Начиная с бьюти-практик и заканчивая сексом, женщины и девушки вынуждены воспринимать боль как необходимость
radfemtranslationsВследствие нормализации садомазохистской порнографии на женщин всё чаще и чаще распространяются ожидания, что они будут соглашаться на телесные наказания в постели.
Растёт популярность и активное продвижение когда-то доступного только на фетишистских сайтах хардкорного и садомазохистского жанров порнографии, а также порно с применением телесных наказаний. Одна из самых знаменитых порноактрис — Саша Грей, чьи ролики собрали более 360 миллионов просмотров на одном только PornHub. Грей, которая уже вышла из порно-индустрии, снялась в бесчисленных видео, в которых она подвергалась садистскому, болезненному сексу и унизительным действиям, таким, как облизывание унитаза, множественные проникновения нескольких мужчин сразу, уничижение путём словесных оскорблений и применение приспособлений для бондажа. Шарлотта Сартр, также снимавшаяся в порно, стала известна благодаря сценам с двойным и тройным вагинальным и анальным проникновением, связыванием, жёстким оральным сексом (gagging), мочеиспусканием; на её аккаунты в соцсетях подписаны более 260 000 человек, а её видео на PornHub имеют более 40 миллионов просмотров.
И это не отдельно взятые примеры, — всё более и более ожидаемым становится участие женщин в актах телесного наказания в рамках сексуальной жизни как следствие нормализации садомазохистского порно. Если то, что популярно в порно, может служить неким индикатором, то можно сделать вывод, что садомазохизм будет формировать как сексуальную жизнь большинства, так и социальные ожидания касаемо женской сексуальности. Мы уже наблюдаем это во всё возрастающей распространённости «игр с асфиксией» («игр с дыханием»), половых актов, в которых одного партнёра — обычно женщину — душат. В своём расследовании для Flare Брайони Смит пришла к заключению, что «удушение, похоже, стало новой Третьей Базой».
Женская боль и женская красота начали сливаться воедино, и представления об идеальной женщине как о человеке, способном вынести нескончаемую боль и унижение, набирают всё большую популярность.
В своей книге 1974 года «Ненависть к женщине» Андреа Дворкин утверждает, что боль является неотъемлемым элементом процесса вовлечения женщин в занятия проституцией, и что множество практик, считающихся нормой в стремлении женщин к поддержанию желанности и женственности, имеют целью заставить девочек воспринимать боль как неизбежный аспект их жизненного опыта:
«Выщипывать брови, брить подмышки, носить корсет, учиться ходить на высоких каблуках, делать пластику носа, выпрямлять или завивать волосы — все эти вещи делать больно. И боль, конечно же, преподаёт важный урок: никакая цена не может быть слишком высока, ни один метод не может быть слишком отвратительным, никакая операция не может быть слишком болезненной для женщины, желающей стать красивой.»
Дворкин утверждает, что подготовка женщин к принятию боли, которую на протяжении жизни испытывают представительницы их пола, необходима для того, чтобы подготовить их к будущему, которое предполагает рождение детей и ублажение мужа. Поддерживая статус-кво в патриархальном обществе, девочки учатся тому, что их существование будет наполнено болью. Убеждая женщин и девочек в том, что их ноги, лобок и подмышки должны всегда быть гладкими, что они должны терпеть некомфортную или даже приносящую боль одежду в угоду привлекательности, и что они должны постоянно беспокоиться о том, как воспринимаются их тела, мы учим их отказываться от собственного благополучия, чтобы угождать мужчинам.
Приучаясь терпеть боль и быть покладистыми, девочки, а затем и женщины, социализируются таким образом, что начинают рассматривать мазохизм как неотъемлемую часть своей жизни.
Молодые женщины десятилетиями занимались болезненными косметическими процедурами, что заставляло их воспринимать боль как побочный эффект их стремления к тому, чтобы быть привлекательной. Боль рассматривается как необходимое препятствие на пути к сексуальной привлекательности, а привлекательность считается конечной целью для молодых женщин. Таким образом женщины усваивают, что должны терпеть боль, чтобы повысить свою ценность в качестве сексуального объекта.
Повсеместное продвижение порно сделало сексуальную объективацию женщин еще более распространенным явлением, опираясь в той или иной степени на растущую осведомлённость о женском сексуальном влечении. Секс перестал быть чем-то, что женщины просто терпели, теперь они могли им наслаждаться. Это изменение в том, как воспринималась женская сексуальность, также означало, что любой стыд или чувство вины, связанные с сексуальной объективацией женщин, следует игнорировать, поскольку эти сексуально раскрепощённые женщины теперь, вероятно, сами стремятся к собственной объективации.
С переходом порнографии от лёгкой эротики к преобладанию жёстких категорий изменились и ожидания относительно сексуального поведения женщин. Идеальная модель сексуальных отношений больше не вращается вокруг податливого тела женщины, она требует страстного желания, иногда доходящего до сексуальной агрессии. Внезапно идеальной женщиной стала считаться та, которая ведет себя как нимфоманка — постоянно находится в возбуждённом состоянии, умоляет окружающих её мужчин об удовлетворении. Женщины перестали быть просто сексуальными объектами, они стали такими же сексуальными субъектами. Эти якобы ненасытные желания современной женщины, однако, приемлемы в той лишь степени, в которой они приятны для вовлеченного в секс с ней мужчины — её стремление участвовать в половых актах превозносится, однако установление сексуальных границ или отзыв своего согласия в любой момент не поощряется.
Последнее десятилетие характеризуется продолжающимся переходом от рискованных сексуальных практик к неизмеримо мазохистским — сегодня идеальная женщина, находясь под влиянием популярного на сей день порно, умоляет быть сломленной, избитой и оплёванной.
Если идеал женщины сегодня — это мазохистка, как это может влиять на женщин в более крупном масштабе? Приучение женщин и девочек к принятию роли покорных мазохисток можно считать примером психологического притеснения, отражающего структурное угнетение женского пола в обществе в целом.
В своей книге 1900 года «Женственность и господство» Сандра Ли Бартки описывает психологическое притеснение как «агрессивное доминирование, осуществляемое над чьей-либо самооценкой» — оно действует, сокрушая дух тех, кто находится под давлением, лишая их сил и делая их более податливыми по отношению к доминирующему классу. Этот вид угнетения — то, с чем женщины систематически боролись при власти патриархата; женщинам на протяжении стольких лет напоминали об их очевидной неполноценности, потому что пока женщины верят в свою неполноценность — бунт маловероятен. Если те, у кого в руках сосредоточена власть, могут убедить угнетаемое население в естественном происхождении их подчиненного положения, то население становится уязвимым к неуверенности в себе и в результате получает предрасположенность к большей пассивности. Если мы понимаем физическое и эмоциональное насилие, наблюдаемое в садомазохизме, как угнетение, становится ясно, что женщины склонны не только принимать собственное угнетение, но и одобрять его.
Когда дух женщин сломлен до такой степени, что они просят, чтобы им причинил вред любящий мужчина, женщины становятся настолько уязвимы для принуждения, насколько при иных обстоятельствах, возможно, не были бы.
Психологическое притеснение женщин в нашем пропитанном порнографией обществе тесно связано с распределением половых ролей, приносящим пользу только тем, в чьих руках сосредоточена власть. С одной стороны, оно порождает покорных, склонных к мазохизму представительниц женского пола, склонных к участию в потенциально вредоносных практиках, включая контакт с порнографией и потакание садистским требованиям партнёров-мужчин, т. к. они, мужчины, в первую очередь являются потребителями порно, фантазирующими о сексуальном доминировании. С другой стороны, психологическое притеснение также призвано лишить гражданских прав — а значит, заставить замолчать — женщин, сводя к минимуму возможность того, что они воспротивятся и дадут отпор: подчинённое положение женщин менее рискованно для их статуса-кво.
Женщины вынуждены рассматривать мазохизм в качестве репрезентации женского сексуального раскрепощения и женской привлекательности. Рассматривая идею того, что мы живём в патриархальной культуре изнасилования — в той, которая систематически лишает женщин голоса и изолирует их, в той, которая скрывает неудобную правду, высказываемую женщинами, в той, где женщин по всему миру избивают и насилуют каждый час каждого дня, мы должны спросить себя: кому выгодно согласие женщин на применение к ним насилия?
В одной только Великобритании в проекте «На такое невозможно дать согласие» задокументировано 58 случаев гибели женщин, в которых причиной смерти указана «сексуальная игра, которая пошла не так, как задумывалось». Одержимость в нашей культуре образом женщин, которым причиняется боль, — которые улыбаются сквозь стиснутые зубы, когда руки, сжимающие горло, мешают им дышать, — убивает женщин.
Убеждённость женщин в том, что сексуальное освобождение может заключаться в необычных способах применения физического насилия, вполне может оказаться одной из самых разрушительных уловок патриархата.
Авторка статьи Джессика Мастерсон — писательница, мать-одиночка и аспирантка Бирмингемского Университета. Её исследовательская деятельность посвящена сексуальной этике и садомазохизму.
Перевод: Геля Бессмертная
За проверку спасибо Валерии З.