Night on the Galactic Railroad — бесконечная погоня за истинным счастьем

Ночь на галактической железной дороге — медленное, вдумчивое и лиричное аниме. Оно основано на детской сказке Кэндзи Миядзавы, но настолько наполнено специфическим настроением и символизмом, что я сомневаюсь, что какой-либо ребенок действительно сможет уловить всю подлинную суть.

Первое, что приходит на ум после просмотра произведения это выбор Миядзавой имени и места действия, преднамеренная смесь Японии и других стран. Итальянские названия, неяпонская кухня, но сам японский фестиваль фонарей. Миядзава желал сделать историю максимально открытой и универсальной. Японские читатели должны были найти многие из этих деталей столь же дезориентирующими, как западные читатели нашли другие.

Именно этот элемент, ощущение чуждости всем, кажется, был фундаментальным строительным блоком анимационной адаптации истории Сугии. Как для японской, так и для западной аудитории это странность — даже те, кто знаком с этой историей, встречают её версию, которая пытается быть для них чуждой и новой, но при этом не отталкивающей. Сугии использует для этого два основных приема: во-первых, это дизайн и сеттинг истории; Город Джованни выглядит по образцу того же общеевропейского дизайна, но с мрачным оттенком, напоминающим работы итальянского художника Джорджио де Кирико.

Во-вторых, Сугии решил изобразить Джованни, Кампанеллу и других персонажей из их деревни в виде антропоморфных кошек. Это любопытная интерпретация, но я не думаю, что она используется здесь как способ обратиться к застенчивым фанатам аниме или что-то в этом роде. Он используется как способ ещё больше усилить чувство ни западной, ни восточной природы истории, чтобы придать персонажам ещё более символический оттенок, не превращая их в нечто иное, как символы.

Что делает использование этой техники наиболее рельефной, так это версия Сугии сцены, когда беженцы с Титаника садятся в поезд. Они изображены не как кошки, а как относительно реалистичные люди. Сам по себе тот факт, что Сугии решил это сделать, поразителен, но я считаю, что это нечто большее, чем просто выполнение стилистического эффекта. Сугии хочет выделить именно этих персонажей среди всех остальных, с которыми главные герои столкнутся в своем путешествии. Не только потому, что они среди мертвых, но и из-за того, как они стали свидетелями смерти — путь, который, хоть и очень отдаленно, соответствует тому, как умер сам Кампанелла, — и потому, что теперь им есть что сообщить Джованни обо всем этом. У мертвых есть урок для живых, если только живые готовы его услышать, а молодые среди живых больше всего нуждаются в этом.

В адаптацию к рассказу добавили также слепого радиста, который слышит все страдания в мире. По телеграфу он расшифровывает гимн «Ближе мой Бог к Тебе». Это тихий и мрачный призыв умирающего взять его на небеса. Дополнение работает хорошо, потому что, по словам Сугии, он видел историю как вселенную, в которой Миядзава пытался создать свою собственную космогонию. Беспроводное устройство работает как связь с Землей, почти до такой степени, что предвещает, когда может прибыть другой пассажир.

В фильме с таким количеством визуальных метафор и образов, решение о том, как выглядят истинные небеса, и тот факт, что они были помещены после более традиционной интерпретации небес, безусловно, преднамеренны. Однако трудно определить, что Миядзава пытается показать этим решением, которое предоставило людям возможность для обсуждения и интерпретации.

Фильм до краев наполнен христианскими образами, чего не ожидает ни один неподготовленный зритель. Перед нами возникают разные символы, но в особенности христианские образы.

Идея о том, что есть истинные небеса, которые отделены и находятся дальше обычных небес, определенно расходится с христианством, намекая на интерпретацию Миядзавой того, что такое истинное счастье — что истинное счастье обретается через самопожертвование, особенно в религиозном смысле. Посвятив свою жизнь служению другим, вы сможете достичь истинного счастья (живя в служении другим в себе самом или имея возможность попасть на истинные небеса, потому что вы прожили свою жизнь в служении другим).

Копнув глубже, можно подумать, что Миядзава излагает восходящую шкалу ценностей, соотносимую с небесными уровнями. Хотя трудно выделить точные детали, можно предположить, что это то, что примерно представляют уровни:

Северный Крест: Он собирает поклонение, но никто ничего не делает, кроме молитвы. Хорошее начало, но не более того.

Плиоценовое побережье: возможно самообогащение научными или иными недуховными знаниями.

Птицелов: Посвятить свою жизнь чему-то, особенно тому, чем можно поделиться с другими.

Обсерватория: Похоже на монашество — искатели, которые «наблюдают за небесами» и совершенствуют свое духовное понимание, но не занимаются самопожертвованием.

Симфония Нового Света: врата к высшим уровням морального развития/неба, все из которых предполагают самопожертвование.

Скорпион: Скорпион меняет свое мнение, чтобы служить другим, хотя уже слишком поздно. Таким образом, воля изменилась, но она ещё не была действенной.

Южный Крест: Ценил других как самих себя и действовал соответственно (Титаник)

Угольный мешок: ценил других больше, чем себя, и действовал в соответствии с этим (Кампанелла)

Конечно, возникает вопрос, предназначены ли они для псевдобуквальных представлений о рае или просто метафорических эквивалентов моральных состояний — и, вероятно, ответ заключается в том, что ответ состоит из того и другого. Это похоже на «Божественную комедию», которая представляет собой нечто большее, чем просто человеческую мораль, но и чувство космического порядка, сохраняя при этом оттенок того, что это представляет собой подход одной души к Истине.

Появление яблока — ключевой момент в фильме, где непосредственно раскрываются идеи Миядзавы, полностью захватывающие внимание. Все делятся яблоком, когда оно размножается, и когда они смотрят в окно, то видят, как птицы превращаются в яблоки. На самом деле Миядзава имеет в виду, что жизнь жертвует собой ради поддержания большей жизни. Делиться яблоком и развивать чувство взаимной эмпатии — это ключ к осознанию своего места в жизни. На самом деле Миядзава имеет в виду, что чувство общности и концепция человечности являются важными чертами, которые определяют нас.

Миядзава утверждает, что истинное счастье достигается через самопожертвование, особенно в религиозном смысле. Идеалы явно буддийские, но все визуальные подсказки откровенно христианские, от общего изображения крестов до структуры и развития иерархий, напоминающих «Божественную комедию» Данте. Счастье для самого себя по своей природе ограничено. Знания рушатся, как деревня, эгоистическое занятие можно разделить, но оно ограничено. Только самоотверженность способна уподобиться яблоку, которое бесконечно размножается, доступно для всех, кто в нем нуждается, и поэтому никогда не исчезает по-настоящему как часть большего целого. Послание ещё более подкрепляется тем, что когда Кампанелла достигает истинного счастья, это происходит не благодаря сверкающему белому празднованию, а через исчезновение в галактике, в черной пустоте, отражающей буддийское понятие — отсутствие постоянного «я» в личности и явлениях, т.е. шуньята («пустота»). Эта конечная точка представляет собой удивительно интеллектуальное изображение отсутствие самости и вечной души, абстрактного и универсального понятия, контрастирующего с детской аллегорической сказкой, обертывающей остальную часть фильма. Это дает нам ощущение, что Миядзава сначала чувствует силу того, что означает такая жертва, а затем сочетает её с более интеллектуальным объяснением того, почему действия Кампанеллы ближе к истине, тем самым приводя истину и добродетель в соответствие.

Последний кадр фильма, где Джованни смотрит на Млечный Путь после того, как его друг скончался и убегает вдаль, очень красноречиво говорит о центральных темах этой истории. До этого момента символика смерти и жизни в поезде ошеломляет, отражая постоянное напоминание об этой теме, через которую Миядзаве пришлось пройти после потери сестры. В некотором смысле, создание этой истории было для Миядзавы механизмом преодоления трудностей, когда он признал, что смерть является частью жизни, с добавлением того, что для одних она наступает раньше, чем для других, по жестокой случайности. В этом также заключается его видение истинного счастья, принятие временной природы реального мира, понимание того, что нельзя вечно цепляться за то, что удобно, и вместо этого работать над тем, чтобы максимально использовать то, что у него есть. Это включает в себя его семью, его работу и его друзей. Даже после потери его лучшего друга перспектива фильма весьма многообещающая, подразумевая, что мать Джованни улучшит свое здоровье молоком, которое он принесет для неё, и что его отец, наконец, вернется домой после продолжительной и опасной работы. Джованни отражает несломленное упорство, способность преодолевать такие страдания может быть видением Миядзавы достижения счастья в нашей земной жизни.