Недофинансирование и помощь фронту. В военном суде раскрывают детали поджога администрации в Ростовской области

В Южном окружном военном суде идёт процесс по делу о поджоге администрации Зимовниковского района Ростовской области. На скамье подсудимых 38-летний анархист Роман Шведов — его обвиняют в совершении «террористического акта, повлекшего причинение значительного имущественного ущерба либо наступление иных тяжких последствий» (п. «в» ч. 2 ст. 205 УК РФ). Роману грозит от 12 до 20 лет лишения свободы.

Мы публикуем подробный репортаж со вчерашнего заседания.

Секретарь судебного заседания докладывает явку. Председательствующий судья Виталий Мамедов оглашает состав суда для нового представителя обвинения — прокурора Кутового. Мамедов обращается по видеоконференц-связи к присутствующим в Зимовниковском районном суде Ростовской области — секретарю суда и представительнице потерпевшей стороны. Кутовой просит Елену Николаевну, представительницу потерпевшего, рассказать, что ей известно по существу уголовного дела.

— По данному уголовному делу я представляю интересы администрации Зимовниковского района, — начинает Елена Николаевна, — и мне стало известно, что 28 сентября 22 года в 4 часа мне позвонил сторож администрации и сказал, что произошло возгорание кабинета, в котором…

Прокурор Кутовой перебивает, спрашивает фамилию сторожа.

— Авдиенко Герман Анатольевич. Он сказал о том, что произошло возгорание кабинета, был совершён поджог. В этом кабинете у нас находится отдел архитектуры, строительства муниципального хозяйства, который возглавляет заместитель главы Константин Алексеевич. Он услышал звон стекла, но, кто это сделал, как он пояснил, он не увидел. Больше каких-то обстоятельств о том, кто это сделал, я тоже не знаю. Позже мне следователь уже пояснил о том, что это было совершено… данное преступление совершил житель нашего посёлка Зимовники Шведов Роман Валерьевич. Данным преступлением был причинён значительный ущерб администрации Зимовниковского района, который выразился в порче имущества: были уничтожены компьютер, столы, шкафы, МФУ, сплит-системы… то есть, имущество, и также был повреждён сам кабинет. Стоимость всего имущества, именно инвентарного, составила 290 186,55 рублей, а именно стоимость согласно проектно-сметной документации, именно прямые затраты по капитальному ремонту помещения, которое было повреждено, здания администрации Зимовниковского района составила 651 759,92 рублей. Таким образом, общий ущерб составил 941 946,46 рублей, который для администрации Зимовниковского района является значительным.

Задаёт вопросы прокурор Кутовой:

— Вы как орган местного самоуправления администрации Зимовниковского района… осуществляет ли данный орган мероприятия по мобилизационной подготовке муниципальных предприятий и учреждений?

— Администрация вашего района оказывает содействие военкомату в мобилизационной работе?

— Оказывает. У нас глава администрации Зимовниковского района Лев Николаевич Ткаченко также является председателем комиссии по призыву и… в любом случае, работа с военкоматом непосредственно ведётся постоянно.

— Вам известно, в результате чего произошёл поджог?

— Мне известно из материалов дела, что была горючая смесь брошена… сначала разбито окно было в кабинете, брошена горючая смесь, в результате чего произошёл взрыв, пожар возник, были вызваны пожарные — непосредственно наш сторож позвонил в службу 112. Приехали потушили пожар, ну, довольно быстро, потому что горючая смесь, я так понимаю, большого объёма была, и пожар мог распространиться на всё здание.

— А лично вам известно, с какой целью это было сделано?

Елена Николаевна начинает нервничать и сбиваться:

Право вопросов переходит к защитнику Шведова, адвокату Иващенко:

— Из ваших показаний, правильно ли я понял, что вы не являлись непосредственным свидетелем и очевидцем происшествия, вот этого поджога, пожара?

— Да, всё верно. Мне позвонили около 4 утра, я затем приехала, но именно обстоятельства узнала со слов сторожа и затем следователей. Непосредственно я не видела, как это происходило, потому что это была глубокая ночь, я не находилась в здании в это время.

— Мотивы и цели совершённого поджога вам также известны только из материалов дела?

— Да, всё верно. Непосредственно с подсудимым я не общалась, не пересекалась. Другой информации у меня нет никакой.

— В результате пожара в целом работа администрации Зимовниковского района была дезорганизована или нет?

— Нет, работа была продолжена. У нас есть учебные кабинеты. Мы также разместили, — так как был повреждён большей частью один кабинет, но при тушении, вы сами понимаете, — были соседние кабинеты конечно же затронуты, и огнём… дым, вода, поэтому людей, которые утром пришли на работу, мы постарались сразу разместить в другие кабинеты, и работа была продолжена.

— По значительности ущерба поясните: «причинён значительный ущерб» . В чём значительность его для администрации Зимовниковского района?

Представительница потерпевшей стороны рассказывает, что бюджет района — дотационный, бюджет 2023 года — 1 миллиард 900 миллионов, и только 300 миллионов в нём — собственных денег района, всё остальное выделяет областной бюджет; все расходы распределены по муниципальным программам, никаких лишних расходов не предусмотрено. Иващенко уточняет, какой был размер бюджета в 2022 году, — та не знает, потому что не работает в финансовом блоке администрации, но уточняет о стеснениях местного бюджета: «Тем более сейчас есть требование Министерства финансов о том, чтобы сократить все расходы, — это с прошлого года началось, — расходы в связи с проведением специальной военной операции, только первоочередные расходы… то есть, это все те социальные… всю сферу мы исполняем. Какие-то дополнительные расходы нам не разрешают проводить».

Иващенко спрашивает, предусмотрен ли срок службы у повреждённого имущества. Та отвечает, что амортизация, конечно, есть, администрация подавала ходатайство об иске на одну сумму, но экспертиза показала другую стоимость повреждений, меньшую.

— Можете назвать фамилию-имя-отчество следователя, который — или которая — вам сказала, что данный поджог совершил Шведов Роман Валерьевич? — продолжает адвокат.

— Следователь, который вёл дело, Калганов Дмитрий Александрович… сейчас я не скажу… он мне сказал… я непосредственно не ездила в Ростов, я на месте… в группу была включена, Самсонова Юлия Михайловна, следователь МВД Зимовниковского района — непосредственно на допросах я была именно у неё.

— То есть, она вам сказала?

— Не могу сейчас точно сказать, или Калганов, или Самсонова. Кто-то из них. Просто время прошло много…

Судья Мамедов спрашивает Шведова, есть ли у того вопросы, — у него их нет.

Мамедов:

— Елена Николаевна, вот вы говорите, что работа администрации не была дезорганизована. Вывод-то у вас какой? Вы как пришли после пожара, так и дальше сели в свои кабинеты и, как это было изо дня в день, монотонно работали? Или всё же что-то происходило? То есть, вы полагаете, что поиск других кабинетов — это нормальная деятельность вашей администрации была?

— Нет, ваша честь. Конечно, это не нормальная ситуация. Люди были напуганы, это было всё очень неприятно — размещать в кабинетах — в чужих или в учебных кабинетах — людей, но, естественно, мы сделали — я непосредственно как руководитель и по организационной работе — мы сделали всё возможное, чтобы работа велась <…> как возможно было, рассадили всех и не прекращали работу. Но, естественно, это огромные неудобства. Этот запах гари оставался, практически месяцев восемь ещё ощущался <…> Работа администрации не прекращалась…

— Вопрос защитника был не о том, что прекратилась или не прекратилась работа администрации, а вопрос был именно… дезорганизована была работа администрации этим пожаром или нет. Вы говорите, не было дезорганизации, вы как пришли, сели, дальше работали.

— Значит, я неправильно поняла вопрос…

Мамедов, не дослушав, перебивает:

— Значит, вы неправильно поняли вопрос. Теперь, когда вы поняли правильно вопрос: была дезорганизована работа администрации пожаром, который произошёл в здании, или не была?

— Несмотря на то, что мы продолжили работать, это определённые — даже слово «неудобства»… наверное, это сложнее выразить. Это было проблематично, конечно.

Мамедов спрашивает, в какой момент кто-то из следователей сообщил ей о предполагаемой роли Шведова: на допросе или на ознакомлении с материалами уголовного дела? Та отвечает, что это было на слуху у всех уже в течение нескольких дней — «посёлок небольшой».

Мамедов:

— Вы сказали, что не являетесь очевидцем данного преступления. Вы даже не видели последствия того, что произошло?

— Последствия я, конечно же, видела, то есть… непосредственно, когда это было совершено, я только со слов сторожа знаю, а после, когда в четыре утра приехала…

Судья снова перебивает:

— Вооот, в четыре утра вы приехали и что же вы увидели?

— Ну, я туда не заходила, естественно, часть здания была отключена от электропитания, везде был запах дыма, невозможно было дышать, руководство находилось на улице, ну естественно, туда я не проходила в кабинеты…

Опять перебивает:

— Ещё раз: что вы видели конкретно? Запах дыма — понятно. Глядя на администрацию здания, здание администрации, с улицы что вы увидели?

— С улицы я увидела… 4 утра это ещё ночь, там у нас не было освещения, окно это находится между больших-больших елей, многовековых. Видно было, что окно разбито и следы чёрные от пожара.

— Нагар, да?

— Нагар, да. Чёрный нагар.

— Потом вы заходили в здание? Когда вы в первый раз увидели?

— Кабинет я на следующий день, наверное, увидела. Но я туда не проходила, так как там… всё сгоревшее, опять же, опасно заходить. Следственные действия велись…

— В кабинетах какая-то документация хранилась? Она сохранилась или была уничтожена?

— Документация была уничтожена. Единственно, текущая документация сотрудников, которая находилась в стеллажах. Часть документации в соседних комнатах — небольшие там у нас архивчики — та документация спасена была. <…>

— Какие-то усилия потребовались на восстановление этой документации?

После паузы Елена Николаевна отвечает:

— Это уже непосредственно сотрудники в отделе архитектуры и строительства муниципального хозяйства будут знать, но <…> проблем было много».

Мамедов пытается уточнить детали участия главы администрации в призывной комиссии. Елена Николаевна отвечает, что эта роль на нём согласно приказа губернатора или постановления правительства.

Иващенко спрашивает, пострадала ли в пожаре документация, связанная с мобилизацией, — та отвечает, что такие документы хранятся в другом крыле здания.

Прокурор Кутовой несколько раз переспрашивает, согласны ли в администрации с суммой экспертизы и всё ли там в порядке — Елена Николаевна отвечает, что там всё в порядке и их полнота и детальность экспертизы устраивает.

Кутовой:

— Камеры видеонаблюдения есть на администрации?

— Камеры есть, но именно тот угол здания, между елей… там как раз находится затемнение, камера туда не попадает… далеко очень видно, силуэт размытый — насколько я слышала.

— То есть, вы не просматривали камеры?

— Нет, не просматривала, так как приехали уже сотрудники правоохранительных органов и они этим занимались.

Мамедов:

— А там, где находится крыло и хранится документация по мобилизации, камерами видно эту часть здания?

— Это второй этаж, кабинет выходит во двор. Если окна повреждённого кабинета выходят на улицу, на площадь, можно сказать, посёлка, то кабинет моб-работника — выходит окно во двор. Двор у нас закрывается, ворота закрываются. Там включается прожектор и, в принципе, посторонних лиц там нет в ночное время.

Иващенко спрашивает о размерах пострадавшего кабинета, но та не знает. Защитник спрашивает, зачем там две сплит-системы, — та отвечает, что пожар не был локализован в одном кабинете и при тушении пострадало имущество из других кабинетов.

Иск представительница поддерживает, на сумме настаивает. Судья Мамедов пытается узнать у Шведова отношение к иску — тот не согласен, потому что не признаёт вину. Мамедов объясняет, что Шведов может оспаривать размер исковых требований и суд не будет расценивать это как признание вины.

Шведов комментирует слова представительницы администрации о том, что администрация района «участвует непосредственно в СВО, какие-то агит-вещи проводит якобы, чтобы люди шли, защищали страну»: «Администрация находится от моего дома в двух-трёх минутах ходьбы. Это самый центр посёлка. <…> Передвигаясь по посёлку, честно сказать, я не видел никаких материалов, ни агит-плакатов со стороны администрации, ни каких-то мероприятий, связанных с агит-материалами в пользу поддержки СВО». Представительница отвечает, что в администрации ведут соцсети, где пишут о преимуществах службы по контракту, и собирают «гуманитарную помощь» в фонд «Всё для фронта».

Представительницу потерпевшей стороны освобождают от участия в заседании и в процессе в целом — с уведомлениями о последующих заседаниях. Суд выбирает следующую дату — 9 января, 14:00.