«Набирают людей с производства, чтобы закрыть нехватку кадров». Как в университетах увольняют «нелояльных» преподавателей

​Увольнения «по спискам» коснулось и преподавателей вузов — причем чаще всего это люди, которые проработали в университете больше десяти лет, и которым после увольнения не могут найти замену. Поговорили с такими преподавателями — про их увольнение и то, как это отражается на качестве образования.

Доцент БГАИ: «Я очень люблю студентов, и поэтому даже за небольшие деньги была готова работать»

Ольга (имя изменено по просьбе собеседницы) работала в Белорусской государственной академии искусств (БГАИ) с 1992 года с небольшим перерывом из-за отпуска по уходу за ребенком. В последний год работала на должности доцента. На момент увольнения ей оставалось меньше года до пенсии и несколько месяцев до окончания контракта.

— Я просила [не увольнять] хотя бы до окончания контракта, потому что за этот год меня могут привлечь [к финансированию госрасходов] как «тунеядца». Но мне сказали «нет», потому что я — «в списках». И 20 декабря уволили, — рассказывает женщина.

Еще год назад Ольгу предупреждали: стоит перестать «активничать», прямым текстом говорили ничего не комментировать в соцсетях. А вот когда дело дошло до увольнения, риторика ужесточилась.

— Меня вызвали, сказали: «Ну вы же понимаете, у нас есть список». Я знала, что меня уволят: участвовала во всех акциях солидарности студентов и преподавателей, которые у нас проходили, писала письма в поддержку студентов и преподавателей, подписывала открытое письмо против насилия и фальсификаций как деятель искусства. Я еще спросила: «Я не буду подписывать [заявление на увольнение], и что?» Мне говорят: «Я не знаю, я — не следователь». То есть это была угроза. Я вышла, пообщалась с коллегами, поняла, что мне не нужен этот отложенный стресс, — вернулась и написала заявление.

— Про то, что существуют списки, которые спускаются сверху, вам говорили прямым текстом?

— Да.

К увольнению Ольга отнеслась спокойно: рассказывает, что в последнее время на факультете наборы стали меньше, присутствовать на работе из-за пандемии было не обязательно, занятия проходили онлайн. Поэтому уходить было не очень больно.

— Я художник, а работа в Академии за идею. А раз идея никому не нужна, то я легко к этому отнеслась. Потому что я действительно очень хороший преподаватель и меня очень ценили. Но оказалось, что важнее политика, чем мой опыт и мой багаж.

К тому же, атмосфера в БГАИ, по словам собеседницы, после лета 2020-го изменилась: мнения разделились, и начались волнения среди преподавателей. Возникали вопросы: как можно поддерживать насилие? После отчислений студентов некоторые преподаватели увольнялись, другие писали письма в поддержку исключенных, но эти письма игнорировались. 

— То есть наше мнение было неважно, — комментирует Ольга. — По итогу делаешь вывод, что борешься с мельницами. Студентов прессовали, и все это очень давило на мозг. Человек может оставаться свободным внутри, но когда он не может об этом заявить публично, это депрессивное состояние.

— Свобода творчества стала исчезать?

— Однозначно. Как можно в концлагере творчеством заниматься? Можно «выехать» на опыте и ремесле, потому что эмоций нет — только выгорание.

Уже после увольнения преподавательницу звали обратно — работать по договору подряда. Таких людей не проверяют на «правильность», а читать дисциплины, которые вела Ольга, некому. Но «после таких угроз», заявляет собеседница, назад она не вернется — и будь что будет.

Теперь Ольга не планирует искать работу. С одной стороны, ее могут зачислить в «тунеядцы», да и трудовой стаж сокращается на целый год, что повлияет на размер пенсии. А с другой, признается собеседница, хочется погрузиться в творчество.

— Я этим и занималась. Но очень люблю студентов, и это взаимно, мы до сих пор поддерживаем связь. И поэтому даже за небольшие деньги я была готова работать. Я не хотела увольняться, — заключает она.

Преподаватель БрГУ имени А. Пушкина: «Я видела, что руководству неприятно меня увольнять. Но пришло время делать выбор»

Ставка Александры (имя изменено по просьбе собеседницы) в Брестском государственном университете теперь разделена на нескольких преподавателей: замену собеседнице так и не нашли.

— В один день мне позвонили в конце рабочего дня и попросили зайти. Причем звонило не мое непосредственное руководство, а звонил ректорат. Я сразу поняла, по какому поводу будет разговор. И в 8.30 утра 26 ноября просто сказали писать заявление по собственному желанию. Спорить я не пыталась, потому что знала: если они поставили цель уволить, то уволят, еще и вытреплют нервы. Один из коллег, который отказался писать заявление, сейчас попал под аккредитацию — я так понимаю, его хотят выставить недостаточно квалифицированным, — делится женщина.

Увольнение произошло очень быстро: утром женщина написала заявление, и ей сразу же отдали все документы. «Боялись, что коллеги будут вступаться», — уверена Александра. Уже в 12 часов дня бывшую преподавательницу полностью рассчитали, и все деньги были на карточке.

— Мне было очень обидно и до сих пор больно — я скучаю без своих коллег, без своих студентов. Эту работу очень любила и ценила, но по-другому тогда нельзя было поступить. Пришло время делать выбор, и я свой сделала. Не жалею, что подписала это письмо. Я была готова нести ответственность, если вдруг эта система устоит. Но мне жаль, что пришлось расстаться с людьми, которых я очень любила, — говорит собеседница. 

В университете она проработала почти 11 лет: за это время были почетные грамоты и никаких нареканий, отношения с начальством всегда были хорошие. Но после выборов и протестов 2020-го все изменилось.

— К слову, платили там немного, и я никогда не работала сугубо за зарплату. Но работу я очень любила, с радостью утром шла — это была для меня большая честь. Но как со мной поступили… Думаю, и на руководство было давление сверху, потому что моей работой всегда были довольны. И когда я забирала документы, то по выражениям лиц видела, что им неприятно все это делать. Но пришло время делать выбор, — говорит женщина.

После увольнения Александра столкнулась с огромным количеством поддержки:

— Я была в шоке от того, сколько мне звонило и писало людей, — делится Александра. — Кто-то даже предлагал работу, а некоторые приезжали лично. Причем писали люди, от которых я этого не ждала — родители и родственники студентов. Коллеги поддерживали, но вступаться никто не стал. Сейчас у меня все хорошо, но я все равно скучаю. Мне до сих пор пишут студенты и коллеги — их у меня никто не отберет.

Сейчас бывшая преподавательница работает удаленно на одну из российских онлайн-школ — и зарабатывает не меньше, чем в вузе.

— Понятно, всем было жалко, что приходится людей увольнять, но… Вместе со мной уволено больше десяти человек. В один день со мной уволили преподавателя, доцента и кандидата наук, и в конце ноября еще одну женщину — причем тоже доцента, очень сильного и крутого специалиста. Не смотрят ни на квалификацию, ни на что, — рассказывает она.

Преподаватель одного из вузов Бреста: «Пришлось набирать людей с производства, чтобы закрыть нехватку кадров»

Игорь (имя изменено по просьбе собеседника) — кандидат технических наук, доцент. Мужчину уволили из университета, в котором он проработал почти 20 лет и где «вроде как был не последним человеком». Индекс цитирования научных статей преподавателя был одним из самых высоких среди кандидатов наук и доцентов этого учреждения.

— О том, что собираются увольнять часть преподавателей, стало известно еще в октябре-ноябре 2020 года, — вспоминает собеседник. — Ходили разговоры, что есть «черные списки» сотрудников, которые где-то засветились или были с активной гражданской позицией. Затем начали активно увольнять. В принципе, я знал, что нахожусь вверху списка: был одним из тех, кто ходил к проректору вуза в конце августа с письмом о прекращении насилия и так далее… И был готов к тому, что со мной такое произойдет.

К тому же, тогда у Игоря был «тыл»: мужчина работал еще и в небольшой компании, поэтому и сам думал уменьшить свою нагрузку со ставки до половины. Поэтому не сильно держался за должность и продолжал стоять на своем — одним из первых в вузе написал заявление о выходе из профсоюза, поскольку тот, по его мнению, никак не защищал интересы преподавателей.

— Потом меня исключили из ученого совета университета, а следом — и из Совета факультета, причем не поставив в известность, — говорит мужчина. — В апреле 2021 года позвонили и сказали зайти в отдел кадров, где сообщили, что со мной не будут продлевать контракт. В принципе — ничего неожиданного. Немножко по-другому себе просто это представлял. Не расстроился, но как-то все было неестественно…

А в июле 2021 года к мужчине пришли с обыском. Рано утром в субботу позвонили в дверь домофона, представились милицией. Открыли дверь: «У нас ордер на обыск по уголовному делу». Какое дело, Игорю не сказали. Потом приходили с обыском и к родителям собеседника. А после все затихло.

— Самое здесь печальное не то, что увольняют преподавателей — многих забирают в [частные] компании, и они там себя хорошо чувствуют. А то, что после всего этого некому вести занятия. У нас на кафедре пришлось набирать людей даже с производства, чтобы хоть как-то закрыть нехватку кадров. И качество обучения, соответственно, очень сильно упало… И да, некоторые были бы рады и сами уйти, но их не отпускают из-за контракта, — делится Игорь.

Преподаватель Белорусско-российского университета: «Я ощущала, что нахожусь в болоте, в котором задыхаюсь»

В Белорусско-российском университете Анна Гришаева работала с 1997 года. А 22 декабря прошлого года с ней не продлили контракт из-за действующей административной ответственности по статье 23.34 «старого» КоАП.

— Все началось с марта 2020 года. Тогда я написала заявление, что выхожу из профсоюза, потому что вообще не вижу целесообразности в его существовании — у нас уменьшают зарплату, увеличивают нагрузку и так далее, — вспоминает свою историю собеседница.

Женщину вызвали в ректорат, сказали, что своим поведением она провоцирует других на выход из профсоюза, и посоветовали хорошенько подумать.

— 25 мая 2020 года меня наградили почетной грамотой университета. А потом начался сбор подписей за альтернативных кандидатов — и я студентам говорила: чтобы изменить право, надо изменить власть. Тогда у нас была возможность полностью обновить структуры, которые принимают законодательство, — рассказывает Анна.

В конце августа собеседница выходила на митинги. Она попала на видео — и ее узнал замначальника РУВД, бывший студент Анны, который учился у нее в 2002 году. Он сказал, что помнит преподавателя, потому что она ему поставила самую низкую отметку в итоговой аттестации. На женщину завели дело — и в итоге дали штраф в 10 базовых величин (на тот момент 270 рублей).

В начале марта 2021 года Анну вызывали в Следственный комитет: во время обыска в правозащитном центре «Весна» нашли пакет документов, который она готовила для подачи в Комитет по правам человека ООН. Пока женщина была на допросе, вместо нее назначили вести лекции другого человека — а саму ее отстранили.

— Мне сказали, что я очень ненадежна: в любой момент могут не только задержать, но и посадить, и поэтому будут думать, продлевать ли со мной контракт. Потом мой сын попал на 15 суток по все той же статье 23.34 — и [у руководства] встал вопрос, как я могу преподавать и воспитывать молодое поколение, «если не в состоянии воспитать своего собственного сына», — делится она.

В конце марта у собеседницы была аттестация, и она морально готовилась ее не пройти, даже откладывала деньги на возможную безработицу. А когда контракт все же продлили, восприняла это как передышку и возможность накопить еще какую-то сумму.

С сентября 2021 года женщина дочитывала лекции. Новые группы ей уже не давали. В ноябре Анна заболела коронавирусом, а когда кончился больничный, узнала, что ее вновь полностью отстранили от всех занятий. Все дело было в шутке: на одной из лекций преподаватель пошутила про новую должность — проректора по безопасности и кадрам, и «кто-то донес». 

— Были вызовы к проректору практически каждые две недели, отстранение, беседы, запись лекций в Zoom. Мне стало трудно в плане отсутствия свободы. Я ощущала, что нахожусь в болоте, в котором задыхаюсь, и надо уходить. Хотя уговаривали — предложили вступить обратно в профсоюз, в «Белую Русь», участвовать в мероприятиях университета. Но все это никак не совмещалось с теми принципами, которых я старалась придерживаться. Поэтому с облегчением и улыбкой восприняла увольнение. Коллеги даже удивлялись, что у меня расправились плечи и засияли глаза, когда мне отдали трудовую книжку, — смеется бывшая преподаватель.

22 декабря Анну уволили. Месяц она размышляла, что делать, а потом решила снова учиться — и теперь проходит курс по бизнес-планированию. Правда, уверенности в будущем нет, признается собеседница. Она хочет оказывать правовые услуги в качестве ИП, а это требует лицензии. И есть вопрос, выдадут ли ей документ.

Дисциплины собеседницы теперь «бесхозные» — их читают три разных преподавателя из разных вузов. И если они будут готовы так подрабатывать, то специальность не закроют, считает Анна. Но бывшую преподавательницу не забывают ученики.

— Студенты, которые видели меня на митингах, потом писали и благодарили, что есть люди, которые не только учат праву, но и готовы действовать ради этого права, отстаивать свои убеждения. А когда меня уволили, многие спрашивали, чем мне помочь, писали слова поддержки. Я всегда благодарила за помощь, за участие, за то, что поддерживают. Говорила, что достаточно просто не участвовать во лжи. И это те студенты, которыми я могу гордиться, — заключает она.

Преподаватель БГУ: «Сообщили, что „сверху“ пришел приказ о моем увольнении»

Увольняют не только преподавателей, проработавших в вузе десяток лет, — «предлагают уйти» и молодым кадрам. Среди них и Антон (имя изменено по просьбе собеседника). Он проработал год в БГУ по совместительству — кроме университета собеседник трудился в ІТ-компании.

— Пришел на работу осенью 2020 года. А в 2021 году документы начали отправлять на проверку «проректору по безопасности», которого только в этом году и назначили. У меня к тому моменту уже была судимость по 23.34 КоАП. Так что в итоге сказали, что мое заявление на продление контракта отклонили. Причина не называлась, но все вокруг все понимали, — говорит он.

После этого заведующий кафедрой и декан факультета встали на сторону молодого человека и смогли договориться, что его все же возьмут работать. Правда, с условием — сразу подписать заявление на увольнение без даты.

— В итоге все было нормально: проработал почти весь семестр, а к зиме начались слухи, что университеты чистят от «неугодных». В декабре мне сообщили, что «сверху» пришел приказ о моем увольнении. И в этот раз факультет уже был бессилен, — делится собеседник.

Говоря о ситуации в БГУ, Антон отмечает, что в этом семестре было заметно напряжение. «Все тряслись за себя, старались все делать по бумажкам» и не отходить от регламента.

— Казалось, что за лето руководству успели «настучать» за что-то — обстановка очень изменилась. Нас декан старался прикрывать, поэтому преподаватели, наверное, видели только верхушку айсберга, — считает молодой человек.

Преподавательница БГУИР: «По слухам мое заявление отклонил проректор по безопасности»

Как и Антон, Светлана (имя изменено по просьбе собеседницы) работала в Белорусском государственном университете информатики и радиоэлектроники (БГУИР) недолго: с осени 2019 года. В 2021 году написала заявление, чтобы продолжить работу, но не вышло — заявление отклонили. Поводом, считает девушка, могла стать забастовка.

— После событий в августе 2020-го я и несколько моих коллег сошлись во мнении, что все происходящее — ненормально. Мы начали забастовку, подписали обращение преподавателей, участвовали в некоторых акциях нашего вуза. Тогда давление со стороны руководства было больше моральным. Хотя с нас сняли кураторство, большинство надбавок, передали наши подработки другим людям — такое финансовое давление. Но официально это звучало так: «Вы не справляетесь. Мы передаем работу другим, чтобы она выполнялась».

Летом 2021-го Светлана уже сомневалась, что хочет оставаться. Уговаривал продолжить работу только руководитель: после ухода собеседницы оставалась бы нагрузка, которую некому было отдавать. Просили остаться хотя бы на полставки — и девушка согласилась.

— Летом я подала документы на работу. В августе начался процесс оформления. Но где-то в середине месяца мне позвонили из отдела кадров, невнятно сказали про какие-то проблемы с документами и отправили к руководителю. Но от него тоже ответов не добилась. Только позже по слухам дошла информация, что мое заявление и еще несколько подобных были отклонены проректором по безопасности. То есть документы прошли всю цепочку оформления, но в последний момент нам отказали, — делится собеседница.

Девушка тогда очень расстроилась — она любила преподавать. Но сейчас понимает, что работа превращалась в агонию, и в каком-то смысле даже рада, что не пришлось уходить самостоятельно. Сейчас Светлана устроилась разработчицей в частную компанию и говорит, что все в жизни наладилось. А вот практические и лабораторные работы, которые вела девушка, пришлось распределять между оставшимися сотрудниками — и нагрузка на этих людей «теперь зашкаливает».