававшуюся со стороны других помещений барачного типа. Когда выстрелы затихли, я вместе с другими полицейскими вышли из помещения и направились к дому с верандой. Около дома с верандой и других помещений барачного типа я увидел большое количество трупов расстрелянных людей – мужчин и женщин.

Трупы лежали возле стен бараков и дома с верандой. Были трупы и между строениями барачного типа. Вместе с командиром отделения Журавкиным и другими полицейскими нашего отделения мы пришли к дому с верандой, у которого находились немцы Адельт, Шульц и другие, кто-то из командиров взводов, старшина роты Галиахметов и несколько человек полицейских, кто именно, сейчас не помню. Помню, Журавкин докладывал Галиахметову, что в помещении, в которое мы заходили, никого из людей мы не обнаружили.

Увидев нас, немец Шульц приказал нам следовать за ним. Шульц приказал полицейским 3-го отделения, среди которых был и я, вместе с ним войти вовнутрь другого помещения. И здесь я увидел много трупов убитых людей – мужчин и женщин.

Хочу пояснить, что в этом помещении с обеих сторон рядами стояли железные кровати с постелями на них. Трупы убитых находились на полу, на кроватях в различных позах. Когда мы вошли в это помещение, в конце его стояли и сидели люди, сколько человек, сказать затрудняюсь. Шульц приказал нам открыть по ним стрельбу, сам он начал стрелять из пистолета. Я и другие полицейские произвели несколько выстрелов в сторону людей, и они начали падать, при этом доносились крики, плач, стоны.

Затем Шульц приказал прекратить стрельбу, осмотреть помещение и всех оставшихся в живых и спрятавшихся людей вывести на улицу. Помню, когда Шульц обнаружил на полу двух или трех раненых, он из пистолета застрелил их. В конце этого помещения под кроватями и в углах нами были обнаружены 10 – 12 человек, спрятавшихся мужчин. Шульц приказал нам вывести их наружу, и мы группами вывели их из помещения. По приказанию Шульца этих мужчин указанные полицейские поставили к стене дома с верандой, где уже лежало много трупов, и они же их расстреляли.

...Мы в течение примерно 30 минут стаскивали трупы и скидывали их в штабеля. По приказанию Адельта, Шульца, командиров взводов и отделений я вместе с другими полицейскими нашей роты трупы расстрелянных со всех сторон, а также сверху обложили досками, бревнами, тряпьем, находившимися около указанных помещений.

Немцы после того, как полицейские собрали трупы в штабеля, привязали к палкам куски тряпья, которые из бидонов облили горючей жидкостью. Затем эти немцы, а также человек пять полицейских нашей роты из бидонов стали наливать в ведра горючую жидкость, после чего стали обливать этой жидкостью сложенные в штабеля трупы. Указанные немцы и полицейские также облили горючей жидкостью двери и часть стен помещений барачного типа, дома с верандой и помещение типа сарая. После этого они зажгли тряпье, привязанное к концам палок, и затем ими стали поджигать штабеля трупов, расстрелянных и все указанные помещения. После поджога названные выше немцы и полицейские в течение нескольких минут наполняли ведра горючей жидкостью и бросали их во внутрь горящих помещений и на штабеля из трупов, в результате чего пламя разгоралось сильнее.

Из лиц, служивших в 3-й немецкой полицейской роте и вместе со мной участвовавших в расстреле в указанном лагере граждан еврейской национальности, я в настоящее время помню по фамилиям следующих: командиров взводов Крушинова, Новикова, старшину роты Галиахметова, командира отделения Журавкина, рядовых полицейских Китаева, Дорофеева, Латышева, Сентяева, Новицкого, Ошуйко, Цыбульского, – имя и отчества их назвать затрудняюсь».