Neocameralism and the escalator of massarchy
НеореакцияСовременная массархия зондирует общественное мнение в основном через опросы, т.е., анализ позиций случайной выборки жителей. До того, как стало возможно эффективно, регулярно и точно проводить опросы, она опиралась на более примитивную систему периодических выборов. Эти выборы всё ещё используются для найма некоторых государственных сотрудников, и у этих сотрудников всё ещё сохраняется некоторое влияние. Однако по очевидным причинам они могут влиять на государственный курс только пока опросы всё ещё подтверждают, что они популярны.
В будущем в массархии влияние периодически избираемых госслужащих, наверное, станет совсем символическим — как сейчас в ЕС. Опросов вполне достаточно для стабильной массархии, и они куда менее подвержены странным эффектам обратной связи. Государство просто должно уметь отслеживать результаты опросов и не отклоняться от них слишком сильно, чтобы не подвергнуть риску свою безопасность.
К счастью, поскольку в массархии Государство контролирует образование граждан, риск потери контроля над общественным мнением минимален. Таким образом, массархии могут быть относительно стабильными на протяжении длительных промежутков времени. Однако со временем они обычно деградируют из-за встроенного в систему «левого» уклона, который благоприятствует тем теориям государства, которые обосновывают его расширение, а не тем, которые обосновывают его сжатие. И если Государство всё-таки потеряет контроль над общественным мнением — что может произойти из-за крайне низкого и продолжающего ухудшаться качества государственного управления в массархии — оно может выродиться в единственную форму правления хуже массархии: брутархию.
Брутархия — массархия, в которой общественное мнение формируется не «образовательной системой», а грубой силой. В этой очень неприятной и нестабильной структуре общественное мнение восстаёт против Государства, и всей его системы индоктринации оказывается недостаточно для того, чтобы повернуть ситуацию вспять. Жители становятся полностью разочарованными в своём государстве.
Однако поскольку из-за угрозы насилия жители массархии не могут свободно выражать своё реальное мнение о Государстве, они никогда не могут быть полностью уверены, что другие жители согласны с ними. Их коллективное мнение остаётся неизвестным и не поддающимся проверке. Таким образом, с военной точки зрения оно не имеет никакого значения. Силовые структуры, в число которых обычно входит довольно большой контингент в штатском, продолжают удерживать власть. Когда эта ситуация выходит из равновесия (можно вспомнить толпы в Восточной Германии, скандирующие Wir sind das Volk!), брутархия распадается.
Обратите внимание на важную разницу между милитархией и брутархией. Их легко перепутать, однако эта ошибка была бы слишком серьёзной. Милитархии, политическая власть которой напрямую рождается в винтовке, не нужно заниматься пропагандой. Ей не нужно переживать насчёт того, что думают её жители. Как выразился граф Веллингтон, «pour la canaille, il faut la mitraille» ([«мерзавцы заслуживают картечи» — пр. пер.] обратите внимание: «mitraille» — «картечь»; пулемёт — «la mitrailleuse» — более позднее изобретение, которое, несомненно, восхитило бы Графа ещё сильнее).
Брутархия знает, что если её солдаты когда-нибудь поймут, что жители презирают её, они откажутся стрелять по толпе и вместо этого просто свергнут режим. Таким образом, разница между милитархией и брутархией заключается в лояльности армии. В милитархии армия лояльна режиму, лидере, хунте — или хотя бы просто самой себе. В брутархии армия лояльна Народу — типичная милитархия обычно очень старается помешать распространению этого культа.
Брутархия отвратительна не только потому, что то, что она делает — отвратительно, но и из-за того, что кому бы то ни было в брутархии — даже формальному лидеру или лидерам — очень тяжело разрядить ситуацию и вернуться к здоровой неокамералистской модели. Троп, в рамках которого наиболее благосклонные к расширению Государства теории обычно побеждают все остальные, не теряет своей актуальности с переходом от массархии к брутархии. Эти теории просто отрываются от реальности, и мировосприятие брутархии наполняется ложью и заблуждениями — ещё сильнее, чем в массархии. Возвращение к стабильному государству без какого-либо насильственного переворота становится почти невозможным.
Для меня самое аморальное в массархиях (в т.ч. и брутархиях) — это то, насколько они искажают представление о реальности своих жителей, не важно, с использованием ли «образовательной системы» или грубой силы, заставляя их верить в то, что массархия — это лучшая форма правления. Массархия, у которой это не получится, будет нестабильной. В конце концов, это массархия, и её жители покончат с ней.
Мы ещё не продемонстрировали, что вся эта «массархия» — ровно та же самая форма правления, которую большинство из нас приучили называть «демократией». Однако этот пост уже слишком длинный, и, возможно, читателям это покажется достаточно очевидным и непротиворечивым. В противном случае, надеюсь, они не преминут выразить своё несогласие со мной…