Наложница

Люба не знала, что ответить. Растерянная, она встала с колен и увидела, что они стерты почти до крови. Это произошло, когда она ползала по железу. Теперь женщина покорно побрела по коридору вагона к своему купе. Она шла и мелко дрожала. Ее трясло и лихорадило оттого, что бедняжке было совершенно непривычно отдаваться вот так подряд двум незнакомым мужчинам, а во-вторых, оттого, что теперь она и сама безумно желала кончить. Мысль об этом была всепоглощающей. Люба не уставала удивляться себе. \"Неужели грубые сношения, которым меня подвергли почти против моей воли, сумели разбудить глубины моей дремавшей до этого дня чувственности\», — думала она. С дрожью в руках она откатила дверь купе. Женщина не знала, как ей теперь себя вести. Но все оказалось довольно просто, и заботиться о своем поведении не пришлось. Инициатива окончательно ушла из ее рук и перекочевала к трем друзьям. \"Входи, входи\», — сказал сидящий у окна Гена, плотоядно глядя на нее. \"Не бойся нас, девочка\», — добавил развалившийся напротив него с рюмкой коньяка Вазген. Оба мужчины рассматривали вошедшую в купе Любу с ног до головы. Женщина стояла перед ними в своем коротком халатике, совершенно растрепанная. Она буквально чувствовала на губах вкус спермы, как между ног сырость и капельки влаги, стекающие вниз по ляжкам. Всего этого было не видно мужчинам, но и они, наверное, догадывались о ее состоянии. \"Садись\», — сказал Вазген. Люба послушно опустилась на полку. \"Расскажи нам, ты замужем, да? \» \"Да\», — беззвучно, только шевеля губами, робко прошептала Люба. \"А муж тебя любит? \» \"Да\», — опять сложился в ответе рот женщины. \"И ты его любишь? \» Ответ опять был утвердительным. \"А вот трахаться ты любишь еще больше\», — неожиданно подвел итог Вазген и захохотал. Гена вторил ему. Люба поняла, что это смеются над ней, но ничем не смогла возразить. Действительно, она сама всем своим поведением дала им повод именно так думать о ней. И, как ни странно, поняв все это и внутренне содрогнувшись от неожиданного открытия, Люба одновременно испытала и что-то похожее на удовлетворение. Будто в эту самую минуту она нашла себя, сказала себе самой о себе нечто очень важное, дотоле сокрытое во внутреннем молчании... \"Я показала себя настоящей шлюхой, — подумала Люба. — Но, кажется, я именно такова и есть. Может быть, я и есть шлюха, а та жизнь, которую я вела раньше, была просто нехарактерной для меня случайностью? \». Женщине налили полстакана коньяка и заставили все залпом выпить. Когда она сделала это и стала лихорадочно закусывать кусочком шоколадки, ее повалили на спину. Халат при этом распахнулся, обнажив все истерзанные прелести женщины. Гена подошел к беспомощно лежащей женщине и, достав свой восставший член, гордо потряс им: \"Сейчас получишь еще, сучка\». Люба, глядевшая на него снизу вверх, при этих словах задохнулась от предчувствия зверского сношения. Одновременно рот ее наполнился тягучей вязкой слюной желания. Ей ведь уже давно хотелось кончить, и вот, наконец, ее похоть будет удовлетворена. Вазген снял штаны и уселся своим здоровенным голым задом прямо на грудь женщины. Она застонала от тяжести. При этом Вазген свой толстый член засунул в уже привычно открывшийся для этого ротик Любы. А член Гены вновь вошел в мокрое, хлюпающее влагалище. Мужчины стали сношать женщину, как говорится, \"в два смычка\». Люба вертелась под ними так сильно, как только позволял ей зад Вазгена, придавивший ее грудь к жесткой полке. В раскрытое влагалище входил член одного, а в разинутый до предела рот — член другого. Оба эти члена буравили Любу с двух сторон в оба отверстия так, что она трепетала, хотела кричать, но не могла — захлебывалась.

Тут в купе вошел Степан. Он уже успел перекурить и теперь готовился принять участие в общей забаве. Люба не сразу увидела его — она билась, задыхающаяся, под двумя мужчинами. Когда же увидела — испугалась. Такого с ней уж точно не то, что никогда не было, но даже и подумать о таком она никогда не решалась. Любу заставили перевернуться на живот, и лечь сверху на Вазгена. Схватив женщину за свисающие груди, он повалил ее на себя и быстро заправил свой член ей во влагалище. В этот момент ее попка оказалась беззащитно оттопырена и открыта. Этим и воспользовался Степан. Люба, дергаясь, насаженная на член Вазгена, вдруг почувствовала, как в ее анальное отверстие тычется круглая головка Степанова орудия. Женщина испугалась, но предпринять ничего не могла. Мускульное колечко ее ануса с трудом сопротивлялось попыткам проникновения. Елда мужчины несколько раз влезала в задний проход на несколько миллиметров, но сразу же выскакивала обратно. Степану это надоело, он рассердился. Правой рукой он нанес Любе несколько ощутимых шлепков по голой заднице. Женщина почувствовала, насколько это болезненно. Ее ягодицы будто зажглись огнем. А Степан продолжал изо всех сил шлепать ее, хлестать по обнаженной растопыренной заднице, приговаривая: \"А ну, расслабься! Растяни жопу, а то как наподдаю еще... \» И Любе не оставалось ничего другого, как своими собственными руками раздвинуть ягодицы и растянуть анус, чтобы стать доступнее и удобнее для мужчины. Снизу ее бедное влагалище буравил, точно раскаленным штопором, Вазген, а сзади неумолимо входил и продвигался вперед фаллос Степана. Люба и боялась этого, страшилась, что ее порвут сзади, но в то же самое время продолжала старательно растягивать задницу, покорно расслабляя мышцы и впуская в себя грозное орудие мужчины. Было очень больно, здоровенный член, казалось, разрывал попку и грозил разодрать женщину надвое... Люба сама больше уже не двигалась на двух членах. Теперь она, как бессильная кукла, дергалась в такт сношающих ее мужчин. Голова ее моталась из стороны в сторону, из раскрытого рта раздавались хрипы, на лице застыла бессмысленная болезненная гримаса... Сознание ...