Недобитые. Как живут региональные НКО-"иноагенты"

Закон об НКО-«иноагентах» действует в России уже шесть лет. За это время, по данным Минюста, в реестр «иноагентов» попало более 70 организаций.

И если о тех структурах, которые работают в Москве и Санкт-Петербурге, хоть что-нибудь слышно, то вот о более чем трёх десятках НКО из провинции, все забыли уже на следующий день после получения ими пресловутого статуса. «Новая искренность» изучила, как там они поживают.

Хуже всех борцам со СПИДом

Региональные НКО, которые занимаются просвещением и помощью больным ВИЧ, попали под каток одними из первых. Еще пять-шесть лет назад. Чаще всего, такими организациями руководят специализирующиеся на этой болезни врачи из профильных государственных центров. В немногочисленных доступных неофициозных интервью они рассказывали, что НКО-шки им необходимы именно для того, чтобы привлекать иностранное финансирование. Дескать, это нужно для более эффективной борьбы со СПИДом, так как государственных ассигнований и российских пожертвований явно недостаточно.

В итоге полдюжины из них стали иноагентами и, по факту, если не прекратили своё существование, то сильно сократили масштабы деятельности. К примеру, орловский центр «Феникс» сейчас официально находится в стадии ликвидации. А красноярский «АнтиСПИД», несмотря на огромное количество позитивных отзывов (даже от местных государственных специалистов в области медицины!), завяз в судах и, судя по сайту и соцсетям, почти не ведет профильной деятельности. Примерно такая же грустная история и у центра «Эра здоровья» (Екатеринбург), который специализировался на ВИЧ-просвещении подростков. Их сайт вроде бы и работает, но не обновляется уже несколько лет.

Активисты борются за жизнь

Чуть проще жить организациям, которые и до всякого «иноагентства» с государством, мягко говоря, не дружили. Почему так вышло, в своем девизе сформулировала екатеринбургская активистская организация «Новое время»: «Мы, как и многие другие российские НКО, всегда была, есть и будет представителем и доверенным лицом добра, справедливости, человеческого достоинства — понятий, которые некоторыми членами нашего общества воспринимаются, как иностранные».

Пензенский гражданский союз — будучи не самой мощной и активной организацией — и вовсе начал пытаться монетизировать свой статус, выпуская симпатичный «иноагентский» мерч. Краснодарская «Гражданская инициатива против экопреступлений», а также их коллеги из «Серебряной тайги» (Республика Коми) продолжают активно работать, хоть и с явно урезанными ресурсами и скудными кадрами. Бодрее себя чувствует созданное на базе НКО самарское издание «Парк Гагарина», которое продолжает заполнять свою информационную ленту и, можно сказать, даже гордится статусом «иноагента».

Впрочем, мы насчитали с десяток организаций, которые теперь существуют только на бумаге. А по факту либо вообще прекратили свою деятельность (фонд «Женщины Евразии» из Челябинска), либо изредка дают знать о себе редкими тоскливыми новостями (пермский правозащитный центр).

Юристам проще всего

Лучше других адаптировались к новому статусу организации, занимающиеся юридической помощью. Например, воронежский Центр защита прав СМИ — самая известная организация из тех, что осуществляют судебную защиту журналистов и медиа. Государство признало иноагентом не только сам центр, но и его основательницу Галину Арапову. Ей это, разумеется, мешает, но пока не делает продолжение деятельности полностью невозможным.

Трудовые споры на стороне наемных работников продолжает разбирать и новосибирский фонд «Так-так-так», а организация «Человек и закон» из суровой республики Марий Эл, несмотря на свой статус, активно помогает заключенным. Примерно в той же поре, что и до «иноагентства», работает пермская НКО с говорящим названием «Сутяжник», а омская организация «Сибальт» продолжает защищать права ЛГБТ.

Сами представители таких организаций признавались в приватных беседах, что их относительно стабильное положение во многом связано с тем, что сотрудники Минюста просто напросто их опасаются. Ведь работающие в таких НКО юристы гораздо профессиональнее своих коллег из госорганов. «Поначалу они пытались брать нахрапом, искали и предъявляли какие-то нарушения. Но когда дело доходило до судов, даже в наших региональных первых инстанциях, мы выигрывали споры, а их юристы получали пинки от начальства. Дескать, как это, целый Минюст проигрывает в одну калитку. И кому? Врагам народа?», — объяснил нам один из таких иноагентов.

Странные исключения

Среди иноагентов есть несколько организаций, которые вообще непонятно как оказались в этом списке. Это, например, саратовский еврейский центр взаимопомощи. Они сами признали себя иноагентами и рассчитывали в течение года «исправить нарушения и снять этот статус». Прошло уже пять лет, центр находится в реестре до сих пор, а каких-то следов его работы нам найти не удалось. Более того, бывшие учредители вяло открещиваются от сотрудничества с ним.

Еще более курьезный случай у фонда «Тольятти» и его дочерней структуры «Самарская губерния». Это близкий к местным органам фонд, сотрудничество с которым не было чем-то предосудительным. Ровно до того момента, … пока Минюст не признал фонд «иноагентом». Формально организация еще работает и даже проводит какие-то акции, но по факту завяла и находится в стадии умирания.

Утверждение официальной пропаганды о том, что статус «иноагента» не создаёт проблем в работе, является очевидной ложью. И если в столицах многим НКО — например тому же «Мемориалу» — помогать стало модно, то в тихой провинции после получения статуса организациям, как минимум, сильно поплохело, а как максимум — пришлось закрыться.