Нет защитников тебе

https://mrakopedia.net/wiki/Нет_защитников_тебе

Солдаты не последовали за ней в лес.

С треском продираясь сквозь кусты, Те́ри не сразу осознала, что за ней больше нет погони. Она тихонько прокралась обратно к опушке и, спрятавшись в зарослях орешника, увидела, как бородатый командир отдаёт отряду приказ растянуться цепью.

Белый желтоглазый пёс на поводке у одного из солдат насторожился, повернул голову в сторону Тери и глухо зарычал. Она вспугнутой птицей метнулась назад под защиту лесных теней, не дожидаясь, пока кто-то пойдёт проверить, что унюхала знаменитая навская ищейка.

Проклятые твари. Часовых, похоже, расставили через каждые несколько сотен шагов в обе стороны – поди пойми, докуда; ночью Тери легко проскочила бы мимо людей, но не мимо зачарованных собак. Говорят, они чуют след за милю…

Под пологом леса стоячей водой гнили вечные сумерки. Тери остановилась на поляне, заросшей сырым мхом, и, тяжело дыша, попыталась придумать, что дальше.

Может быть, они просто не хотят ловить её, как зайца по кустам. Может быть, подождать, пока она отчается и выйдет сама, проще, чем лезть в чащу, которая всё равно не даст беглянке уйти далеко.

Только вот поймать её не стоило никакого труда. Навские псы учуяли бы её прежде, чем она успела воззвать к Босой Биритте.

Взрослые бравые воины просто боялись входить в этот лес.

Вся округа знала, что после войны тут поселилось зло. Кровь жестокого и нечестного боя высохла на здешних папоротниках ещё сорок лет назад, но никто в здравом уме не сунул бы сюда и носа. Вот только, день и две ночи скрываясь в холмах, Тери поняла, что те, кто гонится за ней, не отступят.

Сейчас какая-то её часть жалела, что её не поймали.

…Что-то шевельнулось.

Тери скорее почувствовала, чем увидела это движение в тенях. Она и не думала, что может быть такой быстрой: миг – и она уже стояла, готовая драться до смерти, дрожащими руками выставив перед собой обломок ветки, которую схватила с земли.

- Эй! Не надо! Всё хорошо!

Существо на краю поляны в примирительном жесте вскинуло руки, шагнуло вперёд, в бледный солнечный луч, каким-то чудом пробившийся сквозь кроны, и оказалось… юношей. Мальчишкой – кажется, даже младше самой Тери. Свет вспыхнул на длинных светло-русых волосах и голубой рубашке под походной кожаной курткой.

- Я не хотел тебя напугать, - заверил юноша. – Я не сделаю тебе ничего плохого! Даже подходить к тебе не буду, - и быстро добавил, - И ты слишком близко не подходи, ладно?

Тери снова вскинула опущенную было ветку.

- Это ещё почему? – недоверчиво спросила она.

Незнакомец не был похож на нечисть, наоборот – он казался довольно милым, и его большие серо-голубые глаза смотрели серьёзно и честно, но… человек в лесу, куда никто не ходит? К тому же такой чистый? Подол платья Тери давно превратился в лохмотья, на башмаках трескалась корка грязи, а он стоял тут в рубашке с вышивкой, с расчёсанными локонами, и хотел, чтобы она ему верила?

- Испытание, - спешно пояснил юноша. – Я должен жить здесь совсем один, понимаешь? Разговаривать – ещё ладно, но если коснусь тебя, даже случайно, то всё пропало…

Тогда Тери поняла.

- Так ты будешь рыцарем?

Юноша кивнул.

Всё сразу стало предельно ясно. У каждого ордена был свой устав, и иногда он требовал делать странные вещи. Да чего далеко ходить, говорили, будто и у Босых Сестёр, чтобы стать Старшей, нужно год провести в полном молчании, а сама Тери иногда слышала, как их главная по кухне просит прощения у кур, прежде чем отрубить им головы…

Зато хоть вступить было проще простого – достаточно, например, родиться внебрачной дочкой. У Тери вон получилось.

- Что за орден? – спросила она.

Парень смутился.

- Непосвящённые не вправе называть его вслух, - признался он и вдруг улыбнулся. – Да брось наконец эту штуку. Я не боюсь твоего копья.

Тери опустила глаза и поняла, что держит в руках обломок старого древка с наконечником из заржавевшей стали.

Тогда ей вдруг стало всё равно. Мальчишка, хоть убей, не был страшным, и она в любом случае слишком устала. Она бросила своё оружие, чувствуя себя довольно глупо, и пробормотала:

- Кто вообще сражается копьями в лесу?

- Это была засада, - отозвался юноша, и его взгляд стал странно далёким. – Отряд ехал по лесной дороге, его перехватили. Тебе что, не рассказывали?

Он словно вернулся откуда-то и снова улыбнулся ей.

- Меня зовут Гэлль.

Его улыбка была такой обаятельной, что на неё очень хотелось ответить, но Тери не хватило сил.

Под сенью деревьев было холодно. Больше всего на свете ей хотелось сесть и не вставать, но она представила себе, как посмотрела бы на неё Старшая, и принялась собирать сухие ветки.

- А меня Тери, - сказала она, не отрываясь от дела. – Скажи, Гэлль, что там дальше впереди?

Юноша наблюдал, как она стаскивает хворост в кучу. Как и обещал, он не подходил ближе; помогать, кажется, тоже не думал.

- Болото, - сказал он. – Раньше можно было объехать, но без лошади очень далеко, да и дорога теперь заросла… И, на самом деле, тебе лучше туда не ходить.

А что ей тогда делать? Сидеть здесь и покрываться мхом?

- Тоже боишься чудовищ? – хмыкнула Тери, пытаясь сломать длинную ветку об колено.

- Я – не боюсь.

В его голосе было что-то, заставившее её замереть.

- Так они здесь правда есть? – спросила Тери, чувствуя, как её сердце проваливается куда-то глубоко-глубоко.

- Да, - просто сказал Гэлль.

Он вдруг помрачнел и добавил:

- Я не смогу тебя защитить.

Тери наконец разломала свою ветку и бросила в кучу к другим.

- Я знаю, - спокойно сказала она.

Юноша нахмурился.

- Как это?

Тери опустилась на колени перед будущим костром.

- «Босой идя по камням, вспоминай, что не будет тебе счастья на этой земле, и нет защитников тебе среди живущих», - нараспев произнесла она.

- О, - лицо Гэлля вновь просветлело, - так ты из Босых Сестёр!

Тери кивнула. У мужчин были ордена рыцарей, а у женщин – только один свой, получивший имя в честь девы, босой сбежавшей из-под венца. Незаконнорождённые дочери, невесты, несогласные с выбором отцов, ушедшие от мужей жёны жили вместе на маленьких фермах – возделывали сады, держали овец и старались, чтобы их замечали как можно меньше. Биритта-основательница оставила им в наследство немножко волшебства, чтобы проще было управляться с хозяйством, и случайное проклятие. Те самые слова о счастье и защитниках, которые, по легенде, сказала беглянке мать – и которые с тех пор сбывались, когда только могли.

Босые Сёстры скрывали, кто они, потому что иначе им было несдобровать. Их обвиняли в нелепых грехах и считали за ведьм; короли ни с того ни с сего ввергали их в немилость, а простой люд не терпел их соседства. Не потому, что люди злые, и не потому, что Сёстры на самом деле сделали им дурное – просто потому, что случайное слово чужой матери навсегда обрекло их на то, что их будут понимать не так и никогда не станут любить.

Тери вспомнила солдат, позавчера постучавшихся к ним в ворота. Вспомнила, как смотрела на них сквозь щель в стене сарая, куда спрятали девушек и детей; как высокий мужчина в чёрной форме ударил Старшую по лицу, а двое других заломили ей руки.

«Бегите. Бегите, про́пасть вас побери!»

Когда она оглянулась у подножия холма, над её домом уже поднимался дым.

Тери тряхнула головой. Проглотила ком в горле, коснулась собранных дров, и они тут же вспыхнули радостным живым пламенем.

- Ух ты! – совсем по-мальчишески выдохнул Гэлль, уставившись на маленькое чудо. Тут же отвёл глаза, погасив отразившиеся в них искры, глухо сказал:

- На ночь потуши. Он терпеть не может огня.

Тери меньше всего на свете хотела знать, кто такой этот «он». Хорошо, что и Гэлль, кажется, не хотел рассказывать.

- Здесь после той битвы… много чего лежит, - сказал он, кивком указывая себе за плечо. – Если как следует поищешь, может быть, найдёшь себе плащ. Вон там есть ручей. Даже если умеешь ставить силки, не трудись, здесь все пуганые, но на деревьях сейчас должно быть полно птичьих гнёзд…

Где бы в этом лесу ни жил он сам, глупо было ждать, что он позовёт её в гости: правила испытания наверняка запрещали ему и это. Что ж, пусть, он в своём праве – Тери была благодарна ему и за эту помощь. Босые Сёстры не боялись трудностей и тягот, она с детства много работала, как и все; правда, никогда раньше не жила одна в лесу, но это ничего, нет, в самом деле, какая разница, и чего тут страшного…

Гэлль говорил правду: Тери шагала по толстому мху, и под ним глухо звенел металл старых кольчуг. В перевёрнутом шлеме, застрявшем между камней, виднелись остатки прошлогоднего гнезда. Она видела наконечники стрел, но древки съело время; людские кости, к счастью, тоже.

Или это было не время.

Как бы то ни было, она не увидела ни одной.

Шерсть тлеет быстро, и плащи павших воинов превратились в бурые клочья, но Тери посчастливилось найти один почти целый под защитой нависающих сосновых корней. Этот был синий, и ей пришло в голову, что он мог просто-напросто оказаться здесь позже.

Его хозяин, наверное, был умным человеком и не верил во что попало.

Ёжась от внезапной дрожи, Тери хотела было вернуться к костру, как вдруг что-то одинокой звездой сверкнуло ей с земли.

Она наклонилась посмотреть: среди зарослей черники змеился расшитый золотом рукав. Не чувствуя пальцев, Тери подняла отсыревшую ткань – остатки когда-то нарядного платья. Один его бок сохранился, другой был изодран в лоскуты; и без того грязную белую ткань покрывали кошмарные бурые пятна.

- Он услышал, как она пела.

Тери вздрогнула и выронила платье. Подходя, Гэлль не выдал себя ни звуком.

- Они бежали от богатого злого отца. Хотели срезать путь через лес. Её жених боялся, но она смеялась, что это всё просто сказки, и здесь их точно никто не найдёт.

Он говорил об этом так ровно. Так ужасающе ровно, как будто у него было сердце из камня или вообще не было сердца.

- Ты это видел? – шёпотом спросила Тери.

Воины, мёртвые уже сорок лет, не трогали ничего у неё внутри. О них можно было думать как о странице старой хроники – о чём-то далёком настолько, что почти не настоящем. Девушка в белом была совсем другой. Она жила и смеялась, и любила, и не хотела, чтобы ей указывали, за кого выходить замуж.

Она пела.

- Да, - сказал Гэлль.

Тери вдруг стало нечем дышать.

- Выведи меня отсюда, - попросила она. Её горло словно сжала невидимая рука, и звука почти не вышло.

Гэлль смотрел на неё и молчал.

Отчаяние помогло ей вновь обрести голос.

- Пожалуйста!..

- Я не могу.

Он произнёс это просто, тихо и твёрдо, не отводя своих честных, бесконечно честных глаз, и, кажется, именно поэтому Тери поняла: он не может. Правда не может, и всё.

Паника отступила так же быстро, как и нахлынула, уступив место чему-то другому, слепому, отупевшему от усталости.

- Пойдём обратно, - сказала она.

Последним, на что её хватило, было развесить плащ у костра, чтобы просушить. После этого Тери наконец разрешила себе остановиться. Она сидела, обхватив себя руками, и, не видя пламени, глядела в костёр. Гэлль молча сидел напротив.

Может быть, он тоже чудовище, но поменьше? Как змея – те тоже не убивают добычу, которую не в силах съесть… Или, может быть, сумасшедший? Может, жители окрестных деревень отправили его сюда, потому что решили, что если кормить то, что обитает в этом лесу, оно станет добрее?

Тери закрыла глаза, прислушиваясь к треску дров.

Она могла уйти отсюда. Она всегда могла выйти к солдатам. Может быть, её не убьют сразу. Она не знала, что стало с другими – с её сёстрами, родными, хоть и не по крови. Со Старшей. Но она слышала кое-что. Как их велели «забрать». Не казнить прямо здесь, словно скот на бойне. Наверное, это должно было давать ей надежду.

Тери поискала в себе хоть искру надежды и не нашла.

- Кто-нибудь знает, что ты здесь? – вполголоса спросил Гэлль. – Есть кому за тобой прийти?

Тери покачала головой.

- Они сожгли мой дом, - сказала она.

- Ох, - Гэлль побледнел. – Мне так жаль!..

Тери только пожала плечами. Ей даже не хотелось плакать. Наверное, по-хорошему она должна была рыдать до бесчувствия, но прятки в холмах, где на кону была её жизнь, лишили её боль голоса.

Маленьких Сестёр учили, что, если не остаётся другого, нужно бросить всё и бежать. Обязанности взрослых связывали сильнее, но юные крепко затверживали урок: если ты видишь, что не можешь помочь другим, спаси хотя бы себя.

Чтобы горевать об остальных, нужно сначала выжить.

Когда одна община разрушалась, те, кто от неё остался, расходились по другим. Тери знала, куда она бы пошла, если бы не заслон на опушке. Может быть, то место ещё не обнаружили. Может быть, кто-то из девочек – прятаться поодиночке было проще, и Тери потеряла их в холмах – сумеет дотуда добраться.

Может быть, их уже поймали и будут пытать на глазах у Старшей, если пытать её саму не поможет.

- За что они так с вами? – вдруг спросил Гэлль. – Я видел, сколько там солдат. Что такого ты могла натворить? Я слышал про Босых Сестёр… разные вещи, но это ведь всё неправда, да?

Не верит россказням о Босых Сёстрах. Точно сумасшедший.

Тери поворошила палкой угли, распутывая мысли, выбирая слова.

- Биритта – та, из легенд, первая из нас – дала нам волшебство, чтобы проще было справляться одним, без мужчин. Оно совсем не такое, как в сказках, и воевать им мы не можем, оно годится разве что для двора и для кухни… Я вот, например, пока умею разжигать огонь и притуплять боль. Даже не лечить по-настоящему, - она вздохнула. – Но при дворе вдруг почему-то решили, что это не всё. Будто бы Биритта оставила нам какой-то секрет. Какую-то тайну жизни и смерти, которую мы с тех пор храним. И теперь её хотят у нас отнять. Выпытать, если не отдадим сами.

- Сам король отдал приказ? – Гэлль казался поражённым до глубины души.

Тери взглянула на него.

- Королева. Королева Маргит. Сколько лет ты уже в этом лесу?

Гэлль не ответил.

- Этот секрет, - сказал он. – Он правда у вас есть?

Тери покачала головой.

- Я не знаю, - призналась она и почувствовала себя совсем пустой. – Все важные вещи доверяют только тем, кому есть двадцать лет. Мне зимой исполнилось шестнадцать...

Сейчас, после всего, что с ней случилось, это могло показаться почти смешным. Если её поймают, пыточных дел мастера потратят своё время даром, потому что никто не поверит, что она правда ничего не знает. Нарочно не придумаешь: вытягивать страшные тайны из девицы, которая просто таскала воду, варила суп да разжигала печь по утрам...

Гэлль посмотрел на неё странным, долгим взглядом и резко поднялся.

- Мне надо идти, - отрывисто сказал он. – Не забудь про костёр. Не пой днём, не броди ночью, и, если повезёт, в первую пару дней он тебя не заметит.

И он просто ушёл, не сказав больше ни слова.

Тери долго смотрела ему вслед, гадая, уж не померещился ли он ей.

В ту ночь она увидела чудовище.

Тери потушила огонь и свернулась клубком около остывающих углей. Измученная и уставшая, она уснула, стоило ей закрыть глаза, но найденный плащ не спасал от ночного холода, и Тери проснулась, когда до утра было ещё далеко.

Она подняла голову, и оно было там.

Свет луны, сочащийся сквозь переплетение ветвей, обрисовывал сгорбленный, страшный, могучий силуэт. Оно стояло поодаль на поваленном дереве – Тери не могла понять, на четырёх ногах или на двух; косматую голову венчали ветвистые рога. Неподвижное, чудовище словно прислушивалось, и Тери застыла, боясь вдохнуть…

У неё над головой вскрикнула ночная птица.

Чудовище стремительно повернуло голову; сверкнули в лунном свете дикие глаза. Тери распласталась по земле, зажимая рот ладонью, чтобы не закричать. Зажмурившись, она ждала, что вот-вот услышит треск, и топот, и рычание твари, бегущей к ней… но всё было тихо.

Когда какое-то долгое, очень долгое время спустя Тери набралась храбрости взглянуть на то место снова, чудовища уже не было.

До рассвета она дрожала, с головой закутавшись в плащ, и не верила, что утро когда-нибудь наступит снова.

Оно всё-таки настало, и вместе с ним к Тери вернулась потребность придумать хоть что-то. Её воспитали так, что она могла опустить руки холодной и жуткой ночью, но не при свете дня – хотя, если честно, с восходом особо светлее здесь не стало.

Неважно. Она не станет просто ждать, пока её убьют.

Тери умылась из указанного Гэллем ручья, разорила несколько окрестных гнёзд и запекла яйца в костре. Потом она отправилась на разведку.

Она уткнулась в болота даже раньше, чем ожидала. Когда земля захлюпала у неё под ногами, Тери упрямо попыталась шагать дальше, но сдалась, когда утонула в грязи по щиколотку и чуть не потеряла башмак. Тогда она пошла вдоль границы твёрдой земли, надеясь найти край топи. Должна же она где-то кончиться?

Она не кончалось.

В одну сторону, пока хватает сил; отчаяться, стиснуть зубы, повернуть обратно. Идти, пока снова не начнёт смеркаться.

Тери остановилась, оглянулась на цепь своих следов, которые медленно заполняла вода, и ей захотелось заплакать.

Она вернулась к своему костру уставшей и побеждённой.

Гэлль ждал её там.

- Останься со мной на ночь, - попросила Тери.

Он нахмурился.

- Я не смогу защитить тебя.

Знаю. Ты уже говорил. А ещё нам нельзя друг друга трогать, и я не смогу, как маленькая, вцепиться в тебя, когда мне станет страшно.

- Всё равно. Останься.

Про́пасть с одиночеством, и с виной, и с неотвязными мыслями о том, что стало с остальными – это Тери могла пережить. Но она точно знала, что не вынесет ещё одной ночи. Страха увидеть эти дикие, по-звериному светящиеся в темноте глаза.

Гэлль подумал и серьёзно кивнул.

- Хорошо.

Сегодня разговора у них не вышло. Тери не стала снова разводить огонь: ночь была совсем близко. Она сидела, прислонившись к дереву, и молчала, и Гэлль молчал тоже, и они оба, кажется, были не против этой тишины, полной потаённых лесных звуков и совсем лишённой слов.

Тери больше не спрашивала себя, кто он такой.

Она успела задремать, когда её чуткий сон прервал треск сломанных веток.

Тери вздрогнула и выпрямилась.

- Оно идёт!..

Гэлль прислушался.

- Нет, - сказал он. – Нет, подожди, это не…

Среди деревьев вдруг заметался оранжевый свет. Тери вскочила на ноги, щурясь в потревоженные сумерки, разбуженная слишком внезапно, чтобы полностью понимать, что происходит. Это за ней! Чудовище или нет, это за ней, это…

Свет прыгнул ей прямо в лицо; она зажмурилась, заслонила глаза рукой и поняла, что убежать уже не успеет.

- Это она?

- Она!

- Она! Ну наконец-то!..

Тери провела в лесу меньше двух дней, но всё равно успела отвыкнуть от того, какими шумными существами могут быть люди. Ей показалось, что за ней пришла целая дюжина; на самом деле, их было всего трое. Её глаза привыкли к свету, и она наконец сумела их рассмотреть: один постарше и двое совсем молодых, в руках – зажжённые фонари, на поясе – ножны с мечами. Все в чёрной военной форме.

В голове мелькнуло: они без собак. Она могла бы рвануть в чащу; она легче их и, может быть, быстрее, она не будет цепляться ножнами за каждый куст…

- Хвала небесам, - сказал самый старший, хотя звучало это не больно-то набожно. – Я уж думал, мы будем искать вас всю ночь. Почему в балладах не поётся о том, что спасать дев в беде – такая морока?

Спасать?

Мужчина посмотрел на лицо Тери и утомлённо вздохнул.

- Не глядите на меня так, - попросил он. – Мы не собираемся волоком тащить вас в плен. Её величество, - он поморщился, - отдаёт нам такие приказы, какие считает нужным, но я не воюю с женщинами и детьми, а вы, - он приподнял бровь и окинул Тери красноречивым взглядом, - в некотором роде почти что и то, и другое.

Незнакомец опустил свой фонарь.

- Грегори Уорден, - сказал он и изобразил лёгкий полупоклон. – К вашим услугам. А теперь давайте выведем вас отсюда.

Тери наконец вновь обрела дар речи.

- Т-так вы не выдадите меня? – не уверенная, что не ослышалась, выдохнула она.

- Не бойтесь нас! – подал голос один из ребят помоложе. – Мы вам не враги! То, что с вами делают, неправильно, и мы не хотим с этим мириться. Мастер Уорден – наш главный собаковод, он умеет усмирять ищеек, мы сможем легко пройти мимо…

Уорден кивнул и показал Тери маленькую вещицу из тускло блестящей бронзы.

- Обычный свисток и капелька волшебства, - пояснил он. – Люди его не слышат, а звери теряют голову от страха.

Он взглянул на Тери, и в его чёрных глазах блестел насмешливый, но не злой огонь.

- Ну что, идём? Или предпочтёте нашей компании здешних чудовищ?

Тери переводила взгляд с одного мужчины на другого, не зная, верить им или нет. Уорден казался исполненным нетерпения; один из его спутников, большой и угрюмый, походил на деревенского быка, не слишком умного, зато готового исполнять приказы, а вот другой… Тот юноша, что заговорил с ней, был чем-то похож на Гэлля. Он смотрел точно так же – взглядом человека, который лучше согласится умереть, чем сказать неправду…

- Тери!..

Гэлль. Она совсем про него забыла. Он стоял, прямой, натянутый, как струна, и вглядывался в темноту.

- Вели им погасить свет!

Напряжённая тревога в его голосе ударила у неё внутри в колокол. Волна страха, приходящего раньше, чем понимание, накрыла её с головой, но какая-то часть Тери вдруг ухватилась за то, что было сейчас совсем не важно.

- Почему ты сам им не скажешь?

Уорден нахмурился.

- С кем вы…

Гэлль резко обернулся, впился в неё потемневшими серыми глазами.

- Вели им. Погасить. Свет!

- Потушите фонари! – крикнула Тери, но было поздно.

Продолжение>