О НЕДАВНИХ ПРОТЕСТАХ ВО ФРАНЦИИ И СПЕЦИФИКЕ ФРАНЦУЗСКОЙ ПОЛИЦИИ

27 июня 2023 года в Нантере (пригороде Парижа), полицейским Флорианом Монесплиером, находящимся на службе уже девять дней подряд, был застрелен 17-летний подросток Наэль Мерзук, французский гражданин арабского происхождения. Вопреки лжи ультраправых, Наэль не имел судимостей, но пять приводов за неподчинение требованиям полиции, которые, как вы увидите дальше по тексту, получить совсем несложно. Этот парнишка учился на электрика, зарабатывал курьерством, любил играть в регби. Несмотря на беспросветное положение его родителей и окружения, старался достигать своего честным трудом и держался подальше от криминала. Полицейские остановили автомобиль, нарушавший правила движения. За рулем находился Наэль, не имевший водительских прав и арендовавший автомобиль, и двое молодых людей в салоне. Далее версии полиции и стороны обвинения расходятся, но существующая видеозапись говорит о том, что Наэль был застрелен в упор, как только его автомобиль начал движение во время диалога с полицейскими.

Видео стрельбы в подростка, распространившееся в социальных сетях, привело к вспышке насилия вечером 27 июня в Нантере, а также в нескольких других городах столичного региона Иль-де-Франс, продолжились вечером 28 июня и усилились в ночь на 30 июня. Полиция объявила о 421 арестах в ту ночь. Большинство задержанных – это подростки от 14 до 17 лет из семей натурализовавшихся выходцев из стран-бывших колоний Франции. По данным на утро 1 июля были задержаны 994 человека. Подобные события уже происходили во Франции в 2005 году. Тогда массовые беспорядки начались как реакция на гибель двух подростков североафриканского происхождения, пытавшихся скрыться от полиции.

Стоит остановиться на положении как протестующих, так и подавляющих протесты. Подростки из трущоб нередко оказываются участниками бунтов: живя в скотских условиях и видя бедствующих родителей, не покладая рук трудящихся уже не одно поколение, они не могут не вовлекаться в преступные группировки или участвовать в стихийных погромах грабительского характера. Однако, называть их мигрантами сомнительно – по большей части в трущобах живут граждане Франции, составляющие самовоспроизводящуюся армию дешёвых рабочих, не одно поколение трудившихся после формальной деколонизации Франции и низведённые до положения люмпен-пролетариата. Феномен молодого возраста среди протестующих можно объяснить тем, что дети таких бедствующих трудящихся, помимо вовлечения в криминал, организуются на местах против полицейского насилия, к примеру, подобно герильясам отбиваются камнями от разрушения трущоб отрядами милитаризированной полиции, как было в Майотте. Верно же, вопрос гетто и бедности можно решить гениальным способом – просто снести жильё бедноты!

В свою очередь, рядовые сотрудники полиции находятся меж двух огней. С одной стороны – среди французской полиции при разгонах протестов выделяются отдельные структуры, жестокость и безжалостность которых стали притчей во языцех. Это и BRAV-M (фр. Brigade de répression de l'action violente motorisée – Моторизованная бригада по пресечению насильственных действий) – полицейские на мотоциклах с дубинками, избивающие и разгоняющие протестующих, происходящие из голлистских «Вольтижёров» времён подавления студенческих протестов.

Это и CRS (фр. Compagnies républicaines de sécurité – Республиканские роты безопасности) – специализированный корпус французской Национальной полиции, с поводом и без обрушивающие даже на мирных демонстрантов град флешболлов (резиновых пуль), выбивающих глаза, и слезоточивые и светошумовые гранаты, отрывающие ноги и руки. CRS были сформированы в конце 1944 года, в результате роспуска вишистских GMR (фр. Groupes mobiles de réserve – Мобильные резервные группы) после освобождения от фашистской оккупации и ликвидации режима Виши. Однако, несмотря на роспуск GMR, часть их личного состава после эпурации (фр. épuration – чистка) была принята в состав CRS. В первый раз CRS были использованы в 1947 г., когда министр внутренних дел, антикоммунист, участник движения Сопротивления и правый социалист Жюль Мок бросил их против бастующих шахтёров. С тех пор правительство неоднократно прибегало к помощи этих формирований для подавления забастовок и демонстраций. Примечательно, что коммунисты и их сторонники были изначально широко представлены в рядах некоторых рот, из-за их роли в движении Сопротивления, и, по мнению некоторых, их целенаправленного поступления на службу в ряды этой структуры. В результате часть местных CRS отказались выступать против бастующих, и, в конце концов, некоторые роты были распущены, а другие реорганизованы в 1948 году, чтобы устранить коммунистическое влияние в их рядах.

И, вишенка на торте, – BAC (фр. brigade anticriminalité – антикриминальные бригады) – полицейские в гражданской одежде с оранжевыми повязками «Police», на которых приходится больше всего беспредела. Их «легендарная» деятельность продемонстрирована в фильмах «Ненависть» (La Haine, 1995 г.) и «Отверженные» (Les Misérables, 2019 г.). BAC были впервые созданы в 1971 году в предместье Парижа департаменте Сен-Сен-Дени как перенос колониальных практик на метрополию. Инициатором стал тогдашний префект этого департамента Пьер Болотт, бывший заместитель префекта департамента Морбиан при режиме Виши, затем каратель Индокитая, Гваделупы и Алжира в бытность его высокопоставленным колониальным чиновником в 1950-60-х гг. Эта новая структура первоначально состояла из бывших участников колониальной войны в Алжире и была в первую очередь нацелена против лиц североафриканского происхождения. Добавьте ко всему полицейские профсоюзы, действующие на основах цеховой солидарности и покрывания откровенных садистов (просто потому что свои), и вышеупомянутых недобитков-вишистов времён Второй мировой, оказывавших влияние на последующие поколения полицейских.

С другой стороны, над французскими полицейскими поколениями довлеет гегемония политически непродуктивного левачества в протестах ещё со времён «Красного мая» 1968-го: так, антифашисты, левые интеллектуалы, профсоюзные клерки и выходцы из трущоб, каждый по-своему априорно демонизирует всякого представителя закона. Теперь представьте, каково рядовым полицейским и как мудро французские буржуа делят трудящихся – они оказываются между гегемонией политически непродуктивного левачества в протестах, которое автоматически ставит их в унизительное положение и призывает к насилию над ними, и цеховыми профсоюзами и ультраправыми элементами в полиции, призывающими к корпоративной солидарности и расправе над протестующими и выходцами из гетто. Жестокость и превышение полномочий если не поощряются, то на них изрядно закрываются глаза. Такова преемственность и общественное восприятие французской полиции, это отнюдь не советские «дяди Стёпы» и даже не современная российская милиция, переименованная в полицию, но имеющая крайне специфический генезис («Рождённая революцией»), а настоящая буржуазная по своей сути и духу корпорация, выстраивавшаяся десятилетиями одним из наиболее передовых капиталистических государств.

После убийства полицейскими подростка возникло протестное движение «Белый марш» против полицейского насилия. Движение организовала мать убитого Муния Мерзук, призвавшая «устроить восстание ради моего сына». Толпа из 1,5-2 тысяч человек (в основном подростки порядка 16-17 лет), выкрикивала абстрактные лозунги за осуществление правосудия: «Все полицейские – ублюдки», «Справедливость для Наэля», «Нет справедливости – нет мира». Далее, протест перерос в массовые беспорядки и столкновения с полицией, который не мог не завершиться грабежами и погромами, явивших проблемы бедноты из трущоб. За несколько суток разграблено более 200 продуктовых магазинов и торговых центров. Нападению подверглись около 250 банковских отделений, из которых вытащили банкоматы. Пожар возник в 74 зданиях, сожжено около 600 автомобилей. За всё время беспорядков арестам подверглись более 3 тысяч участников протестов. Президент Макрон выразил солидарность семье погибшего, что, конечно же, не прибавило ему в рейтинге после проведения ненавидимой всеми пенсионной реформы, а ультраправые патрулировали улицы вместе с полицейскими, прячась за их спинами, набрасывались на отступающих протестующих и собрали вдобавок более миллиона евро на адвоката и освобождение под залог полицейского Франсуа Монесплиера, убившего Наэля. Все эти факторы пуще прежнего усугубили противоречие и обоюдную ненависть между бунтующими и полицейскими.

Лидеры стран союзниц Франции по НАТО крайне осторожны в оценках происходящего. Дабы не навлечь гнев своих народов на собственную голову, все их заявления ограничиваются выражением глубокой озабоченности по поводу происходящего. Страны Евросоюза сами находятся в ситуации социально-экономического кризиса, хотя пока и не такого масштаба. Забастовки на предприятиях спорадически возникают заново, не успев закончиться, тысячи семей неустроенных мигрантов и неугодных капиталу граждан не желают тихо и мирно гнить в неотапливаемых каморках, экономя на еде. Уличные протесты и стычки с полицией с каждым новым витком только усиливаются, грозя перерасти в хаос и анархию. Единственный выход, к которому капитал прибегал неоднократно – это сверхэксплуатация колоний, собственного народа и война. Европейские капиталисты, лишенные возможности открытого грабежа друг друга, с вожделением поглядывают в сторону Украины. В сегодняшних условиях война способна оживить экономики стран Европы, запустив производства, создав необходимые рабочие места и рынки сбыта товаров. И это не говоря о непосредственном разграблении самой Украины, где за долю малую можно поживиться землями, ресурсами и предприятиями. Но масштаб боевых действий в Украине пока недостаточно велик, чтобы обеспечить всех желающих нужными объёмами прибыли. Потому так усердно раздувается этот огонь со всех сторон.

Сегодня во Франции не существует организованного революционного движения, способного свергнуть капиталистическую систему, но продолжается развитие ситуации, способной стать революционной. Низы уже не хотят жить как прежде, но верхи еще могут хозяйничать и управлять, умело ссоря слои трудящихся. Без объединения всех сил, сплоченных одной идеей, без чёткого руководства и строжайшей дисциплины, весь гнев французского общества способен вылиться лишь в очередной уличный бунт (недавно во Франции вновь были протесты против полицейского насилия) или не выходящую за рамки буржуазной политики национальную забастовку с уже известными последствиями. Низовые антифашисты противостоят ультраправым, но каждый из них обращается в нужный момент к властям для расправы над оппонентом – их политическая воля не выходит за рамки уличной ярости. Жёлтые жилеты, профсоюзы, «розоватые» социалисты и «левые» либо аполитичны, либо хвостистски покорно следуют за протестами народных масс, но не выдвигают радикальных лозунгов, выходящих за рамки буржуазного порядка, не стремятся возглавить массы и повести их к переменам, выходящим за рамки существования Пятой республики. Лидеры и функционеры партий левого политического спектра, претендующие говорить от имени трудящихся масс Франции, но не дающие им радикальной альтернативы грозящей катастрофе, являют собой пример окончательной и необратимой деградации старой социал-демократии (представителей которых зовутся во Франции «социалистами»), ревизионистского «еврокоммунизма», не говоря уже о нелепых троцкистских шарашках. Ультраправые партии, по большей части маргинальные, полицейские профсоюзы и отставной генералитет призывают очиститься Франции от мигрантов, и, подобно безумным пророкам, предрекают апокалиптическую гражданскую войну как религиозного, так и расово-этнического характера.

Впереди маячат новые колониальные войны, и речь идёт не о местечковом конфликте, а о целой западной части Африканского континента. Несмотря на вывод войск из Нигера, французская метрополия и её вассалы по ЭКОВАС, а за ними и союзные США, не готовы мирно расстаться с аппетитным для атомной промышленности ураном Нигера, который, судя по связям с ЧВК «Вагнер», триколорам и пророссийским лозунгам протестующих, неприкрыто находится в руках «многополярщиков» и «антиколониалистов». Давеча грянул военный переворот в Габоне, который успело осудить французское МИД. Руки Китая в военном перевороте в Нигере тоже видятся: недавняя сессия БРИКС, поездка Си Цзиньпина в ЮАР и включение новых стран в блок тому пример. Как итог – грядёт явственная прелюдия к Третьей мировой войне между всё ещё сильным американским гегемоном и хитрым китайским претендентом, между странами Европы и Россией, каждые из которых имеют свой хищнический и мироедский интерес приумножения прибылей и отстаивания уже имеющегося куска. Кто знает, быть может, грядущая война в Африке подстегнёт пролетариат и трудящихся Пятой республики вырваться из оков иллюзий буржуазной реформистской политики и обратиться к революционным теории и практике.

Для этого нужны единомышленники. Страстные, но уравновешенные, с опытом в протестном движении, но которые при этом признают идейный и организационный тупик этого движения. Они будут стремиться выйти за рамки догм, усвоенных современной французской политической культурой. Всё не годится, всё нужно строить сызнова! Компартии больше нет, от неё остался «еврокоммунистический» труп, а разнообразные «левые» это не то, что нужно. Кто же эти единомышленники? Те, кто в рамках конкретных французских условий задумаются о том, как разрешить проблемы страны не реформистским путём (пускай и с дежурной «ррреволюционной» болтовнёй), но путём коренного переворота. Они задумаются о перспективе свержения Пятой Французской республики, как бы это ни звучало фантастично сейчас, и о том, чтобы вместо очередной буржуазной, на этот раз Шестой республики, на её место пришла бы Французская коммуна, государство рабочих и иных угнетённых. Они задумаются, на кого опереться здесь и сейчас и на кого опереться долгосрочно, каких союзников для этого не хватало до сих пор. Для этого нужны якобинский задор и иезуитская изощрённость. Якобинский задор вовсе не значит бланкистского авантюризма, а иезуитская изощрённость – лицемерной злонамеренности. Нужно предметное мышление, пускай для начала узкого круга, направленное на то, как в наличных французских условиях двигаться в сторону завоевания, удержания и осуществления государственной власти. Постановка такого вопроса не пошлым, но живым образом, предполагает отвлечение от всех былых предрассудков, накопившихся за время реформистской практики и безрезультатных бунтов. Поиск новых путей. Нужна новизна, но и нужно вспомнить что-то забытое. Возможно, придётся чему-то поучиться и у врагов. Французским коммунистам, или тем, кто ими станут, нужно задуматься, как захватывать души людей так же страстно, как это делают крайние исламские проповедники, задуматься, как забрать образ боевитости и мужественности у ультраправых. Они могут стать той иглой, через которую в тело общества проникает вирус самосознания и субъектности. Наконец-то нужно задуматься: может быть есть и какие проблемы у низовых полицейских, и что пролетариат мог бы предложить им. Нужно избавиться от иллюзий жалостно-пацифистского образа мысли, нужно стать немножко, буквально капельку, «злодеями». Может быть Езус, Таранис, Тевтат и Робеспьер вновь жаждут крови? Может быть Сталин и Мао улыбнутся из Вальхаллы? Дурно, неправильно и поверхностно понятый гуманизм – это всего лишь тёплые иллюзии мелкобуржуазного образа жизни. Настоящий гуманизм – сражающийся. Иначе может ли родиться действительно революционная партия, способная вновь ошарашить буржуазию способностью пролетариата к государственному правлению? Нужно желать не новый 1968 год, нужно желать новый 1917-ый. Страстное желание, мечта – великая сила.