Не винная девочка в ванной
Не винная девочка в ванной
Зарегистрируйтесь и читайте книгу бесплатно:
Также данная книга доступна ещё в библиотеке. Запишись сразу в несколько библиотек и получай книги намного быстрее.
Купите электронную и аудиокнигу со скидкой 20%
Купить комплект за 328 ₽ 262,40 ₽
По вашей ссылке друзья получат скидку 10% на эту книгу, а вы будете получать 10% от стоимости их покупок на свой счет ЛитРес. Подробнее
Стоимость книги: 129 ₽ Ваш доход с одной покупки друга: 12,90 ₽
По абонементу вы каждый месяц можете взять из каталога одну книгу до 700 ₽ и две книги из персональной подборки. Узнать больше
Оплачивая абонемент, я принимаю условия оплаты и её автоматического продления, указанные в оферте
По требованию правообладателя эта книга недоступна для скачивания в виде файла . Однако вы сможете читать её в наших мобильных приложениях (даже без подключения к сети интернет) и онлайн на сайте ЛитРес.
Рейтинг книги по мнению читателей LiveLib:
Мы используем куки-файлы , чтобы вы могли быстрее и удобнее пользоваться сайтом. Подробнее
Купите 3 книги одновременно и выберите четвёртую в подарок!
Добавьте книгу себе в список и получите 50 бонусных рублей на ваш счёт!
Добавляйте книги в тематические подборки и списки желаний, просматривайте их на любых устройствах и делитесь в социальных сетях.
– Да у него уже скоро ребенок родится, а ты все никак не найдешь себе достойную женщину.
– Мам, ну ты издеваешься? – спрашиваю я.
– Макар, сынок, – мама решает сменить тон. – Пойми меня правильно. Ты жениться не хочешь, Аська вон зарядила, что никогда не выйдет замуж. Я же так никогда не дождусь внуков.
– Да зачем они тебе? Ты двести дней в году в разъездах. Ну какие внуки?
– А я и не говорила, что буду нянчить их. Я просто сказала, что пора уже. Тридцать два, Макар. Твои живчики быстрее не становятся.
Я закатываю глаза и легонько упираюсь в стену лбом. Это издевательство какое-то.
– Мамуль, давай договоримся: ты не говоришь о внуках – я не обсуждаю твои отношения с Леликом.
Слышу тяжелый вздох и понимаю, что мама наконец сдается.
Я не успеваю ответить, когда квартиру пронизывает звук дверного звонка. Я бросаю взгляд на часы и слегка офигеваю. Одиннадцать часов вечера. В это время приличные люди по гостям не ходят. Могут завалиться только мои друзья, но они неприличные.
– Мам, погоди секунду, ко мне пришли.
– Мам, ну какая… – успеваю произнести, открывая дверь, и застываю на месте, теряя дар речи.
София Силантьева собственной персоной. Мой личный ад и рай в одном хрупком, изящном флаконе. Мой ночной кошмар и влажный сон.
– Мам, я перезвоню, – произношу хрипло и сбрасываю звонок, пока рассматриваю эту засранку.
Она стоит передо мной, хлопая густо накрашенными ресницами. Огромные глазищи смотрят испуганно, дрожащие пальцы сжимают ремешок небольшой сумочки. Боевой раскрас я оценил. И все слои штукатурки, под которыми скрывается румянец. Он там наверняка есть, и мне хочется умыть дурочку, чтобы увидеть всю красоту, которую она прячет под косметикой. Сегодня Софья сама на себя не похожа. На ней черный плащ до колен, темные колготки и туфли на высоком каблуке. Пока еще больше я ничего не вижу. Волосы собраны в высокий хвост. Я пару минут оторопело смотрю на нее, не в силах собраться с мыслями, а потом вспоминаю, что я же тут вроде как взрослый. Преподаватель и вообще.
– Что ты здесь делаешь? Или адрес перепутала?
– Не п-перепутала. К вам… пришла, – выдыхает она, заикаясь.
– Можно войти? Не в коридоре же нам разговаривать, в самом деле, – она нервно хихикает.
Я хмурюсь еще сильнее и отступаю от двери, впуская Силантьеву в квартиру. Ох, сколько раз еще я пожалею о том, что сделал это!
Как только входная дверь со щелчком закрывается, Софья поворачивается ко мне лицом, роняет сумку на пол, расстегивает плащ и резко распахивает его полы, сбрасывая с себя. А я… охреневаю. Обтекаю. И пытаюсь сделать вид, что не возбужден, как подросток, и мне совершенно наплевать на безупречное хрупкое тело, облаченное только в кружевное белье и чулки. Блядь, лучше бы были колготки, ну правда. Пару секунд я пялюсь, силясь не пускать слюни на пол, а потом резко отворачиваюсь.
– Софья, какого хера? – рычу я. – Что происходит?
Дожился, Гордеев, спрашиваешь у красивой девушки, зачем она перед тобой разделась. И все бы ничего, только вот эта девушка младше меня на одиннадцать лет, и я ее препод по международному праву. Препод, который все никак не поставит ей зачет.
– А что? – слышу истеричные нотки. – Не нравлюсь? Другие нравятся, а я что, рожей не вышла?
Поворачиваюсь к Софии и ценой неимоверных усилий смотрю ей только в лицо. Большие глаза уже наполнены слезами, и это просто капец. Я не умею обращаться с женской истерикой. Нет, я не пасую, просто впадаю в ступор. А если эта расплачется, я вообще могу потерять самообладание. Потому что… ну это же Софья. Рядом с ней я иногда чувствую себя каким-то остолопом, который никак не может оторвать свой извращенный взгляд от девочки.
– Не нравишься, – отвечаю я, и она мечет в меня зрительные молнии. – Такая не нравишься. Зачем пожаловала в непотребном виде, Силантьева?
– Как соотносится знание международного права вот с этим всем?
Я неопределенно машу на нее рукой, сам при этом все же лизнув жадным взглядом соблазнительное тело.
– Мне сказали, что так можно получить зачет.
– Как – «так»? – резко спрашиваю я.
– Ну, переспав с вами, – уже не так уверенно произносит эта несостоявшаяся соблазнительница, и ее щеки розовеют. Ох, Софья, не буди лихо…
Сердце начинает колотиться в районе горла, когда фантазия несет меня, как машину по обледеневшей трассе. Мысленно я уже раз пять нагнул эту неумелую соблазнительницу и трахнул так, что в глазах потемнело. А в реальности мне бы стоило нагнуть ее только для того, чтобы выпороть предприимчивую задницу. Я прищуриваюсь.
– Какая разница? – она тоже прищуривается и задирает подбородок.
Я сосредотачиваюсь на ее шее. Сюда смотреть безопасно. Наверное. Нет, небезопасно. Там, под тонкой, практически прозрачной кожей, бьется синяя венка. Мой рот наполняется слюной, так сильно хочется почувствовать эту венку языком. Чертова Софья, которая мне не дает жизни уже больше полугода. В каждом сне эта неопытная соблазнительница. Маленький боевой хомячок, вызывающий восхищение и раздражение одновременно.
– Есть разница. Так, ты сейчас смываешь с себя боевой раскрас, надеваешь футболку, которую я тебе дам, а потом идешь пить со мной чай и исповедоваться.
– Лучше я пойду, – бросает она раздраженно и пытается меня обойти, но я хватаю ее за локоть и разворачиваю спиной к себе. Перехватываю за плечи и наклоняюсь к ее уху. Зря. Теперь мне не хочется покидать эту зону, потому что я чувствую жар и трепет ее тела. И запах, от которого внутри меня начинается вполне объяснимая вибрация. Отрава, а не девушка.
Я задаю ускорение, слегка толкнув ее, и удерживаю зудящую ладонь, которая тянется шлепнуть по маленькой упругой попке. Ну зараза такая. Что ж ты никак меня не отпустишь?
Закинув в ванную футболку для Софьи, я готовлю чай и ставлю чашки на стол вместе с вазочкой с печеньем и конфетами, в тарелку выкладываю тосты, намазанные сыром и покрытые пластинами семги и авокадо. Сама соблазнительница появляется в кухонной зоне спустя несколько минут. В доходящей ей до коленей футболке она мнется у островка, поглядывая на меня исподлобья. Красивая такая без всей этой раскраски, портящей ее нежную внешность. Негативная часть состоит в том, что в таком виде София напоминает мне о нашем с ней положении и моем возрасте.
– Поедешь, когда я скажу! – рявкаю. – Сам тебя отвезу.
– Днем на учебу поедешь на метро. А по ночам ты шастать не будешь. Еще и в таком виде. Сюда как приехала?
– На метро, – негромко отвечает Софья, усаживая свою шкодливую задницу на мягкий стул. Вместе с косметикой Силантьева, судя по всему, смыла и свою браваду, и теперь больше похожа на двадцатиоднолетнюю студентку.
Я закатываю глаза и сцепляю зубы, чтобы сейчас не отчитать ее. Ну вот где таких дурех делают? Это же она ехала сюда, выглядя, как леденец на каблуках, который хочется откусывать и наслаждаться хрустом. И даже ведь не подозревала, глупышка, на какие неприятности нарывалась.
Я подталкиваю чашку к Софии, и она тут же обнимает ее ладошками с нюдовым маникюром.
– А где агрессивно-красные ногти? – киваю на ее руки, и Софья тут же сжимает руки в кулачки, пытаясь спрятать маникюр.
– Я уже поняла, что вы не оценили порыв, – обиженно произносит она.
– Ешь, Софья, скоро от тебя совсем ничего не останется.
Ее щеки тут же вспыхивают, как и вспыхнуло у меня в голове. Ну что за идиот? Осталось только прямым текстом сказать ей, что дрочу на ее образ. Эх, Макарка, совсем плохой стал.
– Так кто надоумил, Софья? – строго спрашиваю я, усаживаясь напротив.
– Девочки с пятого курса сказали, что так сдавала какая-то Марина, – отвечает она, откусывая от бутерброда.
– Еще одна дуреха бестолковая, – бубню себе под нос. – Послана была Марина и пересдавала она с комиссией.
– А потом домой отвезу. Родители тебя не видели, когда из дома выходила?
Софья бросает на меня взгляд, полный ненависти. Настолько жгучий, что меня даже слегка передергивает.
– И хорошо. Их бы наверняка Кондратий хватил. Еще утром была приличная девочка, а теперь вот это вот все.
– Я уже поняла, что не нравлюсь вам! Не обязательно так резко высказывать свое мнение!
Нравишься, София. Пиздец, как нравишься. Но не для тебя эта информация.
– Сядь на место, – приказываю резким тоном, и она застывает.
– Знаете, что? Командовать будете на экзамене. А я поехала домой. Я, в конце концов, свободная женщина.
– Сядь, свободная женщина, и допей спокойно чай. И мы обсудим сдачу экзамена.
Она снова замирает, выключая боевой режим, и грациозно проскальзывает задницей на стул. Снова обхватывает чашку и делает глоток чая.
– В чем проблема с подготовкой к экзамену? – спрашиваю я, сложив на столе перед собой руки.
– Да нет проблем! – вскрикивает она. – Я подготовилась.
– Ну так приходи на пересдачу и сдавай.
– Почему в первый раз вы меня завалили?
– Тебя даже валить не надо, ты сама все за меня сделала.
– В суде в Гааге, думаешь, волноваться не будешь, Софья? Да там все будет еще хуже, чем на экзамене.
А вот это правда. Но не по той причине, что думает София. А потому что не дает мне покоя эта маленькая ведьма. Теперь, с приходом лета, когда ее обычные джинсы плавно трансформировались в короткие шорты и легкие сарафаны, я ее не просто недолюбливаю, теперь уже я готов рвать на кусочки.
Вскакиваю с места, и стул с грохотом проезжает по кафельному полу.
– Допивай чай и поедем, – снова рычу на нее и сваливаю переодеваться. Что угодно, только бы не находиться рядом с ней дольше необходимого.
Я вхожу в офис, практически не глядя под ноги.
– Привет, – здороваюсь с помощниками, и они отвечают нестройным хором. Подхожу к столу Илоны. – Так, здесь все документы, которые ты просила забрать в суде. Нестеренко на больничном, так что твое заседание перенесли.
– Фух, круто, – выдыхает она, заставляя меня оторвать взгляд от бумаг и перевести на нее. Илона смотрит на меня с удивлением. – А чего ты ждал? Что я буду радоваться? Ответчик конченный просто.
– Это вообще-то наш клиент, – строго говорю я.
– Я надеюсь, ты не высказываешь свое авторитетное мнение при клиентах.
– Ну что ты? При них я белая и пушистая, – улыбается она, а я качаю головой.
– Так, помощница Бобурина просила завезти документы. Сказала, что ты ей обещала.
– Да, завезу завтра, как раз буду там после обеда.
– Готовлю апелляцию. Завтра сможешь подать, как будешь в хозяйственном?
– Ленивая задница ты, Илона Викторовна, – усмехаюсь я. – Подготовь полный пакет, чтобы я не перепроверял.
– Знаешь, Макар, есть такой прием у домохозяек. Чтобы показать мужу, что она не бездельница, она на один день прекращает делать все то, что делает ежедневно. Так сказать, показать ему в цвете, что бывает с домом и детьми без ее участия. Сделаю так же и я, пожалуй, чтобы ты не называл меня ленивой задницей.
– Ты уже в прошлом году делала, – скептически отзываюсь я.
– Кайфанули? – она приподнимает бровь и, откинувшись на спинку кресла, складывает руки на груди. Вся ее поза – вызов, но меня вряд ли проймешь угрозами.
– Ты третья в этом кресле. Сечешь, на что намекаю?
Илона фыркает и выпрямляется, резко придвигаясь к столу. Обижается. Вот так всегда: сама начнет этот цирк, а потом дуется. Я подаюсь немного вперед.
– Хватит губы дуть, полопаются, – подначиваю ее, а она показывает язык.
Разворачиваюсь лицом к большому кабинету и застываю на месте. Два молодых парня стоят возле стола нашего помощника Виталика и сербают кофе из фирменных чашек, а возле тумбочки, на которой стоит кофемашина, маячит соблазнительная женская попка в бежевой юбке в обтяжку. Барышня что-то выискивает в тумбочке, переставляя банки с кофе и сахаром, меняя местами пачки с печеньем и чаем. Я слегка хмурюсь.
– Стажеры, – отвечает один из парней. – Нас Никита нанял.
– Эм-м-м, неделю назад было собеседование. Сегодня первый день.
– Макар, – называю свое имя и подхожу к ним, пожимая по очереди протянутые руки. Перевожу взгляд на девушку. – А ты кто?
– Она в наушниках, – отвечает Иван.
Я подхожу ближе и тыкаю указательным пальцем в полушарие упругой попки, краем сознания отмечая ее соблазнительность. Трахнул бы, но на работе ни-ни. Обладательница попки резко выпрямляется, протаранивая головой тумбочку, и мы все, как по команде, кривимся, потому что слышим сдавленное шипение с ее стороны. Девушка хватается за ушибленную часть и наконец полностью выравнивается и поворачивается ко мне лицом, одновременно с этим вытаскивая наушники из ушей, потянув за проводок. Не надо! Отвернись! Да за что все это на мою грешную голову?! А ведь бабушка говорила, что боженька накажет меня за то что «пипиську теребонькаю». И наказывает, причем самым извращенным способом.
– Какого черта ты здесь делаешь? – привычно рычу на эту блондинистую маленькую ведьму, уже хватая ее за локоть и волоча в свою пещеру… в смысле в кабинет. Она пытается вырваться из моей хватки, но у нее ничего не получается, кроме как семенить за мной на каблуках и возмущенно раздувать ноздри.
Я завожу Соню в кабинет и захлопываю за нами дверь. Она тут же окидывает взглядом помещение.
– О, а тут я еще не была, – произносит она и пытается сделать шаг в сторону, но я резко торможу ее.
– Еще раз спрашиваю: что ты здесь делаешь? Я же уже поставил экзамен. Что еще ты хочешь?
– А, ну так меня Никита Сергеевич… то есть, Никита… нанял стажером на все лето.
Засранка нагло улыбается и задирает подбородок. Снова смотрит с вызовом, а мне хочется… Ох, блядь, мне просто хочется. Я делаю глубокий вдох, и это снова мимо кассы, потому что ноздри тут же заполняет легкий соблазнительный запах. Вот как она это делает? То на парах меня изводила, теперь вот на работе. А, ну да, еще и дома побывала.
Я распахиваю дверь и киваю Софье на выход.
– Вот так просто? – спрашивает она, как ни в чем не бывало.
– Ладно, – тянет она, выходя за двери. – Кстати, я ваша рабыня на целую неделю, – бросает негодница и, виляя задницей, идет в общий кабинет.
Моя рабыня на неделю. Ох, блядь, ну неужели мама девочку не научила не разбрасываться такими фразами в адрес голодных взрослых дяденек? Я же и порвать могу. В свете моих подозрений о девственном статусе этой юной соблазнительницы, слово «порвать» обрело новый смысл. Я крепко сжимаю челюсти и вылетаю из своего кабинета, готовый порвать сейчас единственного человека – своего друга Никитоса.
Врываюсь в кабинет Никиты и с порога рычу:
— Королев! – За мной с грохотом захлопывается дверь. Оба моих друга и деловых партнера сидят, развалившись в креслах, у стола Никиты.
— Ого, у тебя рожа красная, — выдает Рома, и я даже начинаю задыхаться от его пренебрежительного тона.
— Это ты принимал Соню на работу? – я нависаю над столом Никиты, упершись в него кулаками. Роман отъезжает немного в сторону.
— Соню? Какую Соню? А, Софию Силантьеву? Ну я, а что?
— Блядь, Никитос, просто уволь, мужик.
— Та не - е - е, — тянет Рома. – Так не пойдет, Макар. Девочка тут свою очаровательную задницу надрывает с понедельника. И надо сказать, отлично справляется. Умненькая, исполнительная. В судах, куда мы с ней ездили, хватает все налету, сразу устанавливает связи. С кем бы ее ни познакомил, все очарованы юным дарованием. У нее большое будущее, и я был бы рад, если бы оно началось с нашей фирмы.
Я резко тараню столешницу кулаком, а потом издаю какой-то животный рык и резко разворачиваюсь к окну, сжимая затылок. Смотрю на проезжающие мимо машины, на проходящих вдоль здания людей, и не вижу их, потому что перед глазами практически голая Силантьева в моей квартире.
— Мак, какого черта происходит? – спрашивает Никита, вырывая меня из задумчивости.
— Пиздец происходит, мужики, — севшим голосом отвечаю я. – Я охренеть, как сильно хочу нашу стажерку, а еще чуть больше пары недель назад я чуть не трахнул ее в своей квартире.
— Я сейчас услышал то же, что и ты? – спрашивает Рома, и я понимаю, как хреново все это звучит. Зажмуриваюсь и упираюсь локтем в стекло, а лбом в сжатый кулак.
На некоторое время в кабинете повисает тишина, что даже через звуконепроницаемые окна я могу услышать приглушенный гул автомобилей. Мне надо рассказать, чтобы парни поняли, но язык как будто присох к нёбу, не желая двигаться. Сделав над собой усилие, я открываю рот.
Кто-то из них присвистывает, но я не поворачиваясь лицом, продолжаю сверлить взглядом стекло.
— Тогда почему ты скрывал от нас этот бриллиант от юриспруденции? – спрашивает Рома, а мне хочется зарядить ему между глаз, чтобы перестал говорить таким издевательским тоном.
– Потому что я пытаюсь ее скрыть даже от себя.
— То есть, это ты тот самый говнопрепод по международному, который не дает Софии жизни в универе? – спрашивает Никитос, и я наконец поворачиваюсь к ним лицом, вопросительно глядя на друга.
— Говнопрепод? – выходит со злостью.
— Ну да, она сказала, что почти отличница, но благодаря преподу по международному никак не может вытянуть сессию.
— Я ей, блядь, вытяну эту сессию. Она с комиссией пересдавать будет, — резко отвечаю я и вылетаю из кабинета.
Несусь к себе. Запереться ото всех и отдышаться, чтобы не наломать дров. Например, не позвонить на кафедру и не сказать, что ошибочно выставил Силантьевой оценку, что на самом деле она ни хрена не подготовилась. Мне становится еще сложнее, когда я вижу, как она смеется над какой-то шуткой Виталика. И да, ему тоже хочется смазать по роже, чтобы не приближался к ней на такое расстояние. Слишком интимно для коллег. Вхожу в кабинет и закрываю за собой дверь. Прислоняюсь к ней спиной и врезаюсь затылком в деревянное полотно. Крепко зажмуриваюсь, считая до двадцати, а потом в обратном порядке.
– Макар! – слышу у себя за спиной и медленно поворачиваюсь, приподняв одну бровь. Софья, видя мою реакцию, немного скисает и добавляет тише: – Ильич.
– Ну? – подначиваю ее произнести то, что собиралась.
– Никита сказал, что я на сегодня приставлена к тебе… вам.
– А что, в офисе не нашлось работы для безупречной стажерки? Ты прямо нарасхват.
Она прищуривается и смотрит с вызовом.
– С чего ты взяла, что меня что-то задевает? Просто не люблю таскать за собой хвост.
– А Илона рассказывала, что вы с радостью возили ее повсюду две недели, когда она только пришла.
– А Илоне надо вырвать язык и, засушив, повесить над дверью на входе в офис в назидание будущим поколениям, – бурчу я и киваю на пассажирскую дверь машины. – Садись.
Как только занимаю водительское место, едва сдерживаюсь, чтобы не вспомнить весь свой запас обсценной лексики. Запах Софии тут же заполняет салон автомобиля, не оставляя мне шанса дышать полной грудью. Воздух просто застревает где-то в горле, не продвигаясь дальше. Так я рискую заработать гипервентиляцию. Трогаюсь с места, надев солнцезащитные очки.
– Где твои очки? – спрашиваю у Сони.
Она пожимает хрупкими плечами, привлекая мое внимание к покачнувшейся от этого жеста груди. Я сглатываю скопившуюся слюну и перевожу взгляд на дорогу.
Ну и ладно. Мне-то какая разница, что там будет с ее глаз
Член сынка для мамы
Девочка без трусиков на кухне
Девка не носит трусики