О доктрине сдерживания

Доктрина сдерживания в ее практическом применении уделяет значительное внимание балансировке на грани риска. Представление о существовании крического предела - некоего Рубикона, универсального, но различного для разных культур/психизмов, стало общепринятым в антропологии последнего полувека. "Здравый смысл" населения схватывает его интуитивно. Когда, к примеру, абхазская оппозиция, легитимируя свою конфликтную стратегию, заявляет, что текущий президент перешел критическую черту, всем понятно, о чем речь.

Но отсюда же ясно, что болевые точки и пределы критичности зависят от фреймов конкретного сознания. Это представление из интерактивной и понимающей социологии, в частности, драматургического подхода (Ирвинг Хоффман) было заимствовано теоретиками игр в конструкционистские модели, такие, как теория драмы Найджела Ховарда, и пр. Современные конфликтологи в рамках теории игр обязательно требуют понимания "триггеров" и болевых порогов контрагента, равно как и доведения (в свою очередь) до его сведения, собственной возможности и желания перейти Рубикон. При негативном раскладе.

Известная проблема заключена в том, чтобы не сподвигнуть противника к ощущению безысходности своего положения в его картине мира, оставляя ему "золотой мост" и давая понять, что шансы в иных исходах будут для него предпочтительней. Это традиционная модель решения и/или предотвращения прямого конфликта в военной стратегии, зеркальным отражением которой в отношении собственной силы будет решение "сжечь мосты" (или суда в случае с полководцем Тариком), - создавая, обратно, безвыходную ситуацию для себя. "Мужество отчаяния" самое эффективное: для решимости нет ничего лучше отрезанных путей к отступлению.

Вместе с тем, самый мощный демотиватор - это когда тылы отрезает враг. Таким образом, на психологическом уровне задача предотвращения эскалации конфликта состоит в том, чтобы не загонять в тупик ни себя, ни врага; - но при этом преподносить себя загнанным в угол, когда противник "не оставляет выбора". Успех хождения по лезвию связан также с консенсусом сторон в понимании технических возможностей, ибо почти всем известны слова Бисмарка на этот счет. Помимо критического (1) и технического (2) условия, на переговорах важны собственно переговоры - налаженная коммуникация (3) и когерентность взглядов (4).

Последнее - ключ. Идеальная ситуация, которая устроила бы всех, это блеф: у вас нет никаких факторов, кроме последнего. Ментальные перспективы акторов совпадают в оценке риска, который скрыт "вуалью неведения", но совершенно точно является неприемлемым. Идеально для анкапа: анонимность и вооруженность. Вообще мечта любого террориста. Но позвольте перейти от банального изложения логической цепочки допущений, с которой совершенно согласен, к критике этих самых допущений при таком расширенном понимании ДС. Ведь, как давно известно, что позволено Юпитеру, то не позволено быку.

Почему террор так не работает, а стрелочка не поворачивается от населения к государству? Здесь Н. Ю. Харари заметил, что терроризм - это такой же театр, шоу на публику, как и прочий политический движ. Это блеф по своей сути, но действительный террорист, как преступник, хорошо знает, что настоящих преступников (кем выставляют государство анкапы) одним блефом не запугать. Идеология и практика терроризма уже более века направлена не на силовиков, а на публику, по вполне утилитарной логике (например, об этом писал Ж. Сорель). Иногда кажется, что фанаты идеи игнорят не только историю терроризма, но даже вестерны.

Любимая метафора того же Харари, между прочим, - люди как разводимые домашние животные. Не нужно обладать сверхпроницательностью, как мне кажется, чтобы понять: в любом государстве население - в заложниках, и чем тоталитарней режим, тем градус больше. Брать заложников - известная тактика бандитов, и она, между прочим, направлена на предотвращение разрастания насилия. Так, к примеру, все подчиняемые Российской империи элиты были вынуждены давать "аманатов": это рабочий метод. Бандиты, по опыту, хорошо знают болевые точки и слабые места своих врагов - в отличие от анкапов.

Тут скрыта другая очень важная практика: врага надо знать, а для этого, в том числе, нужно держать его при себе. Отсюда, усиление всеобщей прозрачности; транспарентность - это дубинка о двух концах. Но заложникам это не особенно помогает, ведь блеф становится невозможным. Остается только мужество отчаяния - или фанатизм смертников-анархистов а-ля XIX век. Последний на государство, как распределяющую риски организацию (особенно на silovikов, для которых это profession de foi), действует - не то чтобы никак, а примерно наоборот! Давайте еще немного обратимся к исторической ретроспективе.

Эпоха 30-х, когда государства в Европе активизировали террор в отношении населения, вроде бы прошла (надолго ли?) Чтобы усилить охрану граждан, вместо того в 70-е был придуман инновационный ход конем - изобретен "экстремизм". Государство научилось извлекать косвенную выгоду из терроризма, минуя его прямые издержки! Гениально, правда? Зачем напрямую "гасить" несогласных, если можно делать это при помощи "левых", посторонних сил, не замыкая ненависть на себя? Как разоблачает известный философ Д. Агамбен, любая власть заинтересована в постоянной эскалации и перманентном установлении ЧП, "особого" положения.

Это рай для всяческих "особистов", спецслужб и подобных. Государственная власть умело создает иллюзию безвыходной ситуации для граждан: надвигающейся экологической или технологической катастрофы, страны-лагеря "в кольце врага", список продолжить. Но находятся ли его подданные реально в крайнем состоянии "мужества отчаяния"? Очевидно, никакие легионы гвардейцев, телохранителей и прочих специалистов не защитили бы вождей от толпы, в которой каждый готов отдать жизнь в бесрассудной решимости. Это единственная реально доступная д/с для граждан, в отсутствие блефа. Но ситуация не такова, и об этом все знают.

Экзистенциальное самоотречение - единственный инструмент, который действует в отсутствие мощной распределенной организации и сложного чудо-оружия. Ясно, что в норме всегда существует некое число фанатиков, но с ними успешно "работают" - обращая дело на пользу государства. Каждый теракт лишь закручивает тиски "чрезвычайности" на теле заключенного общества; всякий теракт - лишь еще один оборот храповика. Властям только того и надо. Самоотверженные действия кучки смельчаков, даже если и приведут к гибели главы государства - лишь демонстрирует замену одной личины другой. "Незаменимых у нас нет".

Государство не то, чтобы ушло от персонализма - как убеждал М. Фуко, оно в норме никогда и не было таковым. Здесь действуют все те же "числа Данбара" - власть распределена по неформальной сети, решения принимаются группой "серых кардиналов", ЛПР, в значительной степени на местах - а посты занимают "стрелочники". Устраните одного - кукловоды посадят нового персонажа, без возможности отказаться. Когда умер истинный победитель конкурса "Имя России", плакал в основном "простой" народ, а дирижеры суетились. Простота, как известно, хуже воровства, но мифологема "вертикали власти" до сих пор прочно сидит в головах.

Итак, государственные службы не просто готовы к посягательствам на власть, - они, надо полагать, к ним причастны, ибо "qui prodest?". Древние были точно не глупее нас с вами, судя по всему. Видимо, никогда еще человечество не попадало в рабство к настолько скользкой, протеообразной структуре тотальной власти. Государства обоснованно боятся лишь других государств, особенно с ЯО. Собственно, в этом контексте только и исследовалась ДС с 50-х. Все эти футуристичные надежды на "вундервафлю" давно просчитаны, и вся деанонимация, вся борьба с терроризмом-экстремизмом и служит для предовращения таких вызовов.

Острие моей критики о непрактичности такой агитации - в том, что сами граждане, прочухав, о каких нанороботах, серой слизи, саранче, пчелах и прочих "чужих" инсектах идет речь, естественно, сразу же предпримут все меры против "террористов". Потому что, если вы рискуете собой и средствами на приобретение таких "возможностей", ваши желания, по Бисмарку, уже не особо кого заинтересуют. С пропагандой такого риска для окружающих, вы уже морально проиграли. Люди не находятся в точке безысходности в отношении ТАКОГО риска, и никак не захотят в нее попадать. Поэтому террористы агитируют одиночек и лишь индивидуально.

С террором сегодня не очень: Иран, к примеру, может сбить самолет набитый иранцами, но повторить 11/09 - очень вряд ли. Такие вещи "на бис" не повторяют (даже если отбросить тот факт, что работают они почему-то на государство, а не террориристов - разве что, у террористов цель обеспечить своим соседям и родственникам быструю смерть или годы страданий в разрушенной стране). В любом случае, в этой истории нет хороших парней (увы). Результат любых "успехов" - максимум, дальнейшее сетецентричное распределение власти по территории и по ответственности, дальнейший апофеоз систем публичного контроля и деанонимации.

Мысленный эксперимент: представим, что кто-то обогнал систему, "прогнивший" режим не успел отследить, и у анонимуса завелась техническая "дичь". История ЯО говорит о чем: чтобы тебе поверили, "вундерваффе"нужно будет "на раз" применить. Безответственность, связанная с анонимностью, не даст покоя людям, и даже если "счастливый обладатель" ака "сумрачный гений" в упоении безнаказанностью не наделает делов, сна он лишится точно. Сдадут с потрохами, а полное открытие всех туалетов страны для наблюдения с камер (утрируя) станет вопросом времени. Акселерация тоталитарного ада налицо, получите и распишитесь.

Речь в данном случае о локализуемом риске, которым, со всеми допущениями, являлось ЯО в 50-х. В то время, в отсутствие высокоточного оружия, оно не могло быть стремительно и точечно уничтожено, как сегодня уничтожают конкретных генералов определенных стран. Это объясняет отказ ведущей державы от его применения, даже в условиях монополии первенства. Теория игр включилась тогда, когда распределить риски, в условиях антагонизма, оказалось выгоднее. С 70-х ситуация меняется, и с распространением ОМП, как и с терроризмом, начинают явно бороться, даже вплоть до вторжений в государства и "принуждения к миру".

Между прочим, обратите внимание, что распределение власти и распространение ЯО не ведет к детерриториализации суверенов. Территориальное разграничение остается самым эффективным способом размежевания сил, внутри баланса структур насилия. Сложно сказать что-либо определенное по поводу менеджемента риска, но защита порога жизнеобеспечения, вероятно, требует ограниченной территориальной локализации убежища, аналогом которому в животном мире будет ареал (точку равновесия великолепно описал Конрад Лоренц). Деволюция, как и принцип субсидиарности, не отрицает территориализма.

Ок, но что с той мифической ситуацией, при которой некий отчаянный анонимус, на грани выживания, которому нечего терять, получает "Оружие Судного Дня"? Вообще-то с подобными гражданами известно, как работать: рынок насилия, прокси-войны, "ихтамнеты" и т. д. Откуда у таких Дедов Морозов такие чудеса? Мы все равно возвращаемся к организациям по типу ордена: ОПГ, террористам, якудза, триады и т. п. Это мафиозно-фашистские корпорации, а не идеал анкапа. Опять же, когда ЯО превратилось в ОСД, обратите внимание, именно тогда в МО возник консенсус и перешел в плоскость реальной борьбы за нераспространение ОМП.

Может ли вообще сложиться ситуация, когда некой террористической юрисдикции, которой "нечего терять кроме своих цепей", некоторая держава позволит обзавестить ОМП в версии ОСД? Может. И скорее не вследствие случайного БП, краха глобализованной созависимости на фоне ресурсного дефицита, глобального потепления и обострения антагонизма, а именно из-за сингулярного развертывания вундерваффе с ИИ, в одной сверхдержаве. То есть, ситуация должна заставить иных лидеров прибегнуть к прокси-шантажу, распределив риски среди ЧВК. Но малые эксцентричные страны, известно, лучше подходят, кто наблюдателен, тот согласится.

"Оружие обороны" это миф, а устойчивое равновесие означает смерть. Парадоксально, но именно поэтому обретение способности почти мгновенно уничтожить цивилизацию по всему глобусу некими анонимусами, в отличие от американского случая с ЯО, приведет не к точечным "пробам пера", а именно что к глобальной неуправляемой эскалации насилия и полномасштабному БП. Картину дефолта описывать не требуется, их много есть у вас. Если распространение ОСД как-то может быть сопряжено с существованием человечества, то очевидно, что это произойдет уже после тотальной, я бы сказал даже тоталитарной, деанонимации и публичного контроля.

В итоге, чтобы террористическая якудза-ЭКЮ оказалась легализована с таким оружием в правах больших, чем просто Интерпол (без этого представить рабочую и устойчивую панархию тоже получается не очень), человечеству придется проследовать через очередную версию тоталитарного ада, причем такую, как говорил известный пиарщик, "какую не может представить себе самое смелое ваше воображение". Но все лучше, чем БП. Только в этом случае ситуация "невозможности терпеть" для влиятельных организаций станет необходимостью, т. е. будет достигнут порог катастрофичности. Анонимный же терроризм обречен, если не переродится во что-то вроде якудза.

На закуску - по поводу "юберизации насилия". В силу вышеизложенного, довольно очевидно, что для мафии противоборство с чекистскими спецслужбами - "ловушка", и такой риск, какому они практически не готовы себя подвергать: это их грань катастрофы. В случае тотальной войны с правящей ОПГ, претендующей на монополию насилия, нарушаются все неписаные, конклюдентные соглашения, и все стороны лишаются тыла ("кочевой бандит" М. Олсона, кстати, кто подскажет, как в действительности звучит его имя?)) Эта казус лежит за пределами рыночной рациональности, а более фундаментальной сфере, и никаких денег не хватит "заказать" бандитам государство.

На силовом уровне в это способны, в текущей системе, только иные государства и скопом. Вспоминается, первым делом, Нюрнберг, да и последующие трибуналы. Если государство объявляют преступным, это черная метка. Для такого онлайн-сервис не требуется. Впрочем, преступники справляются и без него, для них это дополнительная "подстава". Ни бандиты, ни государство не любят "светиться". Уместно обратиться к истории "тайных" советников и всяческих "тайных" обществ. Ведь именно от Geheimrat произошли все эти государственные разведки-контрразведки, все замечательные органы сыска, дознания, инквизиция оттуда же. Перенесемся в средневековую Германию, ребята.

Робингудовская идея сочетать правоприменение (сиречь расправу) с закрытым судопроизводством - не от хорошей жизни. Freigericht и особенно, Femgericht получили свое экстерриториальное распространение из свободной Вестфалии именно как бандитские "крыши", которые при этом обзавелись еще и функциями юрисдикции (между прочим, как утверждалось, с санкции самого императора Священной Римской империи германской нации). Чем не так любимая всеми страховая крыша? В отличие от феодалов, суды Фемы были строго коллегиальны, а их строжайшая анонимность гарантировала их независимость. Их репутация вышла далеко за пределы "красной земли" саксов.

Проблема, кмк, заключена была в самой закрытости, традиционно присущей "тайным братствам". За пределами мужского собрания собственной общины, подобные ассоциации теряют взаимный контроль и превращаются в военизированные ордена с корпоративной вертикалью. Характерны поэтому и псевдопубличность, и псевдоформализм с "преступлениями без жертв" и заочными трибуналами, и прочие узнаваемые элементы судилища. Отсутствие публичности стало и силой, и приговором такой Фемиде, не признающей принцип разделения властей и экстерритормально осуществляющей тайные казни под прикрытием некоего "права".

В Европе IX - XVI веков такие вещи принимались как наименьшее из зол, но сегодня человек, не доведенный до отчаяния, не прибегнет к бандитским услугам. Это удел маргиналов и диаспор, привет "Крестному отцу". Конечно, без тайных судов, подобных Фемгерихту, трудно представить триумф Ганзы, и может быть, расцвет рыцарства, но это и заставляет задуматься, отчего свернулась "панархия" Средневековья? Все же было, так же как и в Китае Весен и Осеней, при моистах. Видимо, этатистская альтернатива оказалась рыночно мыслящим людям более привлекательным раскладом. Поэтому всем нам, имхо, еще придется немало подумать, чтобы изобрести нечто передовое.