Наркополитика — подход в России и международные тенденции

Рады представить вашему вниманию магазин, который уже удивил своим качеством!

И продолжаем радовать всех!)

Мы - это надежное качество клада, это товар высшей пробы, это дружелюбный оператор!

Такого как у нас не найдете нигде!

Наш оператор всегда на связи, заходите к нам и убедитесь в этом сами!

Наши контакты:

Telegram:

https://t.me/stuff_men

ВНИМАНИЕ!!! В Телеграмм переходить только по ссылке, в поиске много фейков!

В первую очередь хотел бы поблагодарить от имени нашего Фонда организаторов за приглашение принять участие в чтениях и возможность поговорить сегодня здесь с вами о наркополитике — как ее глобальных тенденциях, так и российских реалиях. Я начну с того, что очень кратко скажу о том, что же такое наркополитика, откуда она взялась и на чем она базируется последние 50 лет. После этого поговорим о российской наркополитике, как ярком примере той консервативной репрессивной наркополитики, которая как раз находится в мировом тренде эти последние 50 лет. После этого коснемся новых трендов к гуманизму, либерализму и доказательности, которые намечаются в мировой наркополитике конца го начала го века, с практическими примерами некоторых стран и закончим парой слов о том, какой же может быть наркополитика в ближайшем будущем. Наркополитика — это политика государства или, в случае глобальной наркополитики — государств — членов соответствующих конвенций по контролю за оборотом психоактивных веществ. В английском языке оно появилось гораздо раньше и из него пришло в русский. Но примеры государственного контроля за оборотом наркотиков в истории известны довольно давно. Так, продажа табака в России с года была строжайше запрещена. Не разрешалось употреблять и даже хранить табак в доме. Нарушение запрета каралось смертной казнью и конфискацией имущества. Запрет действовал до года, пока Петр Первый его не отменил. Или другой яркий пример наркополитики, которая, к сожалению, зачастую тесно связана с таким понятием как нарковойны — это опиумные войны го века и Пекинский договор года, который давал Великобритании широкие возможности для легальной торговли индийскийм опиумом в Китае. При этом надо сказать, что до конца го века политика многих государств в отношении контроля за оборотом психоактивных веществ носила скорее регуляторный, нежели запретительных характер. Например, по итогам работы Индийской комиссии по препаратам конопли года было дано заключение, что умеренное употребление каннабиса в Индии не ведёт к криминальному поведению и не может быть причиной психических заболеваний и аморального поведения. В итоге требование депутатов не было удовлетворено, и производство каннабиса в Британской Индии осталось легальным налогооблагаемым бизнесом. И в принципе до начала го века не существовало каких-либо четких и последовательных национальных и тем более международных законов, запрещающих оборот тех или иных психоактивных веществ. Но с началом го века началась эпоха прогибиционизма. В была создана Шанхайская комиссия по опиуму, а в была подписана Гаагская конвенция по опиуму, которая, по сути, является первым международным документом, запрещающим оборот наркотиков. Начиная со второй половины го века международную наркополитику, которая задает тон национальным наркополитикам, определяют три документа: Основной акцент делался на прогибиционизме и ставились цели полного искоренения нелегального наркопотребления. Но на сегодняшний день национальная наркополитика большинства стран в мире исходит из этих конвенций и ориентируется на соответствующие цели, принципы и подходы. В качестве примера консервативной наркополитики и ее возможных последствий я хотел бы рассмотреть наркополитику России в контексте ее влияния на общественное здравоохранение. Если говорить об основных чертах российской наркополитики в этом контексте, то я назвал бы следующие:. Более того, государственные чиновники постоянно врут по поводу эффективности, доказательности и успешности практик применения таких программ за рубежом;. Как пример — постоянный запрет все новых и новых веществ и ужесточение доступа к различным видам медицинских препаратов и при этом противодействие программам снижения вреда, а также постоянные попытки ввести криминализацию потребления. Российская наркополитики фактически никак не направлена на снижение вреда, обусловленного потреблением наркотиков, такого как распространение ВИЧ, гепатитов и туберкулеза или смертность от передозировок, а наоборот, способствует распространению эпидемий этих заболеваний среди такой социально уязвимой группы как потребители наркотиков и как следствие — среди населения в целом. Все эти черты выражены в двух документах, которые определяют российскую наркополитику до года: Начнем с эпидемии ВИЧ-инфекции в России — вот некоторые факты:. Благодаря существующей консервативной и дискриминационной наркополитике и отсутствию государственных программ по профилактике ВИЧ среди ПИН, мы имеем в стране следующую картину:. Но если на Украине, согласно недавнему отчету регионального бюро ВОЗ, впервые за последние несколько лет наблюдается снижение распространенности ВИЧ среди ПИН, благодаря программам снижения вреда, то про Россию этого сказать нельзя — у нас уже имеется более чем стабильная концентрированная эпидемия среди этой уязвимой группы, и мы семимильными шагами движемся к генерализованной эпидемии. Другой аспект негативного влияния российской наркополитики на здравоохранение — доступ к обезболивающим препаратам. Эта проблема существует у нас довольно давно, но особенно актуальной и публичной она стала в этом году, после того, как в начале года два высокопоставленных военных в отставке, вице-адмирал Юрий Устименко, контр-адмирал Вячеслав Апанасенко, покончили жизнь самоубийством из-за отсутствия доступа к обезболивающим препаратам. Мне, к сожалению, не удалось найти никакой статистики самоубийств по причине отсутствия доступа к обезболивающим в РФ, не знаю, есть ли она вообще. Но для иллюстрации картины, — согласно разным источникам в СМИ только в первые две недели марта в Москве покончили с собой 8 человек, больных раком. А сколько таких случаев по всей России — страшно представить. Есть данные по доступности в России наркотических анальгетиков: РФ находится на 82 месте в мире по доступности этих препаратов. И если попытаться проанализировать основные причины недоступности этих препаратов людям в России, то сразу можно выделить две, одна из которых вытекает из другой: Собственно эта забюрократизированность во многом и вызвана контролем со стороны ФСКН. Процедуры на данный момент таковы, что зачастую получить пациенту препарат вовремя и в нужной дозировке не представляется никакой возможности: При этом ФСКН своими проверками просто терроризирует поликлиники и врачей, и многие предпочитают вообще не связываться с назначением наркотических анальгетиков и не назначают их страдающим пациентам. Всем вам, наверное, известен случай врача из Красноярска Валентины Хориняк, женщины 72 лет, которая выписала обезболивающее своему знакомому, умирающему от рака, в обход установленной схемы: За это ФСКН обвинила ее в подделке документов и незаконном обороте сильнодействующих веществ с целью сбыта, а суд в признал ее виновной. Еще год прошел, прежде чем ее оправдали, а вся эпопея заняла 5 лет. Но это лишь одно такое дело из многих, которое позволило пока просто вскрыть проблему и вынести ее на общественное обсуждение, но не решить ее. Отдельно хотел бы коснуться вопроса доступа к заместительной терапии метадоном в России. Опиоидная заместительная терапия успешно применяется более чем в 60 странах, включая США, Канаду, Китай, Иран и Европейские страны, за исключением Турции. Метадоновые программы также работают во всех странах Восточной Европы и Центральной Азии, за исключением России, Узбекистана и Туркменистана. В России метадон входит в Список I Перечня наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров, подлежащих контролю в Российской Федерации, то есть его оборот в любом виде и целях запрещён, а соответственно запрещены и программы заместительной терапии. Программы заместительной терапии реализовывались в Крыму последние 8 лет, к моменту их закрытия клиентами программ числились чуть более человек. Программы были закрыты в течение месяца, людям даже не дали возможность постепенно снизить дозировку и выйти из программы на минимально возможной дозировке. Дозировку снижали резко , у людей начались ломки и многие из них были вынуждены вернуться к употреблению нелегальных наркотиков. Насколько нам известно, около 20 бывших пациентов программы уже умерли к данному моменту. Но, видимо, ФСКН была против. На этом я, наверное, закончу рассмотрение влияния консервативной российской наркополитики на различные аспекты здравоохранения и соблюдения прав человека, хотя еще можно было бы поговорить о ситуации с реабилитацией и участии ФСКН в этих процессах, о ситуации с наркотиками в тюрьмах и количеством потребителей наркотиков, находящихся в заключении, зачастую, по сути, из-за своей болезни. Но времени у меня мало и думаю всего вышесказанного достаточно для иллюстрации последствия репрессивной наркополитики, основанной на силовых и карательных методах. Но в то же время, начиная с конца прошлого века, все чаще и чаще в мире стали звучать призывы к переориентации на наркополитику, основанную на гуманных и эффективных подходах, основанных на научных данных, принципах общественного здравоохранения и правах человека. И все больше стран стали прислушиваться к этим призывам,. Возьмем пример Австралии, которая является одной из наиболее прогрессивных стран мира в плане реализации программы снижения вреда от употребления наркотиков на государственном уровне. Первые программы снижения вреда в Австралии начали работать в году, а с такие программы стали обязательным компонентом Национальной стратегии по профилактике ВИЧ, и на сегодня в стране работает более государственных программ по обмену игл и шприцев. Причина проста — помимо гуманистического аспекта такого подхода к профилактике ВИЧ среди потребителей наркотиков и эффективности с точки зрения влияния на эпидемию, государством была оценена экономическая выгода. Так в период с по государство инвестировало в работу программ игл и шприцев в Австралии миллионов долларов США. В результате по оценкам было предотвращено примерно случаев заражения ВИЧ и случаев заражения гепатитом С. Это позволило системе здравоохранения сэкономить от 2. Программы заместительной терапии были внедрены в Австралии в середине х и с тех пор реализуются при постоянной государственной поддержке независимо от того, какая партия находится у власти. К году страна была на первом месте по распространенности употребления героина в Европе. Проблема наркопотребления стояла на третьем месте по результатам опроса общественного мнения в году. Но в году Португалия декриминализовала употребление, а также хранение наркотиков для личного пользования, определив соответствующие размеры для каждого вещества. В то же время задача снижения спроса на наркотики была передана от Министерства юстиции Минздраву, поменяв тем самым восприятие потребителей наркотиков как преступников на их восприятие как пациентов, нуждающихся в помощи. Португальская декриминализационная модель не только отменила уголовное наказание наркопотребителей, но породила альтернативный механизм — в стране были созданы специальные комиссии из трёх человек: Пример Португалии показал, что декриминализация не приводит к эскалации наркопотребления в обществе, а наоборот, приводит к снижению вреда, ассоциированного с употреблением наркотиков, а также снижению самого употребления за счет обеспечения доступа наркопотребителей к качественным услугам здравоохранения. Глобальная комиссия — это неформальное объединение политиков, бизнесменов, Нобелевских лауреатов, созданное в году. В своем отчете комиссия призывает признать действующий, репрессивный и карательный режим наркоконтроля неэффективным и предлагает переориентироваться на такую наркополитику, которая позволит лучше защищать здоровье и безопасность отдельных граждан и общества в целом и будет основана на принципах гуманности, доказательности, соблюдения прав человека и общественного здравоохранения. Новый отчет адресован правительствам государств и выпущен в преддверии Специальной сессии по наркотикам Генеральной Ассамблеи ООН, которая состоится в Но будут ли услышаны эти призывы комиссии, или политика прогибиционизма останется во главе угла, а может даже и усилится — об этом мы узнаем через два года. По второму образованию — специалист в сфере общественного здравоохранения. В этой самой сфере работает последние 10 лет в разных странах региона ВЕЦА. С ФАР сотрудничает с Currently you have JavaScript disabled. In order to post comments, please make sure JavaScript and Cookies are enabled, and reload the page. Click here for instructions on how to enable JavaScript in your browser. Law Enforcement and Harm Reduction Network. Наркополитика — подход в России и международные тенденции by alex on Ноябрь 9, in обсуждение.

Экстази в Кудымкаре