Низвергнутый генерал
Белый шум
Проекты генерала фон Шлейхера требовали во всяком случае времени для своего осуществления. Для выигрыша же времени он нуждался в отсрочке сессии райхстага. Генерал надеялся, что сумеет добиться у национал-социалистов этой отсрочки, угрожая им роспуском райхстага и новыми выборами, во время которых они снова должны были понести урон. Несмотря на успех в Липпе, в этом, собственно говоря, никто не сомневался. В своё время президент предоставил в распоряжение канцлера фон Папена приказ о роспуске райхстага. Теперь за этим приказом обратился к президенту генерал фон Шлейхер. Почему бы и ему не заручиться этим знаком доверия президента? Однако 28 января изумлённый Шлейхер узнал, что президент не намерен предоставить в его распоряжение приказ о роспуске райхстага. Почему? Накануне Шлейхера посетил Папен. Он уверял Шлейхера, что ему удалось заручиться согласием Хитлера на присоединение к «национальной концентрации». Однако ему всё же прийдётся предоставить пост канцлера. Правда, Хинденбург настроен против, но Папен надеется, что при соблюдении всех мер предосторожности ему удастся укротить Хитлера. Так, райхсвер и министерство иностранных дел должны остаться неприкосновенными для национал-социалистов, национал-социалисты должны располагать в кабинете лишь меньшинством, Папен должен стать вице-канцлером и посредником между правительством и президентом, т. е. лицом, облечённым всей полнотой власти.
Быть может, президент в конце концов отклонил бы это предложение, если бы только что смещённый генерал Шлейхер, думая, что поступает особенно хитро, не отсоветовал Хинденбургу назначить Папена канцлером. Такой кабинет, правящий против воли большинства народа, не в состоянии удержаться на долгое время и не может рассчитывать на поддержку райхсвера — так заявил Шлейхер. Он исходил при этом из следующего расчёта. Если Папен не в состоянии будет образовать кабинет, то президент при своём нерасположении к Хитлеру в конце концов сам должен будет обратиться к нему. Ибо за Шлейхером сомкнутыми рядами стоял генералитет министерства райхсвера, т. е. самая страшная и необходимая сила в государстве.
Генералитет замыслил большую игру. Он видел, что влияние на президента, которым пользовался его вождь и друг, перешло теперь к Папену. Он видел также, что к Папену перебежал полковник фон Хинденбург, бывший друг Шлейхера. «Не предусмотренный конституцией сын», самый влиятельный советник президента, в качестве юридического владельца Нейдека всё больше втягивал своего отца в дружественную аграриям династическую политику. В направленной против крупного землевладения колонизационной политике Шлейхера он видел оскорбление политических симпатий рода Хинденбурга. Возможно, что Шлейхер неосторожно коснулся личных отношений с «сыном», между тем как Папен заботливо поддерживал эти отношения. Папен должен был быть устранён любой ценой. Возник план, отличавшийся военной беспардонностью. Папен и Хитлер должны были быть арестованы по обвинению в государственной измене, и Хинденбург должен был быть поставлен перед совершившимся фактом небольшого государственного переворота. Сейчас нельзя сказать с полной уверенностью, существовала ли связь между дипломатическими визитами Шлейхера к старому господину и воинственными проектами его подчинённых, ибо все участники этого дела предпочитают либо отрицать их существование, либо молчать о них. Во всяком случае предполагаемый переворот привёл к результату, противоположному тому, который ожидали его инициаторы. План стал известен. Суетливый политический сплетник, некий господин фон Альвенслебен из Нойгатерслебена, разнёс эти слухи и, как говорят, сообщил полковнику фон Хинденбургу, что аресту подлежит его отец.
Сообщение господина фон Альвенслебена показало господину Хитлеру, что он должен торопиться, если не хочет, чтобы двери успеха были окончательно захлопнуты перед ним manu militari (военной рукой).
Расчёты шлейхеровского круга постигла полнейшая неудача. Сравниться с ней может разве только жестокое разочарование, которое готовило правительство Хитлера перехитрившим самих себя творцам.
Когда Папен приступил к переговорам, Хинденбург не хотел и слушать о том, чтобы наряду с Папеном находился Хитлер в качестве райхсканцлера. Хитлер же не хотел быть райхсканцлером при Папене и Хугенберге. Это отрицательное отношение с обеих сторон сразу же сменилось готовностью к соглашению, когда стали известны планы генералов. В ноябре 1923 г. Хитлеру в решительный момент было нанесено поражение райхсвером, в 1933 г. он взял реванш и нанёс поражение райхсверу.
Хитлер видел ловушку, которую собирался расставить ему Папен в кабинете с буржуазным большинством. Он разбил, однако, эту ловушку оружием, которым умел пользоваться лучше других. В качестве вознаграждения за свою уступчивость он потребовал роспуска райхстага и назначения новых выборов. Ибо он знал, что хотя по воле Папена и президента он является вначале лишь номинально канцлером, однако для общественности он был теперь победившим народным трибуном, человеком из народа на троне, борцом у цели, бунтовщиком, который оказался прав. За ним была гипнотическая сила успеха. Он располагал теперь орудием, которым не умели пользоваться его предшественники: радио. Хитлер не сомневался, что в борьбе за расположение народа он сумеет разбить своих новых коллег — Папена и Хугенберга.
Это положение было ясно по крайней мере одному из министров: Хугенбергу. Создатель гарцбургского фронта видел, наконец, перед собой правительство этого фронта. Он понимал, однако, что оно должно править с помощью гарцбургских методов, если не хочет превратиться в национал-социалистское правительство. Поэтому Хугенберг потребовал, чтобы райхстаг был распущен, а новые выборы были отложены. Вместо них должно было быть объявлено исключительное положение — мера, не предусмотренная конституцией, которой именно поэтому долго добивались любители диктатуры из среды правых. Президент должен был освободиться от стеснительных предписаний конституции. Хитлер не дал, однако, уговорить себя, и в последний момент разногласия по этому вопросу едва не привели к срыву переговоров. Однако слухи о предполагаемом аресте Папена и предстоящем путче заставили договаривающиеся стороны стать сговорчивее. Была найдена формула: с большой торжественностью Хитлер дал честное слово, — эту сцену позднее описал вождь «Стального шлема» Дюстерберг, — что «независимо от исхода предстоящих выборов все входящие в этот кабинет министры останутся в нём и после 5 марта» (день выборов). Ещё одно честное слово. Какое по счёту за эти 14 лет!
В полдень 30 января Хитлер и Папен явились вместе к президенту и сообщили ему, что удалось образовать «национальную концентрацию». Ссылаясь на эту концентрацию, президент поручил господину Адольфу Хитлеру образовать правительство. Он заявил Хитлеру, что не мог дать такого же поручения ему как вождю партии, теперь же Хитлер является представителем всего национального фронта. Кстати сказать, это был фронт, который в то время, да и позднее, насчитывал, кроме национал-социалистов, всего два десятка депутатов. Однако до чего носители консервативной государственной власти запутались в сетях своих отживших формул! Либо национальный фронт, фронт всех или большинства немцев, совпадал с национал-социалистской партией (именно такова была цель, которой добивался Хитлер, но которой он 30 января ещё не достиг), либо национал-социалистская партия не в состоянии была привлечь на свою сторону большинство германского народа. В таком случае и в качестве правительства «национальной концентрации» правительство это было и оставалось лишь правительством одной партии, правительством меньшинства и насилия. «Национальная концентрация» Хинденбурга — только самообман. Это прекрасно сознаёт канцлер, который получил своё назначение во имя этой концентрации. Сознаёт ли это также стоящий рядом с ним вице-канцлер? Много обмана и самообмана, много хитрости и задних мыслей было пущено в ход во время этих рукопожатий и взаимных клятв в верности