Не уходить же из кинотеатра если фильм не очень
Не уходить же из кинотеатра если фильм не очень
Мы используем файлы Cookies, которые помогают обеспечить удобные и безопасные для посетителей условия пользования сайтом. Продолжив интернет-сессию или нажав кнопку «Согласен», вы даете свое согласие на использование cookie-файлов. Подробнее. Да, согласен
??Военная драма о Первой мировой войне, снятая по британской пьесе??
Три звезды не за качество фильма, а за современную интерпретацию истории жизни богатыря Добрыни Никитича. Чувствуется рука Диснея (в плохом смысле этого слова).Хорошо, что хоть геем его еще не сделали. Нам, похоже, показали экспортный вариант фильма.
Юристы, психиатры и преступники — кто есть кто?
Нежно люблю этот мюзикл и хочу, чтобы о нём знало как можно больше людей. В отзыве отражу специфику постановок, и некоторые вещи, которые для лучшего понимания стоит знать заранее.
Ничего особенного вы здесь не увидите. Почему? Читайте в отзыве!
"Не хотите заказать то, что не пробовали? Кулинарные расисты!.." (с) Комедийный драматизм в немецком артхаусе от турецкого режиссера. Пересматриваю уже 12 лет.
Насильников было трое и две подруги не смогли убежать... Реальная история, потрясшая тихий городок и скандальный суд на котором звери отрицали преступление.
Ее похоронили в свадебном платье! 😢Звезда, Легенда, абсолютная чемпионка Мира по художественной гимнастике. Памяти Оксаны Костиной.
Сейчас такие жёсткие фильмы уже не снимают. Если вы не смотрели - не смотрите. Экранизация Маркиза де Сада или скажем НЕТ фашизму. Пара слов о трагической гибели Пазолини.
"Я подошёл к ней, крепко обнял её и прижал к себе, а она так озорно на меня смотрит, и в тот момент я понял, что нашел свою принцессу...."
Я в буквальном смысле оцепенела от увиденного. Ставлю фильму 5, но к просмотру не рекомендую. Полное соответствие жанру с нестандартной подачей и очень горьким послевкусием.
«Мне было 14 лет, ей за 50. Это была бабушка моего друга. Она меня совратила!..." Прохор Шаляпин - бессовестный альфонс или травмированный в детстве мужчина? Исповедь, которая оставляет после себя неоднозначные впечатления.
Может ли быть 17-летняя девушка #самавиновата? Даже если настаивает, соблазняет, угрожает? Может ли быть 42-летний мужчина невиноват в связи с ровестницей его дочери?
Талант ничто, имидж всё! Послать жюри при всех на соревнованиях, да легко, я же ТОНЯ! Самая скандальная история фигурного катания и немного о том, как Тоню гнобили за дешёвые костюмы!
Вернувшееся после операции зрение меняет отношение Джины к браку. Стильная драма о пробуждении сексуальности - "Вижу лишь тебя"
Стало реально плохо после просмотра фильма. Я не хотела бы жить в таком обществе. Я не хотела бы на это смотреть. Никогда.
Оплата авторам отзывов
Часто задаваемые вопросы
Служба поддержки
Правила
Соглашение о монетизации
Представителям брендов
Копирование разрешается только с письменного разрешения администрации сайта. Пользовательское соглашение .
По вопросам работы сайта пишите на info@irecommend.ru . Реклама на сайте . Политика конфиденциальности .
Может фильм и не плохой, а просто не оправдал моих ожиданий. По формату этот фильм в корне отличается от самого сериала, да и от первого фильма "Кухня в Париже" то же. Очень много всего намешано, и поэтому кажется неправдоподобным, в общем получился каламбур.
Что бы не раскрывать сюжетную линию напишу по моим впечатлениям. "Послевкусие" от фильма осталось неоднозначное. Вроде и любимые герои, но практически нет нормальных диалогов. Да, есть несколько действительно смешных сцен, но сам фильм абсолютно не держит, было желание встать и уйти из кинотеатра, но решила досмотреть фильм до конца, так как сериал Кухня мне очень нравился. Все ситуации в которые попадают главные герои кажутся очень сильно надуманными, и складываются, на мой взгляд, только из их не совсем адекватной реакции на происходящее. Просто куча неправдоподобных моментов: с парапланом, клеем и т.д., и очень не понравились тексты Нагиева, он здесь представлен в каком то придур..м свете)))
В целом посмотреть можно, и наверно да же нужно как завершение самой эпопеи Кухни, поэтому фильм рекомендую. Но за все остальное ставлю троечку!
Главная Аналитика Статьи Владимир Овчинский: «Вы можете уйти из кинотеатра, но фильм продолжает идти»
Овчинский Владимир Семенович (род. 1955) — известный российский криминолог, генерал-майор милиции в отставке, доктор юридических наук. Заслуженный юрист Российской Федерации. Экс-глава российского бюро Интерпола. Постоянный член Изборского клуба. Подробнее...
Продолжая пользование данным сайтом, Вы выражаете свое согласие на обработку Ваших персональных данных с использованием интернет-сервисов «Яндекс.Метрика» и «Push.world», а также подтверждаете ознакомление с «Политикой официального сайта АНО «Информационно-экспертный центр «ИЗБОРСКИЙ КЛУБ» в отношении обработки персональных данных и сведениями о реализуемых требованиях к защите персональных данных» .
© 2012-2022 АНО «Информационно-экспертный центр «ИЗБОРСКИЙ КЛУБ»
События на Украине и вокруг Тайваня в информационном пространстве затмили многие другие проблемы, которые, на самом деле, столь же важны для понимания мировой ситуации. Процессы, происходящие в Афганистане, относятся как раз к этим незаслуженно отодвинутым на задний план зонам, требующих особого внимания.
8 августа 2022 года бывший директор ЦРУ (2011 – 2012 г. г.), бывший командующий силами США и НАТО в Афганистане (2010 – 2011 г. г.) генерал Дэвид Петреус опубликовал в The Atlantic статью «Афганистан не должен был обернуться таким образом».
В ней он весьма откровенно обозначил наиболее болевые для США аспекты:
«Через год после беспорядков в аэропорту Кабула итоги вывода американских войск из Афганистана стали душераздирающими и трагическими для многих афганцев и разрушительными для их страны. Падшее афганское правительство, которое привело к возвращению талибов, было до безумия несовершенным, полным разочаровывающих недостатков и во многих отношениях коррумпированным. Тем не менее, оно также было союзником Америки в борьбе с исламистскими экстремистами в Афганистане и регионе, оно продвигало многие свободы, которыми мы дорожим, и хотело предоставить их многострадальному афганскому народу. Это, безусловно, было предпочтительнее того, что пришло ему на смену.
Недавние решения Талибана*, особенно его обращение с женщинами и девочками, подтверждают траекторию режима, который, похоже, намерен вернуть Афганистан к ультраконсервативной интерпретации ислама. Он не сможет возродить афганскую экономику, которая пришла в упадок после вывода западных войск. Хотя удар в Кабуле, в результате которого был убит лидер «Аль-Каиды»* Айман аз-Завахири, стал огромным достижением нашей разведки и контртеррористического сообщества, само присутствие Завахири в Кабуле продемонстрировало, что талибы* по-прежнему готовы предоставить убежище исламистским экстремистам. Короче говоря, страна с населением почти 40 миллионов человек — людей, которым мы стремились помочь в течение двух десятилетий — обречена на будущее с репрессиями и лишениями и, вероятно, в ближайшие годы станет инкубатором исламистского экстремизма.
Факт и характер ухода Америки также позволил нашим противникам заявить, что Соединённые Штаты не являются надёжным партнёром, а вместо этого являются бывшей великой державой, находящейся в упадке. В эпоху, когда сдерживание приобретает все большее значение, это не является тривиальным. Не является тривиальным и то, что мы оставили после себя сотни тысяч афганцев, которые разделили риск и лишения с нашими солдатами, дипломатами и работниками по развитию и чьи жизни теперь находятся в опасности вместе с жизнями членов их семей.
Так не должно было получиться. Я не просто имею в виду, что были разумные альтернативы отмене, которые не были должным образом рассмотрены, альтернативы, которые привели бы к лучшим результатам, чем то, что мы видим сегодня, — хотя они были и должны были быть.
Скорее, я имею в виду, что так быть не должно было вообще. Несмотря на самоотверженную, мужественную и профессиональную службу наших военных и гражданских специалистов, а также наших партнеров по коалиции, а также бесчисленных великих афганцев, мы не добились успехов в Афганистане. На самом деле, за 20 лет работы там мы снова и снова совершали серьезные ошибки и терпели неудачу. Если бы мы избежали или исправили достаточное количество наших ошибок на этом пути, варианты нашей дальнейшей приверженности Афганистану были бы более привлекательными для сменявших друг друга администраций в Вашингтоне и, возможно, полностью исключили бы вывод войск. Афганистан не собирался превращаться в процветающую, процветающую либеральную демократию в обозримом будущем. Но его перспективы, безусловно, были ярче, чем сегодня. Более того, в результате нашего вмешательства в 2001 году мы были обязаны продолжать помогать ему на этом пути…
… Мы были правы, когда вторглись в Афганистан. Ликвидация убежища, в котором «Аль-Каида» планировала теракты 11 сентября, была необходима для нашей национальной безопасности, а свержение Талибана показало нашим врагам, что мы не потерпим тех, кто предоставил убежище террористам, которые нацелились на нашу страну и убили наших соотечественников. Наши последующие усилия также доказали, что мы верили в обещания свободы и демократии и что эти ценности универсальны, как бы трудно ни было их претворение в жизнь в тени Гиндукуша.
Но даже если мы признаем хорошую работу, которую мы проделали в Афганистане, и признаем жертвы, которые она повлекла за собой, мы должны также принять недостатки нашей кампании там и оценить, что мы сделали неправильно, как долго и какой ценой. В конечном счете, если мы хотим сохранить нашу позицию лидера западного мира, мы должны понять, почему одна из наших фирменных кампаний привела к такому бесконечному разочарованию.
Нашей фундаментальной ошибкой было отсутствие обязательств. По сути, мы никогда не применяли достаточного, последовательного, всеобъемлющего подхода, которого мы придерживались от администрации к администрации или даже внутри отдельных администраций.
Даже в самом начале интервенции в Афганистане, в конце 2001 года, мы не хотели создавать крупный военный штаб на местах. И даже после того, как мы сделали это в следующем году, мы быстро переключили внимание на Ирак. К тому времени, когда внимание и ресурсы снова были действительно посвящены Афганистану, примерно через восемь лет после первоначального вторжения, мы упустили возможность воспользоваться затянувшимся периодом относительно небольшого насилия в Афганистане, в течение которого талибы и другие повстанческие элементы перегруппировались в Пакистане, а затем в Афганистане, и в ходе которых мы могли бы добиться значительно больших успехов в развитии афганских сил и институтов, чем мы это сделали.
Как часто замечал адмирал Майк Маллен, став председателем Объединенного комитета начальников штабов в 2007 году: «В Ираке мы делаем то, что должны; в Афганистане мы делаем все, что можем». Откровенно говоря, «того, что мы можем» никогда не было достаточно. На самом деле, когда я проводил оценку ситуации в Афганистане по просьбе министра обороны Дональда Рамсфелда в сентябре 2005 года, я был поражен тем, насколько далеко от Ирака уже были усилия в Афганистане.
После того, как Барак Обама вступил в должность и тщательно изучил ситуацию в Афганистане, мы, наконец, впервые получили примерно правильные данные, хотя даже когда президент объявил о наращивании сил, он также обозначил, когда начнется сокращение. Несмотря на это, к концу 2010 года мы, наконец, определились с правильными большими идеями и всеобъемлющей стратегией; развернули достаточное количество сил, чтобы остановить и повернуть вспять движение талибов; увеличили гражданский потенциал в дополнение к нашим военным усилиям; создали правильные организационные структуры; внесли столь необходимые коррективы в усилия по обучению афганских сил; разработали структурированную программу по передаче отдельных мятежных афганских районов под контроль правительства Афганистана; начали организованные усилия по примирению с рядовыми талибами, в то время как одновременно переговоры велись с руководством талибов.
К сожалению, этот период длился меньше года. В июне 2011 года Белый дом обнародовал подробности сокращения численности войск в Афганистане. Когда стало ясно, что мы не можем нанести сокрушительный удар талибам и другим повстанческим и экстремистским группировкам, мы решили, что уход предпочтительнее, чем длительное, разочаровывающее обязательство. По сути, мы вернулись к тому, что стало нашей моделью в Афганистане: не долгосрочное государственное строительство, а постоянные поиски возможности ухода , даже несмотря на то, что национальное строительство продолжалось…
… Таким образом, когда мы признали, что не можем «выиграть» войну, мы даже не подумали серьезно о том, что можем просто «управлять» ею. На самом деле, некоторые высокопоставленные чиновники, включая меня, предупреждали, что мы не сможем сделать в Афганистане то, что мы сделали в Ираке, — что, хотя мы можем снизить уровень насилия, мы не сможем «перевернуть» страну , как это было во время наступления в Ираке, и дать ей совершенно новое начало. Условия и контекст были слишком разными и слишком сложными.
Безусловно, для управления ситуацией потребовалась бы устойчивая приверженность поколений, которая продолжала бы разочаровывать и неизбежно была бы далеко не идеальной. Тем не менее, это было бы заметно лучше, чем оставить страну и ее народ на откуп Талибану и его повстанческим партнёрам, что сейчас стало очевидным. А из-за улучшений в использовании таких технологий, как беспилотники и высокоточные боеприпасы, а также из-за того, что силы США оставались в роли «совета, помощи и поддержки», а не на передовой, это могло бы быть устойчивым с точки зрения расходов.
Отсутствие достаточной приверженности на протяжении многих лет имело неисчислимые побочные эффекты. То, что лидеры сменявших друг друга администраций США обеих сторон неоднократно заявляли о том, что мы хотим уйти, часто независимо от условий на местах, подрывало нашу позицию на переговорах с талибами и оказывало разрушительное воздействие на наши отношения с нашими афганскими партнерами, нашими союзниками по коалиции и странами региона, особенно Пакистаном. Какими бы понятными ни были публично заявленные стремления к сокращению, их негативные последствия были существенными и пагубными.
Более того, окончательное мирное соглашение, достигнутое нами с талибами в 2020 году и обязывающее США уйти в следующем году, которое мы заключили без участия избранного афганского правительства за столом переговоров, должно считаться одним из худших дипломатических соглашений, которые когда-либо заключались США. Мы уступили требованиям талибов, потому что итоговое соглашение дало нам, в самом узком смысле, то, что мы хотели: определенный график нашего отъезда и обещание талибов не атаковать наши войска (что уже было довольно трудно сделать, поскольку к тому моменту , американские солдаты редко бывали на передовой). Конечно, наши враги знали, что мы хотим уйти, потому что наши лидеры неоднократно выражали это желание. Зная это, талибы поняли, что взамен они не должны отдавать ничего ценного. Фактически, это помогло талибам организовать наступление, в результате которого афганское правительство было свергнуто после вывода наших войск. График вывода США в разгар сезона боевых действий также был серьезной ошибкой.
На протяжении всего, но особенно в последние несколько лет нашего присутствия в Афганистане, мы также неоднократно не могли оценить пагубные последствия нашего заявленного желания уйти для психики афганских политических и военных лидеров и рядовых лиц. В конце концов, почему они должны действительно сотрудничать и инвестировать в решения, которые мы продвигали, если мы все равно скоро уйдем? Учитывая, что мы не оценили эффект нашей риторики и наших действий, мы, таким образом, не смогли предвидеть, что афганские силы, которые до этого в целом сражались храбро и понесли потери на поле боя, примерно в 26 раз превышающие потери американских войск, могут пострадать.
В конце концов, результат сводился к отсутствию американского стратегического терпения, что было очевидно вплоть до наших последних моментов там — когда вместо отступления мы могли бы принять подход, который оставил бы американские войска на земле, поддерживаемые армадой беспилотников и силами коалиции, уже развернутых там из стран, которые в целом хотели остаться, а также важных подрядчиков, необходимых для обучения и обслуживания.
Таким образом, по сути, с самого начала и до конца, но, особенно в конце, — американской приверженности не хватало.
Мы также явно отстали, когда дело дошло до использования ресурсов. Мы не только не использовали достаточно собственных возможностей в течение достаточного периода времени. Мы также ненадлежащим образом распределяли часть того, что у нас было, и часто не ценили или не обеспечивали то, в чем действительно нуждались наши афганские партнеры.
Как я уже отмечал ранее, нам потребовалось девять лет, чтобы, наконец, развернуть примерно тот уровень ресурсов — военных, гражданских и финансовых, которые необходимы в Афганистане, и мы сохраняли военный компонент этих ресурсов всего восемь месяцев или около того, прежде чем начали сдавать позиции. Кроме того, иногда нам не удавалось использовать имевшиеся у нас ресурсы настолько эффективно, насколько мы могли бы, тратя деньги на решение проблем и пытаясь сделать слишком много слишком быстро. В какой-то степени это произошло потому, что мы знали, что всегда находимся на пути к уходу, и поэтому нам нужно было действовать быстро, пока у нас есть финансирование и другие необходимые ресурсы. Тем не менее, всё это, несомненно, способствовало коррупции (которую мы пытались выявить и бороться с ней, хотя искоренить ее было безумно трудно) и развитию неустойчивой экономики военного времени.
Мы также не всегда давали то, что было нужно или должно было быть у афганских военных. Вместо этого мы дали им то, что, по нашему мнению, им было нужно, и под давлением Конгресса США мы стремились покупать американское, даже когда американские системы, такие как наши вертолеты, были слишком сложны для обслуживания афганцами. Если бы мы помогли афганским военным на пути приобретения менее сложного (как правило, неамериканского) оборудования, мы могли бы превратить их в более устойчивые боевые силы, но такие, которые оставались бы почти такими же боеспособными и были бы более способны действовать независимо. из нас. В частности, мы заставили афганские силы безопасности в значительной степени полагаться на предоставленные США воздушные средства, которые были технически более сложными, чем те, которые афганцы могли содержать без существенной помощи со стороны западных подрядчиков, которым пришлось уйти после ухода наших сил. По иронии судьбы, Афганцы, возможно, могли бы продолжать свою деятельность без сил США и коалиции, но они не могли обойтись без более чем 15 000 подрядчиков, которые помогали поддерживать в рабочем состоянии их воздушный флот и другие системы, предоставленные США…
… В системе национальной обороны Афганистана ключевыми элементами были военно-воздушные силы и резервы коммандос. Афганистан — большая, очень гористая страна с ограниченной дорожной инфраструктурой, поэтому воздушные возможности были необходимы для перевозки подкреплений и обеспечения медицинской эвакуации, экстренного пополнения запасов и непосредственной авиационной поддержки сил, сражающихся на земле. Но нам не нужно было навязывать им, в частности, вертолеты США, а вместо этого нужно было помочь им купить или обслуживать больше отремонтированных советских и российских систем, с которыми они имели опыт обслуживания и которые было гораздо проще обслуживать и поддерживать в боевой готовности. Действительно, это то, что я реком
Зрелые голые узбечки фото
Широкие бедра зрелых фото
Клуб разврата для топовых порно актеров