Нусайбин. Через забор от Сирии

Фура, которую я застопил, едет на восток вдоль границы с Сирией. Справа видна стена, которую турки начали строить в 2014-м году. Из-за стены виднеется ближнее зарубежье – сирийские холмы и здания.

Водитель высаживает меня на трассе, а сам сворачивает по грунтовке на юг. Толи к военным, то ли в Сирию – моего турецкого оказалось недостаточно, чтобы понять. Следующей машиной, которую я останавливаю, оказывается микроавтобус, едущий в Нусайбин. У меня была мысль заехать сюда, чтобы посмотреть на приграничный город. А тут само собой получилось.

Весной 2016-го года курдские сепаратисты заняли половину города и рубились здесь с правительственными войсками.

Сейчас этих кварталов уже нет.

По приезду я сразу же пошел смотреть на Сирию. Южная часть города выглядит довольно печально.

А в центре – кипит обычная жизнь.

Отсюда видны строения соседа Нусайбина – сирийского города Эль-Камышлы.

Между Турцией и Сирией есть несколько агломераций, прямо по территории которых проходит государственная граница. Большинство из них появились в XIX веке как поселки для рабочих, строивших Багдадскую железную дорогу. Но у Нусайбина с Эль-Камышлы судьба немножко другая. Первый имеет довольно давнюю историю. Второй построили в 20-х годах прошлого века ассирийцы, бежавшие от геноцида в Османской империи. Позже к ним подселились местные курды и арабы.

В том районе Нусайбина, где граница подходит вплотную к застройке, разбит сквер. От него до территории Сирии — не больше 50 метров: пара заборов и дорога, по которой ездят турецкие пограничники. 

Отсюда, сидя на лавочке, можно наблюдать за жизнью в соседнем государстве.

Железная дорога ведет на юго-восток – в Сирию, и дальше в Багдад.. Википедия пишет, что пассажирского вокзала на этой станции нет. Между двумя населенными пунктами есть автомобильный пункт пропуска, но на его работу влияет ситуация в регионе.

Северовосточная часть города. За посеченной осколками мечетью – огромный пустырь. Ни одного дома.

Когда я уже выбирался на трассу, меня таки задержали менты. Сначала тормознул один броневик, из его двери высунулся коп и попросил документы. Увидев слово “Ukraine” в паспорте он что-то радостно воскликнул про какую-то Катерину, рассмеялся своей шутке, а потом по рации вызвал еще два броневика, и мы дружно поехали в участок.

В участке меня отвели в кабинет главному. На двери висела табличка с несколькими словами, из которых я понял только “терроризм”. Главный сидел за столом в полутемной комнате. За его спиной на стене висел большой лайтбокс с портретом Ататюрка, а на потолке – такого же размера лайтбокс с турецким флагом, стилизированным под кровавое пятно.

Главный долго спрашивал меня, не журналист ли я, что я тут делаю и куда еду дальше. Проверили контакты в телефоне и снимки в камере. Оказалось, что снимать разрушенные районы запрещено. Впрочем, почти все снимки, которые вы видите в этой статье, я еще до встречи с полицией успел забэкапить.

– Я был в Украине, – сказал мне главный. – Общался с вашим министром внутренних дел. Как его?..

– Аваков.

– Да-да. Армянин. А ты знаешь бандита Дениса?

– Нет. Кто это?

– Ну, главный бандит киевский. Он у вас в городе держит все казино и ездит на двух “Бентли” с охраной.

Потом меня передали копу рангом поменьше. Там все повторилось: – А ты не журналист? – А где был? – А с кем общался? – А о политике говорили?

– Понимаешь, эти журналисты... – говорил он, записывая мои ответы. – они приезжают, расспрашивают тут обо всем и мешают нам развивать Турцию.

Убедившись, что я не помеха развитию Турции, и минимально обыскав рюкзак, меня любезно отвезли на стоянку автобусов до Джизре.