Не всякая критика русофобная: о деколониальном подходе к русской культуре
Лия и Андрий ДостлевыШла уже вторая неделя полномасштабной войны России против Украины, когда один из наших западноевропейских друзей, известный художник и куратор, написал: «Эй, Лия, как дела? Я собираюсь организовать антивоенную выставку, где будут представлены украинские и российские художники, протестующие против Путина и его войны. Мне нужна твоя помощь в этом».
Он был удивлен и разочарован моим немедленным отрицательным ответом. После долгого разговора стало ясно, что объяснить ему, что не так с подходом «украинцы и русские вместе против Путина и его войны», невозможно. Я чувствовала себя беспомощной, видя, что все мои аргументы не смогли изменить его мнение, а моя позиция его явно оттолкнула. «Я пытаюсь вас понять, но полностью отвергаю идею национализма», — написал он. Позже в тот же день я встретилась со своими польскими коллегами, я все еще была потрясена. Я рассказала им об этом диалоге, и они отреагировали так, как я и предполагала: им было очевидно, что не так с такими совместными мероприятиями во время войны.
С одной стороны, полномасштабное российское военное вторжение в Украину привлекло к Украине беспрецедентное количество внимания со всего мира, но, с другой стороны, уже было продемонстрировано, что это внимание не обязательно связано с возможностью услышать и понять. Война вскрыла проблему, которую давно надо было решить: в вихре заявлений о войне на Украине не все голоса слышны одинаково. Даже сегодня иерархия прав на свободу действий по-прежнему отражает колониальные нарративы, что приводит к неготовности принять украинские голоса как равные. Вернемся ненадолго к репортеру CBS, назвавшему Украину «относительно цивилизованным, относительно европейским» местом[1], где не ожидается войны, по сравнению с Ираком или Афганистаном, где конфликты продолжаются десятилетиями. Помимо откровенно расистского характера этого комментария, он также предполагает, что военное вторжение может произойти только в «нецивилизованных местах», тем самым парадоксальным образом лишая общество, подвергшееся вторжению, самостоятельности(agency).
Но если западный колониализм и чувство права(entitlement) были тщательно проанализированы и описаны за последние сорок лет, а необходимость применения деколониальных подходов при обсуждении отношений с так называемым Западом уже не воспринимается как спорная, то понимание русской культуры как империалистической и колониальной по своей природе все еще остается довольно маргинальным направлением мысли.
Ева Томпсон в книге "Имперские знания. Русской литература и колониализм"[2] отмечает, что в России не случилось деконструкции имперского мифа, поскольку считалось, что русский империализм — это вопрос докоммунистического прошлого. Постколониальный дискурс сосредоточился на бывших западных колониях и поддержке, которую они получали от Советского Союза, а не на сходстве колониальных практик царского и советского режимов. После распада Советского Союза радость падения тирании вытеснила многие более мелкие вопросы из публичного обсуждения, а наследие русского колониализма в русской литературе и культуре вообще избежало критики. Русская литература создала в восприятии западных читателей сильный неколониальный образ. Другие голоса были слышны редко, а если и проявлялись, то от них легко отмахивались.
Столетия разрушения украинской культуры остаются совершенно вне поля зрения. Конкретное название, которое использовала колониальная власть в каждом из эпизодов насилия, не имеет большого значения, будь то Российская империя, Советский Союз или Российская Федерация. Важно то, что отношение этой сущности к украинскому национальному проекту было одинаковым: само его существование не допускалось. И для этого использовались все средства: от запрета использования украинского языка до физического уничтожения его носителей.
Вспомним Валуевский циркуляр 1863 г., в котором говорилось, что «никакого особенного малороссийского языка не было, нет и быть не может, и что наречие их, употребляемое простонародием, есть тот же русский язык, только испорченный влиянием на него Польши», и Эмский указ 1876 г., полностью запрещавший использование украинского языка в печати.
Вспомним также организованный советской властью искусственный голод 1932–1933 годов, унесший жизни почти 4 миллионов человек на территории советской Украины.
Вспомним Сандармох, местечко в Карелии, где в 1937 году НКВД расстреляло 1111 человек, среди которых были виднейшие представители украинской интеллектуальной элиты: Лесь Курбас, театральный режиссер-новатор, создатель театра «Березiль»; писатель Николай Кулиш, философ и прозаик Валерьан Пидмогильный, поэты, писатели и переводчики Николай Зеров, Павел Филипович, Валериан Полищук, Григорий Эпик, Мирослав Ирчан, Марк Вороной, Михаил Козорис, Олекса Слисаренко, Михаил Яловий, географ Степан Рудницкий, историк Матвей Яворский и многие другие.
Ни предшествовавшая вторжению речь Путина (где он заявил, что сама идея украинской государственности была фикцией), ни само вторжение не являются чем-то новым или невиданным, а лишь очередными шагами в долгой истории русского колониального восприятия Украины и украинской культуры как угрозы, которую необходимо уничтожить.
Несмотря на это, до сих пор раздаются многочисленные голоса, особенно среди «западных», призывающие к отделению русской культуры от того, что они называют «путинской агрессией». Одним из самых ярких примеров такой недальновидности является открытое письмо PEN-Deutschland, в котором прямо говорится, что «враг — Путин, а не Пушкин или Толстой», а в отношении призывов к бойкоту русской культуры отмечает, что «если мы позволим увлечься такими рефлексами, обобщениями и неприязнью к русским, сумасшествие восторжествует, а разум и человечность проиграют»[4]. Таким образом, это утверждение не только инфантилизирует все российское общество и переносит вину за разжигание войны на одного человека, но и в более широком масштабе как бы полностью игнорирует тот факт, что Пушкин и Толстой – в числе многих других – были ярыми пропагандистами русского имперского мифа и колониальных войн.
Историческое непонимание русской культуры как имперской и колониальной по своей природе, а ее носителей как людей, принадлежащих к привилегированной группе, наряду с прочно укоренившимся представлением о том, что русская культура важнее культур соседних стран, привели к нынешнем убеждением Запада, что страдания украинцев, убитых российской артиллерией и бомбардировками, во многом равны неудобствам российского гражданского населения. Через эту призму и украинцы, и россияне в равной степени считаются жертвами путинского преступного режима. Мы видим рост количества экстренных резиденций и стипендий на Западе для художников и ученых из Украины и России. Мы также видим множество панельных дискуссий о продолжающейся войне, куда западные организаторы приглашают участников как из Украины, так и из России.
Более того, ответы на введенные против России санкции и призывы бойкотировать ее культуру все чаще сопровождаются обвинениями в дискриминации, «русофобии» и ненависти. Реакция, непосредственно вызванная военной агрессией, переоформляется в ничем не спровоцированную ненависть к этносу.
В новом музыкальном клипе группы «Ленинград» сегодняшнее положение россиян сравнивается с положением евреев в Берлине в 1940 году. Чтобы проиллюстрировать это сравнение, люди в видео носят традиционные русские косоворотки с прикрепленными к ним самодельными звездами Давида. Подобное сравнение является не только вопиющим оскорблением памяти жертв Холокоста, но риторика группы совпадает с манипулятивными методами российской пропаганды на уровне дискурса.
Еще одним свидетельством того, что российская культура неотделима от российской политики, являются фотографии, сделанные Театром оперы и балета в оккупированном Россией Донецке. Для этой фотосессии, которую российские СМИ использовали для демонстрации поддержки войны в Украине, балерины встали на сцене в огромные буквы Z и V. Буквы, нанесенные на российские военные машины, участвовавшие во вторжении, широко используются Россией как символы этой войны. Балет всегда был одним из краеугольных камней российской культурной идентичности и одним из самых значимых экспортируемых культурных товаров. Но в своей истории он тоже переплетается с русским империалистическим нарративом и до сих пор используется чтобы транслировать его послания.
Помимо примеров того, что российская культура является инструментом государственной пропаганды со всеми ее людоедскими посланиями, этот империалистический образ мышления иногда может быть использован теми российскими деятелями культуры, которые не поддерживают Путина и позиционируют себя как оппозиционеры. Обычно это раскрывается в онлайн-дискуссиях или под постами в Facebook украинских художни_ц.
Одним из примеров стал пост художницы Алевтины Кахидзе в Facebook о неуместности участия российских художников в публичной дискуссии «Уроки Украины для художников, активистов и деятелей искусства». Алевтина призывала участников из России лично самим заняться деколонизацией и отказаться от участия в подобных мероприятиях в пользу участников из Украины. Один из этих российских участников, Дмитрий Виленский, опубликовал открытое письмо о своем отказе от участия в мероприятии. Но в качестве причины своего решения он заявил, что «после распространения информации о мероприятии в социальных сетях [российские участники — Л.Д. и А.Д.] получили множество гневных сообщений». Вместо признания своей принадлежности к культуре, которая веками была угнетающей, он заявил, что «мы не можем участвовать в дискуссиях, где […] все русское рассматривается как культура угнетения и колонизации». Он также продолжает патронировать украинцев по поводу их отношения к общей истории. Так что даже те, кто утверждает, что они против колониального сознания, могут оставаться его поборниками.
Что могут привнести русские голоса в публичные дискуссии, кто их целевая аудитория и кто их услышит? Что эти голоса могут сказать украинцам, чего еще не рассказали фотографии или личный опыт разрушенных домов, родильных домов, детских садов в Мариуполе, Харькове, Чернигове, Волновахе и так далее? Могут ли они быть чем-то большим, чем попытка отмежеваться от общей ответственности за эту войну?
Если их послания адресованы их соотечественникам в России, то зачем им трибуна в «цивилизованном» мире, где их вряд ли услышат россияне, если вообще станут слушать? Вместо этого, почему бы не сосредоточить усилия на распространении антивоенных/антирежимных сообщений внутри России? А может быть, реальная целевая аудитория этих заявлений — западные культурные институции и университеты, грантодатели, кураторы, коллекционеры — все эти люди, которые обеспечивали счастливую жизнь и карьерный рост русских художников и ученых?
Если вы культурный деятель из России, которому стыдно за эту войну, и вы не знаете, что делать, начните с деколонизации собственной культуры изнутри или уступите свое место на международных площадках украинским голосам. Это, конечно, будет неудобно и жутко, но вы не будете одиноки в этом. Некоторые из ваших коллег это тоже переживают.
Перевод: Феминистское Антивоенное Сопротивление
[1] “CBS Reporter Calls Ukraine ‘Relatively Civilized’ as Opposed to Iraq and Afghanistan, Outrage Ensues” https://www.thewrap.com/cbs-charlie-dagata-backlash-ukraine-civilized/
[2] Ewa M Thompson, Imperial Knowledge: Russian Literature and Colonialism, Greenwood Press, 2000
[3] Lushnycky, Andrej N.; Riabchuk, Mykola, Ukraine on Its Meandering Path Between East and West. Bern: Peter Lang, 2009. p. 185.
[4] “The enemy is Putin, not Pushkin”, press release from PEN-Germany on solidarity with Ukraine, insufficient sanctions and false boycott calls https://www.pen-deutschland.de/de/2022/03/06/the-enemy-is-putin-not-pushkin/
[5] Ленинград — Входа нет! https://www.youtube.com/watch?v=FeIjDxbAZeM
[6] Балерины Донецкого театра выстроились в буквы Z и V в поддержку спецоперации РФ https://yamal-media.ru/news/baleriny-donetskogo-teatra-pokazali-tanets-v-podderzhku-rossijskoj-spetsoperatsii
[7] “Open Letter on the Withdrawal from the Teach-In on Ukraine” by Dmitry Vilensky https://chtodelat.org/b5-announcements/a-6/open-letter-on-the-withdrawal-from-the-teach-in-on-ukraine-by-dmitry-vilensky/