Новые слова.

Оказаться в липких объятиях глобализации проще, чем кажется. Не нужно стоять в очереди в макдоналдс или примерять фланелевую пижаму в H&M. Достаточно иметь заграничный паспорт с открытой визой и начать планировать свое очередное уникальное путешествие заграницу. В итоге: в спешке разобрать разрастающийся фотоархив, освобождая место на телефоне и закрасить небольшой кусок на скретч карте мира. Никому нет дела до отдаленных районов Гориции, где местные до сих пор определяют свою идентичность на границе словенскости и итальнскости. Никто не включит в свою семидневную поездку по Нидерландам маленький городок на севере, чтобы ощутить на себе всю прелесть двойного одеяла, когда ночью полностью выключают отопление в целях экономии. Но ведь рвут на груди ту самую пижаму, объясняя, что “вам тут не Москва—вот вам гуси и кафе “Русь”, а потом бронируют самый дешевый хостел в случайной столице, чтобы потратиться на совершенно бесполезную кружку из старбакса с придуманным открыточным видом города. Затем делают “щелк” и прикрепляют геотег, распределяющий вашу квадратную картинку среди тысяч одинаковых фотографий: мост, фонтан, башня, старбакс. В Берлине его, кстати, зовут Штарбакс. Поди и за пределами так же, но куда мне знать? Я сам притягивался к столичным аэропортам. Теперь не могу отделить одни воспоминания от других. 

Да что уж там двухнедельные отпуска. Вот вам инсайдерская справка. Почти все эмигрантские\путешественные каналы будут каждый день вас умолять взглянуть на очередную открытку из центра столицы (страны\региона\штата\и тд). И это проблема не только иноземцев. Вот в Монреале есть популярный сайт mtlblog. Ну помойка помойкой. Единственная запись, принесшая удовлетворение - новость о том, как в центре столкнулись Ламборгини и Феррари, аккумулировав взаимный ущерб на десятки тысяч долларов. Кроме того, на сайте найдется ровным образом ничего интересного для прекариата, что не проживают свою повседневность количеством прироста подписчиков. Все эти бесконечные рейтинги ресторанов, в которых подают лучший ванильно-шоколадный латте по цене двух мешков отборного картофеля в индийском магазине. Пиццы, чье изображение на сайте никогда не соответствует лежащему на вашей тарелке. Ну сколько можно? Где все эти люди, что по утрам знакомятся друг с другом в очереди на автобус, застрявшего в снежной пробке? Где обзоры на бесплатные дегустации продуктов по воскресеньям в ближайшем супермаркете? Где та соседка сверху, которая днем сотрясала наши окна басами унылого рэпа, а потом одержимо стонала по ночам, раскачивая скрипучую кровать? Пожалуй последнее меня не интересует (съехала и славабогу), но что произошло с остальными? 

Я знаю, что вы, мои хорошие, за этим и приходите. Ведь это вы, кто подзаряжаете телефон еще до того, как ложитесь спать, потому что нельзя оскорбить близкого друга, выкладывающего очередную фотку с его собакой, своим пренебрежением. И вообще, она миленькая и такая хорошенькая. Мне ли не знать! И только после того, как погасили свет, вы заходите в телеграмчик, чтобы на исходе дня прочесть короткую заметку про скучную жизнь в спальном районе франкофонного города в Канаде. Здесь вам ни репостов местных новостных газет, ни бухгалтерии с последнего похода за продуктами, ни масштабных сравнений небоскребов из бизнес квартала (я их обожаю — в следующий раз расскажу). Вы тут только и читаете, что про проблемы очистки фильтров стиральных машин да про металический лязг зимних навесов, которые валяются по полгода на заднем дворе. Соседний магазин уже, кстати, собрал свой, так что приближение снежных бурь неотвратимо. Но вас становится все больше, и я уже боюсь, что придется создавать excel таблицу и разыгрывать копеечные сувениры с националистской символикой, выдавая их за оригинальные артефакты местного производства. Пока этого не случилось, я расскажу вам про местную вежливость и канадский сочувствующий взгляд. Дело в том, что я, сам того не желая, окунулся в гонзо-журналистику. Но вы подождите отписываться. Никакого захватывающего дух ужаса или леденящего оцепенения вас не ожидает. То есть вам не грозит ничего того, с чем столкнулся я. А я выучил новое слово: “арондисман” или его английский вариант “боро”. Что первое, что второе — город, включенный в большую административную единицу, в агломерацию. Ну это вроде Петергофа в Петербурге, когда в графе ‘адрес’ пишут: “СпБ {запятая} Петродворец”. И тогда неместные завистливо именуют вас Петербуржцем, а местные знают, что вы каждый день по 40 минут в электричке противостоите настойчивым предложениям прикупить овощечистку, и что у вас всегда есть бактерицидный лейкопластырь в количестве кратном десяти. Короче, в эти выходные я посетил Pierrefonds-Roxboro. Я послушал как это произносит местная писательница на ютубе, и вроде бы это Пьерфонрокс-боро. Но я до конца не уверен. На википедии страница этого района почему-то содержит перевод на сербский и польский. Наверняка братья-славяне так же как и я вынужденно пользуются маршрутами ночных автобусов, в которых так сладко спится. 

В Северной Америке в целом и в Канаде в частности нужно иметь автомобиль. Ну, то есть можно и без него, но это дико, потому что обратное — естественно. Вот принес я ноутбук в магазин на ремонт, а мне говорят: “Детали в наличии нет, есть в другом магазине. Почем зря ждать — поезжайте туда. Минут 20 всего на машине.” Ну я насупился. Открыл незаметно карты на вкладке общественного транспорта. Открыл, смотрю на линии разных цветов, и приятный компьютерный женский голос у меня в голове говорит: “Идите километр до метро. Потом по оранжевой ветке. Там выйдите и до вокзала рукой подать. А уж там чуть-чуть на электричке да и потом от станции до нужной вам остановки — две минуты быстрым шагом. А там и на автобус успеете. 5 остановочек. И еще одна пробежка минут на семнадцать. Пока ноги помнят”. Потом другой голос быстро сложил цены билетов на дорогу. Помолчал и добавил к этому сумму на обратную дорогу. Тут уж я сам не стал молчать и исповедался человеку в синей футболке, что у меня нет машины. Он посмотрел на меня тогда странно. Но ничего не сказал, потому что канадцы вежливые. Я тогда спросил: “А дадите хоть замену на время ремонта? По гарантии все же ж”. Ну он опять в вежливой манере предложил мне прикупить на время новый за полторы тысячи. Тут уж я посмотрел странно, а внутри голос Бомбы произнес: “Здесь нам кушать не дадут”. Но это совершенно другая история. Я же про то, что несмотря на плачевное состояние междугородного путесообщения и общей необходимости в личном транспорте, чтобы например съездить в Costco за трехлитровым кетчупом heinz, при некотором везении можно с выгодой для себя и своего кошелька пользоваться ночным автобусом, чтобы добраться домой после ночного веселья. 

В эти выходные мы с товарищами делали конференцию про академический труд. Ну это такая интересная область, что она ни коим образом не впишется в наш формат. Не суть даже. К концу всех презентаций, после трех дней конференции и предыдущих месяцев изнуряющей подготовки все были настолько выжаты, что оказались не в состоянии в должной мере контролировать свою неудержимость в ходе финальных праздничных мероприятий. Ну точнее все более-менее держали себя в руках, но я в порыве классовой солидарности уже не слушал никакие внутренние голоса, которые, перекрикивая друг друга, кричали: “Метро еще работает! На улице минуса! Завтра ты пожалеешь!”. В какой-то момент весь этот гам заглушился пением Гаана, и я вышел на мороз, когда было уже слишком поздно. 

В подобном подвешенном состоянии очень сложно сориентироваться в многочисленных перекрестках Монреаля. К тому же повсюду, как дань местным традициям, стоят знаки о закрытых проездах и проходах — город постоянно ремонтируется невидимыми рабочими, о чем вас непременно извещают оранжевыми знаками “Barre”, “Detour” и так далее. Плутал. Пришлось возвращаться на исходную точку, чтобы справиться о верном направлении у живого человека. После 30 минут мытарств по окружным проулкам я наконец-то вышел на остановку. Сел на опаздывающий автобус с прямым маршрутом до дома. Ну не прелесть ли? В Монреале у вас есть прекрасная возможность потратить всю ночь на споры о труде в анархистском баре, а потом, не сверяясь с графиком разводки мостов, доехать на ночном автобусе до дверей вашего дома. Вот и я был так вдохновлен этим осознанием, что спустя 50 минут ежеминутных остановок, проводив взглядом горящую вывеску магазина, в который мы заходим каждые выходные за молочком, я улыбнулся своему отражению в окне автобуса, с великим облегчением откинулся на спинку кресла и закрыл глаза, намереваясь посидеть так минуту-две. Когда я их открыл, за окном явно узнавались очертания аэропорта. 

Голоса в голове предательски молчали все это время и только мое протяжное “бляяяять” заставило их очнуться и начать причитать. Как человек, никогда еще не заходивший (и не заезжавший) настолько далеко, я решил, что автобус не трамвай — ходит кругами — скоро должен повернуть вспять. Но оказалось, что в жизни все не так как в песенках. Во-первых, к счастью жителей пригородов, у ночного маршрута на удивление длинный маршрут с конечной в том самом “боро”, о котором я сказал раньше. Во-вторых, благодаря соглашениям между профсоюзом и организацией общественного транспорта у водителей не бесконечный рабочий день, и после рейса они могут отправиться в гараж, предварительно убедившись, что распрощались со всеми пассажирами на конечной остановке. Я теперь понимаю почему в этих ваших блогах не пишут про отдаленные нейборхуды. Один раз я таким же образом оказался в Ульянке. Но то были белые ночи и вообще тогда еще не болели колени. А сейчас только сочувствующий взгляд водителя автобуса, который сначала выслушал мою душещипательную историю про усталость, поздний час, волну покалывающего наслаждения, когда я откинулся на спинку сиденья, а потом предложил подкинуть меня до того самого гаража, который сократит мой пеший путь до дома с трех-с-половиной часов до 2:30-2:50, в зависимости от моей собственной настойчивости и устойчивости. Ничего не оставалось, как остаться. Остаться на пустыре, который служит перехватывающей парковкой. Но под фонарями не оказалось ни единой машины, потому что парковка выполнила все свои перехватывающие функции и стала просто квадратной площадкой, окруженной сеткой рабицей и занесенной колючим ноябрьским снегом. В довесок — сел телефон. Мне и так было никуда не позвонить, но я хотя бы запечатлел тот цвет отчаяния, исходивший от пары желтых фонарей. Может быть это онтологическая особенность того места, потому что к геотегу этого Пьерфонрокс-боро в инстаграмме не привязано ни одного изображения. Ни одного! Наверное все, кто побывал там, сначала пробовали обернуть шарф вокруг горла хотя бы на еще один виток, а потом пытались согреть окоченевшие руки в карманах куртки, так и не собрав никаких визуальных доказательств случайного визита. А потом писали длинные тексты, в которых сетовали на повсеместное невежество в вопросах изучения малых земель, а голоса в их головах шептали: “Больше никогда.” 

Все закончилось не так уж и плохо. Через какое-то время приехал следующий автобус. Водитель, взглянув на мои убогие попытки сложить 3.25 из пары четвертаков и десятицентовиков, выдал мне бесплатный билет, и я уселся ровно на то же место, на котором я проделал весь предыдущий путь. Вскоре я окончательно согрелся, размотал на один виток шарф и стянул шапку. Старательно вглядываясь в темь ночи, я пытался реконструировать карту города, состоящую из неиссякаемых улочек, расходящихся от повторяющихся перекрестков под прямыми углами. Скоро я разглядел силуэт аэропорта и улыбнулся своему отражению, когда автобус проехал возле освещенной пустой парковки такси. В ожидании теплой постели напряжение спало. Я откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. 

Я и не знал, что голоса внутри меня могут звучать так грубо и убедительно одновременно. Остаток дороги я пощипывал себя за ляжку и уже скоро был у дверей дома. Кстати, нам починили входную дверь. Теперь у нас не только нет звонка в квартиру, но и ключа. Но это я в следующий раз расскажу.