О Марке Геллере вспоминает Михаил Кац
Виталий АниськоВпервые с моим будущим добрым другом Мариком Геллером мы встретились в 1961 году на юношеском первенстве Минска. На табличке, стоявшей у него на столе, было написано «Главный судья М.С. Геллер». На вопрос Марика, что значит «М.С.», я ответил, что, наверное, мастер спорта. Оказалось, что «Марат Семенович». Кто мог тогда подумать, что в какие-то моменты жизни мы станем не разлей вода. Потом он стал ярым болельщиком моих учеников, всегда присылал поздравительные телеграммы.
Марик тогда учился на матфаке университета. Он был нашим кумиром – уже играл в финалах Союза, и хорошо играл. В 1957 году Геллер стал чемпионом СССР среди юношей, обойдя Щеголева и Андрейко. Помню, Марик давал сеанс в русские на десяти досках вслепую. Мы были поражены.
В конце 1961 года Марик играл в международном турнире в Ялте, где поделил третье место с Корховым. Первым стал Баба Си, вторым – Андрейко. Помню, мы в «Физкультурнике» тогда читали его статью «Черные цепи на черно-белых полях», что-то такое. Геллер писал, что Баба Си проходил мимо столиков и после партий показывал удары, которые участники не видели. А они были не в три-четыре хода, а очень яркие.
Международный турнир по стоклеточным шашкам в Ялте собрал сильный состав участников. Баба Си в 1960 году стал серебряным призером чемпионата мира. Андрейко был действующим чемпионом СССР, Корхов побеждал в союзном первенстве в 1958 и 1960 годах. Францию представляли международный гроссмейстер Изар и международный мастер Шилан, Голландию – международные мастера Бергсма и Ларос. Слободской был чемпионом Украины, Маншин – Ленинграда.
Перед началом турнира участники прогнозировали итоговое распределение мест. Марку Геллеру большинство отводило 9 или 10 место. После турнира журнал «Шашки» писал: «Стало ясно, что в Белоруссии, кроме М. Шавеля, который в этом турнире не смог принять участие, вырос еще один игрок международного класса».
Все партии Марка Геллера на этом турнире – по ссылке.
Отец Марика воевал на фронте, мама была белоруской или полячкой. Ее я помню – Францевна. При немецкой оккупации Марик был в Минске и, видимо, у него тогда была фамилия матери. И никто Марика не сдал. Соседи ведь могли сказать, что папа у него еврей и на фронте. Марик мне рассказывал, что немец его даже по головке гладил и конфетку давал. Он не был похож на еврейского мальчика.
Бабка Марика была мудрая и с юмором. Жила около Комсомольского озера. Как-то он к ней приходит (произношение у Марика было с белорусским оттенком): «Ой, бабка. Нешта я сябе плоха чуствую». Она ему: «Марэчэк, дык чуствуй сябе лучше». Это очень смешно. А второе, может быть, еще смешнее. Бабка метет избу, приходит Марик и начинает просить деньги:
– Бабка, дай тры рублі.
– Ой, Марэчэк, не магу. Пальцы баляць.
– Ну дай тры рублі.
– Марэчэк, я ж табе кажу – пальцы баляць. Не магу табе дулю скласці.
Марик, я думаю, написал пару десятков диссертаций по программированию. Он был колоссальным специалистом. С его мозгами мог чудеса творить.
На работе начальницей была старая дева, Нина Григорьевна. На один из ее дней рождения Марик посвятил ей такие стихи (я считаю, гениальные):
Ніна Рыгораўна, пані шаноўная,
З днём нараджэння цябе мы віншуем.
Жыцця мы жадаем, як казка чароўная,
І мужа знайсці, алкаголіка чулага.
Каб быў ён алкаголік заўзяты, упарты,
Каб шклянку гарэлкі піў з хуткасцю кулі.
Каб грошы ўсе вашы прайграўшы ў карты,
Падносіў вам к носу фігурныя дулі.
А як ён кахае, калі б толькі чулі вы.
І будуць зайдросціць вам усякія людзі,
Калі з выцвярэзніка прыйдзе расчулены,
Пяшчотна абдыме і цмокне ў грудзі.
В чемпионате БССР по стоклеточным шашкам 1974 года я, Гантварг и Шульман шли по «плюс 10» – сумасшедший результат, 16 человек играло. И незадолго до финиша я играю с Мариком. По Сейбрандсу пытаюсь выбить его из классики и остаться с центром. И вроде бы получается, но делаю одну неточность. А Марик все-таки был игрок того поколения, когда классику больше играли. И вот он пошел 15-20, помню, как сейчас. Получилось, что я не вырвался из классики и остался с лишними темпами. Марик прихватил меня, показал четкую игру и выиграл. Класс у него был, конечно. Это поражение отбросило меня на третье место, отстал на пол-очка.
Марик часто блицевал в клубе. С Граковичем, еще с кем-то. У него была такая фраза: «Значит так. Две шашки форы дать тебе я не могу, но не дать одну не имею права». Его юмор был совершенно не похож на другой. У меня тоже довольно своеобразный и неплохой юмор, но у Марика он был изысканный.
В 1963 году в Лиепае после победы в чемпионате СССР Алику Плакхину нужно было выступить на закрытии. Он обратился к Геллеру. Тот ему посоветовал выйти и произнести: «Дорогие друзья! Нет слов и не хватает денег, чтобы выразить всю признательность». Плакхин этого не сказал, конечно. Это была коронная фраза Марика, я ее часто употребляю.
Как-то на турнире в Пинске мы играли в футбол, Марик нас ждал. И потом все пошли в овощной магазин – хотелось же пить. Там на разлив продавались разные соки. И подходят на кассу Ватутин, Пресман, еще кто-то. Один, к примеру, яблочный берет, второй – сливовый, третий – вишневый. Марик – следующий. Продавщица спрашивает у него: «Вам какой?» – «Каждому возрасту – свои соки. Два "фугаса" (бутылка вина 0,7 л. – В.А.), пожалуйста». И показывает на верхнюю полку. Мне кажется, это довольно невинно, но смешно.
В 1969 году мы поехали в Казань на первенство союзного «Буревестника». Человек десять туда Дробушевич отправил. Идем по городу, по пути встречается отделение милиции. Марик предлагает Селянто: «Саша, иди и сразу сдайся. Так лучше будет. Все равно же попадешь к ним».
1990 год. Ко мне надолго приехали голландцы тренироваться в Стайках. Как-то мы поехали на Курган Славы, Марик с нами. Говорит мне: «Мишка (он меня так называл), ехал сейчас в трамвае. Ты знаешь, не все еще у нас правильно делают. Написано: "За безбилетный проезд штраф один рубль". И нарисован железный рубль. Не действует». Я не понимаю, куда он клонит. Марик продолжает: «Надо действовать по-другому. Должно быть написано, что штраф рубль две, и нарисована бутылка "Эрети". Вот это бы работало». Это вино тогда стоило рубль две копейки. Такое у него воображение было.
В БГУ идет первенство «Буревестника». Геллер ходит между столиков, комментирует. А тогда шла война во Вьетнаме. За доской сидит Ваня Степанов, доктор наук. Обхватил голову руками и напряженно думает. Марик подходит к нему: «Ваня, что ты сидишь? Сайгон бомбят!»
Как-то мы с Мариком зашли в кафе «Березка» на площади Победы. В первом зале там была столовая тогда. У Марика две бутылки вина с собой. Лето, я в легком пиджачке, в кармане которого, как мне казалось, лежало два рубля. Становимся в очередь с подносом. На раздаче дымится азу по-татарски. Мы предвкушаем удовольствие. Я начинаю рыться в пиджаке и не нахожу денег. Марик: «Ой, ты знаешь, они тут так готовят. Я не хотел тебе говорить. Лучше мы просто хлеба возьмем». Мы приближаемся к кассе, скоро наша очередь. И во внутреннем кармане я все-таки нахожу два серебряных рубля. Достаю их, и Марик с интонацией выдает фразу, которую мы часто с приятелем сейчас применяем: «Но в послеееднее время они стали готовить значииительно лучше».
О смерти Марика я узнал в Голландии. Там был какой-то командный турнир. Гантварг узнал первым, но решил мне не говорить, зная мое отношение к нему. Сообщил мне Схолма, в итоге мы с ним до утра просидели в баре. На похороны я не успел. Когда вернулся в Минск, заехал к его второй жене Зойке, помянули Марика. Она его очень любила. У них была трогательная пара. Он называл ее то ли Жаботинский, то ли Алексеев (Зойка была полная). Она его – Марэчэк. Зойка очень ухаживала за ним. Такие бутерброды ему давала с собой.
Голландцы полюбили Геллера, когда в 1981 году матч СССР – Голландия проходил в Минске. Как-то после тура сидим мы в буфете Дома литератора, и Марик Сейбрандсу говорит: «Учитель, пред именем твоим готов покорно преклонить колени!» Я Тону перевел, тот заулыбался, по-дружески похлопал его по спине. Сейбрандс и партии Марика помнил.
Геллеровские афоризмы, эти все его вещи – оно все во мне сидит. Не проходит и дня, чтобы я не произнес их в какой-то шахматной компании, либо они не пришли на ум. Этот человек часто вспоминается.
В середине 1970-х годов я написал про Марика так:
Где-то примерно в те годы,
Яркой взметнувшись звездой,
Геллер делал погоду
Юный, совсем молодой.
Он с Баба Си встречался,
Всяк талант его видел,
Но высоко не поднялся,
Сейбрандса он не обидел.
Фотографии из архивов дочери Марка Геллера Виктории Галябович и Белорусской федерации шашек.