Новый устав партии
Белый шум
Отдавая себе отчёт в положении, создавшемся после бамбергской конференции, Хитлер не мог не видеть, что он добился полновластного господства над чем-то вроде пустого места. Партия, несмотря на все свои митинги, фактически сошла с политической арены в Германии. Для любой партии важны не только её безусловные сторонники, но важно также настроение широкой неорганизованной массы, тех, кто по меньшей мере не является её противником. Число зарегистрированных приверженцев было в 1923 г. не выше, чем теперь, но тогда многие охотно оказывали поддержку новому движению. В 1926 г. у хитлеровцев было несколько сот тысяч приверженцев, и только; всё остальное население Германии не было даже враждебно им, оно просто было к ним совершенно равнодушно. Хитлеровцы шептались по углам о том, что партия умирает. Положение было хуже, чем при новом основании партии в 1925 г. Тогда имелись ещё надежды, тогда было ещё четырнадцать депутатов в райхстаге и оставалось большое наследие от движения «фёлькише» в стране. Это наследие растаяло теперь под тёплыми лучами экономического подъёма. Каждый день приносил печальные известия. То и дело от партии отходили её старые друзья: Крибель купил себе небольшое имение в Каринтии, Брюкнер получил место в «Обществе заграничных немцев», Рём работал на железопрокатном заводе. Всё это были не исключения. Все лица с именем и положением, которые прежде наперебой теснились вокруг Хитлера, теперь старательно избегали его. В 1923 г. баварская буржуазия в целом, не только национал-социалистические избиратели, была в душе за Хитлера; теперь она стыдилась своего тогдашнего настроения; бывшие штурмовики приходили в замешательство, когда им напоминали о старом.
Не потерять духа в эту тяжёлую годину тоже было немалым делом. Но это было не столько заслугой отдельных лиц, сколько самого движения. Что касается Хитлера, то он охотно пришёл бы к соглашению с «фёлькише», если бы только они желали этого; братья Штрассеры, возможно, тоже поступили бы так, если бы были хозяевами в партии, но теперь им приходилось опасаться, что при соглашении с «фёлькише» они-то первые и будут принесены в жертву. Таким образом раздоры между главарями способствовали тому, что партия сохранила свою жизнеспособность.
Хитлер постарался теперь обеспечить своё руководство в партии всеми мыслимыми гарантиями. На общем собрании членов партии, состоявшемся 22 мая 1936 г. в Мюнхене, он дал партии новый устав, в котором вождю отводилась исключительная, решающая роль. Чтобы раз навсегда положить конец попыткам северян, собрание постановило, что в программе партии не допустимы никакие перемены, а между тем сам Хитлер в своих рефератах давно уже не оставил живого места в этой программе. Из буквы программы сделали теперь частокол, защищающий вождя.
По новому уставу центральной организацией партии являлось теперь «Национал-социалистическое немецкое рабочее общество в Мюнхене». Руководство его является в то же время имперским руководством партии, а также мюнхенской местной группы. Таким образом, за первоначальным мюнхенским союзом признавалось исключительное положение в партии; он остался вотчиной Хитлера. Задача партии — объединение всех трудящихся с целью «создания для нашего народа предварительных условий к достижению политической и экономической самостоятельности»; согласно программе мюнхенского союза, это должно произойти на почве «моральных факторов и усовершенствования как отдельных личностей, так и народа в целом. Партия строится из местных групп; местные группы объединяются в окружные союзы. Для обеспечения твёрдого руководства движением за все направление отвечает в первую очередь председатель партии».
Имперское руководство создаёт ряд комитетов, как то: комитет пропаганды, комитет молодёжи, спорта и гимнастики, организационный и финансовый комитеты. Председателей, а отчасти также членов этих комитетов назначает первый председатель партии, т. е. тот же Хитлер. Имперское руководство партии состоит из президиума, т. е. первого председателя Хитлера, секретаря и казначея (обычно не имеющих влияния), затем из председателей упомянутых комитетов и наконец из секретаря центрального хозяйственного бюро партии, который тоже зависит от Хитлера и не имеет влияния. Президиум несёт ответственность только перед общим собранием членов.
Интересен (185) 8: «Чтобы дать председателю партии полнейший простор в его руководстве и сделать его независимым от решений большинства того или иного комитета, а с другой стороны, воспрепятствовать нарушению принципов, предписываемых партийной программой или уставом, десятая часть членов партии имеет право созвать чрезвычайное общее собрание членов, привлечь перед ним к ответственности председателя партии и предпринять новые выборы; упомянутая десятая часть членов должна потребовать созыва чрезвычайного собрания в письменном виде, изложив цель и мотивы этого требования». Воистину, должно произойти нечто ужасное, прежде чем будет реализована подобная гарантия.
Для обеспечения диктатуры Мюнхена в партии были приняты ещё три важных решения. Во-первых, постановлено было, что руководители окружных организаций должны назначаться Хитлером; таким образом, положен был конец старому «демократическому слюнтяйству», при котором эти организации сами назначали своих руководителей или же их давал им Штрассер. Во-вторых, решено было построить по-новому штурмовые отряды; с этой целью создан был упомянутый выше комитет спорта и гимнастики. Защитные отряды Берхтольда признаны были не удовлетворяющими своей цели; этот молодой человек, совершенно неизвестный в Германии, не мог зарекомендовать себя в окружных организациях и у руководителей местным групп. Эти руководители хотели собственной властью строить свои местные «защитные группы» и назначать их руководителей. Теперь строительство новых штурмовых отрядов поручено было бывшему начальнику «Фронтбанна» в Эльберфельде, отставному капитану Францу-Феликсу Пфефферу фон Саломону. До сих пор Пфеффер был соглядатаем Хитлера в руководстве рурской окружной организации, главной вотчины Штрассера, и контролировал руководителя ее Карла Кауфмана, назначенного Штрассером и конспирировавшего вместе с ним, а также Геббельса.
Третьей гарантией, предусмотренной Хитлером в партийном аппарате, была следственная и примирительная комиссия, сокращённо УША (по начальным буквам её немецкого названия). Официальной задачей комиссии был разбор предложений об исключении из партии и о полюбовном улаживании споров, а также контроль над приёмом членов в партию. Важное политическое значение этой комиссии заключается в том, что первый председатель партии может по согласованию с ней исключать из партии местные группы; так как по уставу первый председатель назначает не только руководителя комиссии, но и членов её, то эта комиссия является фактически орудием его безраздельного господства над партией; тем не менее сохранена видимость, будто права членов партии, в известной мере их «права человека», находятся в руках «демократической» корпорации. Первым председателем УША был генерал-лейтенант в отставке Гейнеман, его преемником до конца 1927 г. — отставной майор Вальтер Бух, слепо преданный Хитлеру; членами были старый слуга Хитлера Граф и адвокат д-р Франк 2-й, т. е. тоже, безусловно, преданные Хитлеру люди. УША сделалась в партии чем-то вроде чёрного кабинета Хитлера. Подобные же следственные и примирительные комиссии были организованы также при руководителях окружных организаций.
(185) 12 содержит важный тактический маневр. Целые группы из других союзов или партий принимаются в партию только под тем условием, что они не будут требовать для себя никакой «компенсации». Дело в том, что теперь уже нежелательно было полностью отказывать, как прежде, в приёме таким группам из разваливающейся партии «фёлькише», но они не должны были выговаривать себе никаких привилегий.
30 июля этот устав был внесён в реестр мюнхенских обществ. Таким образом, руководство в партии торжественно перекочевало обратно в Мюнхен. Штрассер был побеждён. Правда, он немедленно снова ринулся в бой, неутомимо разъезжая, выступая на собраниях и митингах; за один год он выступил на 180 собраниях. Эта цифра, а также 2 400 массовых митингов, организованных небольшой партией в 1925–1926 гг., могут объяснить много тем изумлённым наблюдателям, которые непременно желают добраться до причин успеха национал-социализма. Однако отныне Штрассер работал уже не для себя, а как батрак в вертограде своего господина.
Хитлер празднует победу: в начале июля он созывает в Веймаре партийный съезд. Впервые новая национал-социалистическая партия выступает перед общественностью как единое целое. Съезд инсценирован «сознательно антипарламентарно». Ещё год назад это было бы невозможно: тогда северогерманские партийные работники попросту высмеяли бы Хитлера, если бы он попытался явиться к ним в позе «дуче».
Теперь однако диктатура иссушила и обескровила движение. Никогда ещё партия не была такой чахлой, как на этом смотре в Веймаре. Штурмовиков, которых в их пёстрых мундирах согнали из всех окружных организаций, было не больше, чем некогда на параде Хитлера 29 января 1923 г. на мюнхенском Марсовом поле; а ведь там были только баварцы. В Веймаре было обронено крылатое слово о «мёртвом национал-социализме».
Но Хитлер остался верен себе. Он предпочитал повелевать тремя тысячами, чем договариваться с тремя миллионами; нужды нет, если партия на время захиреет. Национал-социализм был «мёртв», но зато здоровье его величества Хитлера никогда не было в лучшем состоянии.