Непристойность как основной движитель неоязычества. О сокровенной природе ненависти, питаемой «язычниками» к христианству

Творящим малакию и дегенеративным элементам невозможно примириться с христианством, — никогда, в любом его виде и проявлении, не ввиду идеологических или исторических причин, а исходя из противоположной христианству натуры самих вырожденцев. Христианство традиционно объявило своим личным врагом человеческие пороки, любые проявления распущенности. Главным образом, именно это основание является истинной причиной неограниченной ненависти декадентов, тайно творящих малакию, по отношению к христианству, а вовсе не его происхождение из стран Передней Азии и Апеннинского полуострова. Попробуйте взвесить любого ярого противника христианства, и, в большинстве случаев, вы несомненно обнаружите довольно прозаические причины, упомянуты выше. Разумеется, все они надеются, что истинные причины их ненависти, «их маленькие пододеяльные тайны» неизвестны их оппонентам и никак не отразятся на их существе, внешнем виде, манерах и взгляде на жизнь . Как говорил Joseph Goebbels, мошенник имеет иммунитет от любой опасности ровно до тех пор, пока не будет обнаружен и назван, назовите его «сыном израеливым» (в данном случае: «сыном Онана»), и вы будете поражены тем, как он отшатнётся; тем, какую боль ему это причинит; тем, как он внезапно отпрянет: «Меня обнаружили!».

Воля Христа, это воля к борьбе с вырождением, низостью и мирскими обольщениями. С тем, что содомиты еще так любят искусно маскировать словом «Природа». Что такого невероятного или нестерпимого говорили святые отцы, отчего выворачивает наизнанку лицемеров всех времен и народов (в этом они не уникальны) по сей день? Говорили лишь, обращаясь к язычникам, что: блуд вы хотите творить, и все остальные помыслы ваши происходят из этого желания. «Дух блуда в телах невоздержных...»(Евагрий). В противостоянии этом нет признаков религиозной распри или догматических баталий, как в иных случаях, здесь есть только ожесточенное личное неприятие, потаенная злоба из внутреннего бессилия.

Вырожденец и содомит полагают только, что никто не имеет права предписывать нормы, ограничивать его, диктовать ему «свою» волю, де-факто же, — никто не смеет лишать его «удовольствий» от пороков содомских – вот краеугольный камень, который находится в основании их ненависти к христианству, да и к любой другой религии, которая призывает человека к нравственности и прилежанию. Называйся эта религия как угодно и имей происхождение из какого угодно уголка Вселенной, если она провозгласит своим принципом борьбу с вырождением и падением нравов, реакция будет идентична имеющейся, со стороны одних и тех же представителей дегенеративных рас и народов. Природа не терпит пустоты, поэтому внутренним центром такого «язычника» становятся эгоизм, тупоумие и тщеславность, доведенные им до абсолюта. Это любовно именует он свободой (закономерен вопрос: свободой от чего?). Кстати будет упомянуть, что в схожем ключе проходит «философия» Достоевского: «Тварь ли я дрожащая или право имею?». Здесь налицо аллегория, что самоуверенность порочна, и приводит человека в конечном итоге к бессилию и краху личности, бесконечно отдаляет его от Высшего Закона и низвергает в кромешную тьму неверия. Олицетворением этого служит прагматичный и мужественный характер «Запада», достоинство русского народа писатель находил в его православном кротком нраве и смирении – «тварь дрожащая», то есть в том самом «особом пути», ведущему к спасению.

Христианство знает много примеров неистового фанатизма, когда вдохновенные люди доходили в своем отрицании «низкой животной природы» до того, что переставали вовсе следить за своим телом. Здесь, вопреки ожиданиям противников христианства, нет ничего исключительного, схожее явление имеет место быть вообще во всех известных религиях, быть может, за исключением примитивных культов и верований, которые, как принято теперь говорить, лишены Логоса, то есть трансцендентного Света. Начиная с этого момента, извращенцы начинают обильно источать ядовитую слюну, лить черную желчь непонимания: «вот видите, какие они сумасшедшие, все эти их так называемы святые». «Как можно воспринимать их всерьез «просвещенному» (на деле: самому ничтожному) человеку XXI века?». Да, некоторые христианские подвижники полагали, что забота о теле есть скверна, и она отвлекает их от главного, от неустанной борьбы, идущей между силами противоположностей, — в этом заключается истинная мотивация. Если очень осторожно провести аналогию, то это похоже на то, что у воинов во время сражения нет мыслей о том, чтобы все оставить в угоду мелкого стяжательства и дел личного характера. Разве вездесущие вши, грязь, человеческие останки, зловоние и отсутствие гигиены умаляют их доблесть? Нет, — признает рассудительный, —напротив, только в полном самоотречении и удержании себя от впадения в малодушие и заключается их подвиг. Всякий иной, в стороне от сражения, — это «теплый»; другой — это посредственность и обыватель, прах, чье время скоротечно и о котором никогда не вспомнит история.

Будем честны и повторим вслед за магистром Ордена новых тамплиеров (Ordo Novi Templi), Георгом Ланцем, что дегенеративные народы не способны воспринять христианство, они могут либо искажать и компрометировать его, либо выступать как открытые и самые ярые его ненавистники.