Научила девушку любить себя и вылизала ей попу
⚡ ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻
Научила девушку любить себя и вылизала ей попу
Дамский угодник Нижний, 50 27 августа 2018 г. в 10:40
Здорово как я бы хотел оказаться на его месте
Зачем я это пишу? Не для того, чтобы спросить совета или надеясь на помощь. Просто поделиться, рассказать свою историю. О том, как мужчина способен бросить всю свою жизнь к ногам женщины. О том, как красивая, холодная и бессердечная красотка может сломать и растоптать каблучком молодого человека. Превратить его в тряпку для вытирания ног. В шлюху. В подстилку. Два года назад я ни за что бы не подумал, что это произойдет со мной. Но у каждого своя судьба...
Представьте себе современную, независимую, преуспевающую женщину. Бизнесвумен. Стройную, спортивную и в то же время невероятно сексуальную. Настоящую Стерву. Когда мы познакомились, ей было тридцать два. Она блондинка. Внешность? Классическая. Вспомните хотя бы Шарон Стоун в «Основном инстинкте». Это прекрасное холодное лицо, и в особенности глаза... Спокойные, улыбающиеся и порочные. Такой была Анжела. Моя любовь. Не первая, но наверное, последняя. Не знаю, смогу ли я еще кого-нибудь полюбить после того, как побывал у нее в рабстве.
Я был таким же, как все. Только чуть-чуть талантливее, говорю без ложной скромности. Поэтому и искал девушку, не похожую на всех. Но я так и не встретил ее до двадцати восьми, когда стал работать у Анжелы в офисе. У меня было два диплома. Мне говорили, что из меня выйдет первоклассный менеджер. В ближайшие годы я, вероятно, мог бы открыть собственный бизнес. Вместо этого я стал рабом. Шлюхой своей хозяйки.
Как так получилось? Наверное, объяснять не надо. Я думаю, что у каждого мужчины в жизни бывает такая женщина. Та, которую хочешь больше всего на свете. О которой понимаешь, что она – единственная. И которую почти никогда не получаешь. О которой мечтаешь издали, а потом вспоминаешь с тоской – в постели законной жены.
А если ты упорно добиваешься ее, несмотря на все препятствия – то платишь очень высокую цену. И всё равно не можешь удержать её надолго. У хорошей стервы много рабов. Можно ли победить её, подчинить себе? Вряд ли. Если только разве каждый день бить её плёткой, без жалости полосовать её тело жестокими ударами. До крови, до потери сознания. Так, как это она делала со мной.
Она поймала меня в капкан. Она завлекала меня обычными приемами, как все красотки ее возраста. Многозначительный взгляд, небрежные жесты, задравшаяся юбка, полуоткрытый вырез, через который видно грудь без лифчика. Доверительные беседы в ее кабинете. Я долго сдерживался, приказывал себе смотреть на нее бесстрастным взглядом. Может быть, и удержался бы, но она, почувствовав это, пошла дальше. Она позволила мне провести с ней ночь, а потом еще и еще. Эти ночи разделили мою жизнь на прошлую и настоящую.
Её квартира. Прекрасно обставленная, мягкая мебель, толстые ковры, зеркала. Сейчас её квартира стала моим домом. Вернее, моей золотой клеткой. А тогда я проводил в ней лучшие часы моей жизни. Когда мы были на равных, и я еще чувствовал себя мужчиной. И мог называть свою возлюбленную по имени: «Анжела». Или «Анжелка», как ее звали подруги. О наших безумных ночах, после которых я чувствовал себя выжатым как лимон и в то же время невероятно счастливым, я рассказывать не буду. Это – мои прекрасные воспоминания. За которые я цепляюсь памятью в те минуты, когда она бьет меня хлыстом по заду, и я, извиваясь от ужасной боли, не могу произнести ни слова, ни даже кричать через кляп, которым Моя Госпожа вставляет мне в рот. Впрочем, обо всем по порядку.
С чего всё началось? Может быть, с того, что она привязала меня к кровати. Она всегда любила быть сверху во время секса. Но тут я не возражал. Ей так хорошо удавались все постельные игры. Она возбуждала меня руками и губами. Делала мне минет еще до того, как я впервые предложил ей куннилинг. Она действовала языком, как профессиональная проститутка. Впрочем, я знал: чтобы стать бизнесвумен, Анжела должна была переспать со многими «нужными» людьми. Старалась ли она теперь взять реванш? Не знаю. Но ведь я не пытался использовать её! Наоборот. Теперь я немало старался сделать даром, не выпрашивая никаких подачек и не ожидая большой премии в будущем. Да и зачем? Мой мир теперь умещался в её постели.
А может быть, началось не с этого. А просто она увидела, что я в неё влюбляюсь. Через две-три недели наших отношений я называл её в мыслях «любимая». А кем был для нее я? Почти несомненно, просто туалетной бумажкой. Но она не выбросила меня, когда использовала. Она взяла меня в рабство. И я до сих пор не знаю, проклинать мне судьбу – или благодарить её.
Итак, она привязывала меня за руки к изголовью кровати. Потом садилась на мой член и начинала скакать. Я получал огромное удовольствие, и вскоре мы перестали заниматься сексом в обыкновенных позах. Потом она стала привязывать и мои ноги, так что я был растянут и абсолютно беспомощен. Дальше – больше. Мы уже начали играть в Госпожу и раба. Пока только играли. Она не спешила. Она видела, что у меня достаточно гордости, чтобы пытаться сломать её сразу. Сначала я лизал у неё со связанными за спиной руками, стоя на коленях. В следующий раз она приказала мне поцеловать её туфлю. В другой раз я прислуживал ей голым за столом. Это было для меня уже на грани, но я надеялся, что придет время, и мы поменяемся ролями. Каким же я был дураком! С каждым днем я зависел от неё все больше. И всё больше мне нравились наши игры.
Первая порка. Понимаете ли вы, что это значит? Я сам напросился на это. Я действительно подвел её, не помню точно, по какому поводу – не пришел вовремя на важную встречу. По совершенно объективной причине. Но она была рассержена. Она дулась на меня весь вечер, я хотел загладить свою вину. Вечером, переступив порог квартиры, я сразу же встал на колени перед ней. Я просил простить меня. Хорошо помню этот момент. Анжела в элегантном костюме, полуобернувшись, внимательно смотрит на меня сверху вниз, чуть прикрыв глаза. Я – на коленях, на коврике. В пиджаке, в галстуке, мы ведь только что вернулись из того, другого мира, где я – не раб, а напротив, уверенный в себе молодой человек. Ее губы, накрашенные розово-красной помадой, приоткрываются, я слышу ее негромкие слова: «Ты должен быть наказан, раб». Я соглашаюсь. И слышу фразу, в которой впервые она произносит своим мелодичным голосом слово: «Порка». Да, да, конечно! Делай со мной все, что хочешь, моя Госпожа, все, чего я заслуживаю! Я искренне говорю это, мне не хочется, чтоб ее настроение оставалось таким весь вечер и особенно ночью.
Помню её улыбку, когда она приказала мне встать. Только после ужина состоялось первое в моей жизни наказание. Больно не было, наоборот – я испытал блаженство. Она отстегала меня лифчиком, который только что сняла. Сперва она разделась до нижнего белья, потом велела мне снять с себя всю одежду. Потом она связала мне руки за спиной. Поставила на колени посреди комнаты. Глядя, как она расстегивает лифчик и, оставшись в одних трусиках, приближается ко мне, я испытал сильнейшую эрекцию. Кровь прилила к лицу, к голове. Анжела поднимает руку и стегает меня по обнаженной груди. Снова и снова. А я любуюсь ее великолепным почти полностью открытым телом, изумительной кожей, чуть-чуть влажной от пота. Разве это наказание? Да это же подарок, великолепная сексуальная игра! Она хлещет меня спереди, потом заходит сзади, несколько ударов приходится на спину, несколько – на задницу. Потом снова она спереди, и один раз попадает мне по губам. Единственный раз, когда больно. И тут я не выдерживаю, кончаю. Вам случалось кончать без контакта с телом партнерши и без помощи рук, просто от возбуждения? Можете себе представить, до чего я был разгорячен.
Я был готов благодарить Анжелу снова и снова. В ту ночь я вылизал у нее несколько раз, доведя ее до высшего пика наслаждения. Минет она мне давно уже не делала. Впрочем, я и не просил. Но теперь в наши отношения вошли телесные наказания – и это уже смущало меня не на шутку.
Как раз в это время она познакомила меня со своими подружками. Вернее, показала меня им. Они уже знали, что я жертва, будущий раб. Подруги ее были похожи на нее, такие же супер-леди, покорительницы мужчин. Чего я не знал – что они были лесбиянками. Все или почти все. Одну из них я знал раньше: это была Алла, ее лучшая подруга. Другие – это Лара, Марина и Катя. Вот с одной из них, а именно с Ларой, у меня начались сложные отношения. Она была старше Анжелы, чуть-чуть больше «в теле», с пышными темными волосами. Я не устал от Анжелы, но хотелось разнообразить... Мы познакомились поближе, пофлиртовали. Я пригласил ее в ресторан. Дело шло успешно, но я не знал, что наши встречи не были тайной, а наоборот, все пятеро следили за моими усилиями. Лара рассказывала им про всё. Когда роман подошел к логической черте, Лара просто сдала меня своей подруге. Она рассказала обо всем, когда мы были в компании, дома у Аллы. Меня выставили на смех, но главное было еще впереди. Анжела заявила, что больше не хочет меня видеть. Я испытал ужас, я молил о прощении, хотя «преступление» еще не было совершено. Анжела была непреклонна. На работе она вела себя, как всегда. А я поставил целью вернуть её любовь. Так продолжалось целую неделю, наконец она изложила свои условия. Я становлюсь рабом – не в шутку, а по-настоящему отдаю себя в её распоряжение, позволю ей наказывать себя, как она считает нужным, буду выполнять любое её распоряжение.
Я был готов на всё. За эту неделю, без неё, я чувствовал, что весь мир опустел. Но она сказала, что возьмет меня в рабы не сейчас, а через три недели – в день её рождения. Так что я с трудом дождался того дня, когда она надела на меня ошейник.
За прошедшие три недели я окончательно сделал выбор. Я понял, что пока – может быть, не навсегда – я не смогу отказаться от Анжелы. И мне придется ей подчиниться. День рождения был, разумеется, шумный, со множеством гостей. Ей дарили подарки, и одним из подарков был я. А для меня подарком был ошейник раба, лежавший в её комнате, на столе. Когда гости ушли, остались подруги. Анжела сказала, что поскольку подруги знают о моем преступлении, они должны знать и о наказании.
Она раздела меня догола. Обычно она приказывала, и я раздевался сам. Но теперь было другое. Я стал её рабом, её собственностью. И она раздевала меня, как будто снимала обертку с подарка. Стоя перед ней, такой прекрасной и такой сексуальной, в её руках я чувствовал себя беспомощным. Я физически ощущал свою покорность. Я боялся сделать неверное движение, чтобы она не разозлилась и не выгнала меня. Я уже стоял голый в их обществе, а думал только об одном – как бы понравиться Анжеле, чтоб она осталась довольна. И успокоился только тогда, когда Анжела торжественно, под аплодисменты своих подружек надела на меня ошейник раба.
Собственно, в этом и заключалась церемония. Ещё мне пришлось в присутствии подружек встать перед ней на колени и, моля о прощении, целовать ей туфли. После этого Анжела объявила, что я с сегодняшнего вечера – её личная собственность, что она имеет право использовать меня в сексе, как захочет, а я не имею права просить ничего, кроме того, что придумает она сама. И что поскольку я – просто раб, она может позволить мне ублаготворить, например, любую из своих подружек. Это не будет считаться изменой, так как я – вещь, которую она даст напрокат. Я был немного удивлен этим, и опять-таки возбужден. Я стоял на коленях и моё лицо горело. Анжела была великолепна в своем умении строить отношения. Если бы она в этот же вечер, и в присутствии своих подруг, например, трахнула меня в зад искусственным членом, как это произошло немножко позже, то я наверняка не сдержался бы и ушел, порвав с ней отношения. Но она очень тонко понимала психологию. Даже наказала она меня, когда все подруги ушли. Она взяла плеть, купленную специально для раба. Приковала наручниками и отхлестала плетью по заднице. Это была уже нешуточная боль, я стонал и старался сдерживать голос, но в то же время был счастлив. Я считал, что Анжела бьёт меня потому, что ревнует к подруге. Значит, я для нее не безразличен. И это придавало мне стойкости, а наказание обрело для меня наслаждение.
Спали мы уже не в кровати. Она велела мне лечь на диване, в углу комнаты. Не снимая ошейника. Наутро уже не она, а я приготовил кофе и завтрак. Теперь я должен был заниматься работами по дому. Вскоре Анжела уволила прислугу. А в то утро она приказала мне, не одеваясь, надеть передник и осваивать работы по дому. Впервые в жизни я играл женскую роль. Делал я всё неумело, я не привык, чтобы в доме была такая чистота и порядок. В зеркалах я видел свой зад с красными следами от плетки. Тогда я очень сильно засомневался, не оставить ли мне эту игру.
Но я уже слишком сильно втянулся. Мой трепет перед Анжелой усиливался пропорционально тому, как я думал о ней как о своей Госпоже. Теперь главным было, понравится ей мое поведение или нет. Когда она вернулась – и все следующие дни – я ловил её жесты, движения ее пальцев, старался угадывать её движения. Она больше не обращалась со мной как с равным. А я, чем больше привыкал смотреть на нее снизу вверх, тем больше меня возбуждало именно это. Сексуальное желание приковывало меня к ней надежней всякой цепи. Через несколько недель я стал послушным слугой, я выполнял всё, что она ни требовала, я соглашался на новые унижения, лишь бы она не пыталась от меня избавиться.
Анжела обзавелась хлыстом. Вас когда-нибудь били чем-нибудь, похожим на хлыст? Боже, какая боль! Конечно, я уже не мог сдерживать крика. Анжела не щадила меня, а рука у неё была сильной. Она в это время уже начала заниматься спортом. Поэтому, чтоб моих криков не было слышно, она затыкала мне рот кляпом. Ещё одно унижение. Резиновый кляп в виде шара. Но я был за него благодарен: мне уже не приходилось сдерживаться. Анжела порола меня и за провинности, а их в работе по дому находилось предостаточно, – и просто срывая на мне своё плохое настроение. Я был рад, когда это случалось, мне хотелось сделать ей приятное. Раньше, в прежней жизни, так тоже бывало: тогда, чтобы улучшить её настроение, я вылизывал у неё. Но теперь она предпочитала порку.
Она перестала называть меня по имени, и мне запретила произносить её имя. Только «Госпожа», или «Хозяйка». Обращаться к ней мне разрешалось, только встав на колени. Впрочем, она не хотела, чтобы я её часто беспокоил. Теперь, если я выполнял все её команды и больше не интересовал её на этот вечер, то она привязывала или приковывала меня в одной из комнат и как будто забывала о моем существовании.
Часто она делала так и днем. После обеда, приказав мне раздеться, она приковывала меня к кровати, за руки и за ноги. И уходила. А я лежал, беспомощный и растянутый, не в силах пошевелиться. Не мог даже мастурбировать. Эти «сеансы», я думаю, больше всего другого позволили мне до конца примириться со своей рабской участью. Лежа или стоя, привязанный или прикованный, я думал о Ней. Я вспоминал её тело, ее лицо, ее слова, ее жесты и движения. До мельчайших деталей. Я думал о том, чем Анжела может заниматься сейчас. Нет, я не об этом. Я давно уже не ревновал. Как может раб ревновать свою хозяйку к свободным мужчинам? Я думал о том, вспоминает ли она меня. Я мучался мыслями, значу ли я для нее хоть что-то. Я все больше и больше думал о ней как о недосягаемой королеве, как о смысле моей жизни. Я боготворил её.
Вечером, под ударами хлыста, я иногда вспоминал о своем достоинстве. И принимал решение покончить с этим. Просто уйти. У меня вся жизнь впереди, а я провожу ей под каблуком этой стервы? Меня ничто не держит. Но это были только мысли. Анжела отдавала мне новый приказ – и я уже думал лишь о том, как бы его исполнить. А приказы становились все более изощренными. Целование туфель Анжелы стало для меня привычным действием. Теперь она часто требовала облизывать её обувь, даже ту, в которой она приходила с улицы. Хорошо, что не подошву. Я ей прислуживал полуголым, у меня было несколько костюмов, все в садомазохистском стиле. Ошейник я снимал, только когда мы выходили на улицу. Но это было не часто. В офисе я почти перестал появляться. И работа уже не занимала моих мыслей. Ведь я стал слугой. Или вернее, служанкой. Никак не решусь рассказать о самом позорном.
Да, довольно вскоре Анжела осуществила свой проект – отдавать меня своим подругам для сексуальных услуг. Я надеялся, что хоть с ними по-прежнему буду чувствовать себя мужчиной. Но они почти ни разу не занимались со мной обычным сексом. Я был нужен им для оральных ласк. Я вылизывал у них по отдельности – на их территории, и всем поочередно – на квартире у Анжелы, или там, где они собирались. Мне вообще-то всегда это нравилось. Я умел доставить женщине удовольствие языком. Вскоре я безошибочно различал по запаху и вкусу с завязанными глазами: это киска Аллы, эта – Марины, эта – Лары. Кажется, именно Марина впервые захотела, чтобы я не просто вылизал ей киску, но и попробовал её мочи. Я отказался, и вечером Марина потребовала наказания непослушного раба. Анжела, конечно, была с ней согласна. Меня выпороли на глазах у всех. Сначала – Анжела, затем – Марина. Били без пощады. Мой зад был покрыт красными вздувшимися полосами. Потом Анжела приказала мне попробовать мочу Марины. На глазах у всех своих подруг. Я стоял на коленях. Марина помочилась в красивый фужер. Я должен был выпить из него. Мне казалось, что такое будет не под силам. Но мне не пришлось пересиливать себя. Мне понравился вкус женской мочи. Наверное, если бы Марина не была столь сексапильной, мне бы это было не под силу. Меня похвалили.
С тех пор девушки часто использовали мой рот в качестве унитаза. Я мог различать их даже по вкусу мочи. Конечно, мало-помалу мне и это начало нравиться, как и все прочие унижения, к которым приучала меня Анжела. Моя Госпожа. Моя Королева. Позже, уже не публично, она приказывала мне даже пробовать её испражнения. Это было уже после того, как она ввела в практику вылизывание её задницы. Точнее говоря, ануса. Для этого она садилась мне на лицо. Иногда, кстати, я должен был помогать ей подмываться в туалете. Ей теперь часто было лень делать простейшие вещи. Зачем самой, когда есть покорный раб? Но тем не менее я зависел от нее, а не она от меня. Что касается испражнений, то я употреблял его двумя способами: намазывал на хлеб – или вылизывал её попу после туалета. Тут, конечно, мне было противно, и я с трудом сдерживал тошноту. Хорошо, что Анжела не злоупотребляла этим.
Наконец, главное. Как я стал шлюхой. Всё это время (а прошли уже многие месяцы) я все-таки чувствовал себя мужчиной. Рабом красивой стервы, бесконечно унижаемым, но все же мужчиной. Который еще может рассчитывать вернуть себе прежний статус. У Анжелы были другие планы. Когда она принесла с собой искусственный член и положила на видное место, я понял, какое превращение мне предстоит. И опять же: я мог бы отказаться. Просто одеться, открыть дверь и уйти. Навсегда, конечно. Но не очень большая плата за то, чтобы остаться уважающим себя человеком. Почему она сразу не предложила мне? Я бы отказался. Но сразу она не предложила. Она дала мне время. И чем больше я думал о том, что сегодня мы будем заниматься страпон-сексом, тем меньше ужасного и невозможного находил в этом. Ведь я лизал зад Анжелы, она мочилась мне в рот. Что особенно нового в том, что она попробует со мной еще и это?..
В общем, она раздела меня. Поставила на колени. Она улыбалась. За то, что она так смотрит на меня, я всегда был готов на многое. Мы разговаривали, как обычно. Я голый, в ошейнике. Она в легкой блузке, в юбке с разрезом. О чем разговаривали, не помню. Одну только её фразу. Вопрос: «Хочешь стать моей шлюхой?» Я задрожал. Я должен был согласиться. Но я не просто согласился. Я сказал: «Да». То есть я сказал, что хочу стать любовницей своей подруги. О чем еще говорить?
Она трахнула меня. Она овладела мною, как женщиной. Я всегда не любил голубых. Не понимал, как они могут этим заниматься. Поэтому мне было вдвойне мерзко, что меня поимела через зад бывшая моя девушка. Бывшая: теперь я стал её девушкой. Её шлюшкой. Если б о
Муж Трахает Жену С Волосатой Пиздой
Толстым чёрным стволом негр раздолбил дырку ночной бабочки
Призналась сводному брату в любви и он её трахнул