Новый роман Дмитрия Быкова – Июнь. 2017 год.

#Книги

#Роман

По некоторым личным мотивам я очень ждал выхода его нового романа Июнь. Потому что, то время, которое описывает Быков – это 1939-40 гг. Это предстояние войны. Это предчувствие войны. Это поведение советских людей перед большой бедой. И было очень интересно как он, наверняка продавивший эту тему, подаст её в романе. Ведь, если сейчас у нас всё засижено - Путин, Путин, путин, Пу…, то тогда, по идее, должно было быть – Сталин, Сталин, сталин… Понятно, что двужопость номенклатуры и публичной интеллигенции всегда одинакова. Выгнуться дугой с гибким позвоночником, типа – нам не очень, чтобы очень – это нормально. А что простые, обычные муравьи? Как в Северной Корее сейчас?

Нас рожали под звуки маршей

И нас пугали тюрьмой...?

Или всё-таки были мысли у простых людей?

Для начала, Дмитрий Быков – это Дамблдор русской словесности. Верховный чародей поэтической сатиры, гениальный комментатор, Профессор и Кавалер ордена подачи в массы мировой литературы. Забавный лектор НеКузнечик. Но самая главная струна Быкова – это поклонение Литературе, как высшей силе всего земного. Литература для него выше Любви, Свободы, секса, комфорта и пр. Поэтому Быков беспредельно интересен.

Итак, Июнь.

Как литературный архитектор Быков утверждает, что для любого текста, если он претендует на мастерство, есть золотое сечение. К примеру, роман должен состоять их четырёх частей. Где «вторая часть должна составлять половину первой, третья — примерно треть второй, четвертая же содержит главный посыл и вчетверо меньше. Эта идеальная пропорция составляет золотое сечение всякого текста».

Свой Июнь он и делит на четыре части. Первая, грубо, 260 страниц, вторая – 130 страниц, третья – 44 страницы и эпилог – 10 страниц. Вы можете посчитать это чушью, ан, математик так не считает. И репа у него варит.

Таким образом, весь роман у него это: первая часть – повесть, вторая часть – рассказ, третья часть – рассказик и четвёртая, как говорил друг моего детства Коля – эпИлог. Такая вот архитектурная мандула романа Быкова.

Герой первой части – студент литературного института, еврейский мальчик Миша Гвирцман, с треском выгнан из учебного заведения по навету однокурсницы Вали в домогательстве. Он её даже не поцеловал. Нежно прикоснулся губами к шее во время танца на домашней вечеринке.

Потом собрание, коллективное прозрение и отчисление.

Далее главный герой движется в повести как молекула, сталкивается с другими молекулами, но отталкивается от них, и химических реакций не происходит. Хотя в повести есть секс, но нет страсти. Нет увлечённости Миши хоть чем-то. Даже в поэзии, а он поэт, нет накала. Да, собственно, Быков и не воспроизводит ни одного его стихотворения, заявляя только, что, мол, сокурсники отмечали его талант.

Мысли и действия главного героя наивны (возможно, это соответствует возрасту, всё-таки 20 лет всего), зато слова, которыми он оперирует в диалогах, говорят о его бесконечной начитанности и серьёзности умствования. И тут возникает диссонанс между словами, которые произносит Миша и его поступками. Что называется, замах на рубль, а удар на копейку.

В двух-трёх красках показан отец главного героя. Красках таких, что сразу понимаешь – это прекрасный чумовой отец. Мать же не выписана никак, как будто какое-то аморфное постороннее существо.

В семье главный герой – никакой. Невозможно понять его поглубже. Все персонажи этой повести, с которыми взаимодействует протагонист, почти никак не выписаны и читателя не волнуют. Но фрагменты судьбы доносчицы Вали автор вдруг начинает рассказывать. Задаюсь вопросом зачем? Тут же получаю ответ. Миша будет её трахать. Повод изгнания из института хотя бы наверстать. И что утомительно – в повести мало действия. Быков не дал повода полюбить главного героя, но сам его пожалел.

Вторая часть романа – мощнейший и страшный рассказ. Про зрелых лет журналиста Бориса. Продавать сюжет нельзя. Но как советское государство делает из своих человечков грузовики - автору браво! И государству мало из человека сделать грузовик, оно ещё будет грузить его пока не расплющит. А расплющенное, такое ещё вчера любимое, живое существо становится нелюбимым. И это страшно. Здесь Быков безжалостен.

Третья часть романа – рассказик про одиозного литературного работника Крастышевского. Возрастом он не старый, но с детства старичок. И вот этого мухоморчика автор наделяет сокрушительной силой – убивать словом. В буквальном смысле.

В русском языке есть такие аллегории - шапками закидать или убить словом. А если представить, что, в прямом смысле, закидав шапками выигрываешь битву. Или, действительно, берёшь и убиваешь словом. Наповал. Небывальщина, скажите вы. Автор так не считает.

Этот Крастышевский ещё школьником понял, что наделён способностью воздействовать на людей своей литературной конструкцией текста. Задумал убить учителя. Но не дотянул малость. Учителю, когда тот прочитал его творение, всего лишь поплохело. Задумал приманить знаменитую актрису, написал ей открытку, и та сама его разыскала. И тогда Крастышевский жизнь решил положить, чтобы воздействовать на Самого.

В этой части есть смешной момент, один на весь роман:

«В девятнадцатом году Крастышевского грабили в Москве на Петровке, и, хотя он спокойно, с полной убедительностью сказал: - Вот возьми гору на открытой тропе, черную, усатую, крепко засоли, - грабитель только взглянул на него как на идиота и продолжал ревизию его карманов.»

Не всегда его литературные заклинания срабатывали.

Такие вот разные герои трёх частей романа, и абсолютно не связанные между собой. Но есть некто Лёня, который в первой части – сосед Миши Гвирцмана по подъезду, во второй части возлюбленная Бориса добивается квартиры для этого Лёни, а в третьей части Крастышевский передаёт свои литературные посылы «куданадо» через Лёню, т.к. Лёня работает водителем издательства.

Придумка с Лёней шикарная, но недотянутая. Лёня формально между всеми героями связной, а на деле бессвязный.

В этом смысле, напомню пьесу Рощина - Старый Новый год. В новый дом перед самым Новым годом вселяются жильцы. Никто друг друга не знает. Но есть некий Адамыч, который одним поможет - выпьет, с другими – выпьет, и потом он всех связывает. А когда в одноимённом фильме Адамыча играет Евстигнеев, то колорит ламповый.

Лёня никого у Быкова не связывает. Но связывает всех война. Приходит тот страшный Июнь и… дальше пропасть. И генеральная мысль - люди столько всего наворотили, что исправить это всё может теперь только война. Это неизбежность. И мысль любопытная.

Удивительно, что Быков такой юморной и весёлый в жизни, совсем не весёлый в этом романе и юмора в нём нет совсем. Проза Быкова тяжела, и в отличии от лёгкости его поэтической сатиры, об неё всё время спотыкаешься и бьёшься об углы.

В романе ни разу не звучит слово Сталин. Видно, что автор делает это сознательно. И это придаёт искусственность его повествованию. Потому что слово Путин сейчас нас преследует повсеместно, хотим мы этого или не хотим.

Тем не менее Быков занимательный экспериментатор и изящный конструктор.

Поэтому

#НадоЧитать

Моя оценка 7 из 10.