На что нужно обращать внимание и сиделкам, и родственникам:

Обустройте комнату.

Представьте: тяжелобольной человек лежит в палате, в которой ноль каких-то звуковых или цветовых раздражителей. В этом вакууме деменция прогрессирует достаточно быстро. Нет ничего, за что можно зацепиться взглядом, ухом и так далее. Когда мы говорим о достойных учреждениях для престарелых, то они должны быть минимально медикализированы и максимально приближены по обстановке к домашней. То есть интерьер и те «раздражители», с которыми человек взаимодействует в обычной жизни, должны там присутствовать. Запах кофе с утра, звуки привычной радиопередачи. Ближайшая стена должна быть максимально обеспечена предметами, которые пациенту близки и понятны. Можно, например, повесить крупно, хорошо напечатанные фотографии юности, фото со свадьбы, фотки детей и внуков и так далее. В общем, вещи, которые человек узнает… Обязательно крупно, чтобы их можно разглядеть с кровати.

Телевизор должен быть включен тогда, когда идут любимые передачи, нужно, чтобы звучала любимая музыка, любимые песни. Я не знаю, что. Каждому свое – Анна Герман, Шульженко или Алла Борисовна Пугачева. Но это должно происходить. Как было в обычной жизни. До того, как…

Должно быть любимое постельное белье пациента. Пусть оно будет больничное, пусть вы его стираете в больничной прачечной, но это должно быть не белое медицинское белье, а как дома – цветное.

Всегда общайтесь с пациентом, даже с глухим, или тем, кто в коме

Люди, не заинтересованные, для которых это не родной человек, будут говорить: «Она не узнает, она не слышит, ей это не важно». Это все бред. Это признаки расчеловечивания. Нельзя вообще допускать, чтобы кто-то говорил о человеке в третьем лице в его присутствии. Это не их собачье дело. Когда пациент находится в больнице, есть правила этики и деонтологии. Даже когда человек под наркозом, даже когда он в коме, мы говорим в присутствии человека, называя его по имени. Мы приходим и говорим: «Здравствуйте! До свидания!». Никто не знает, что он слышит, что не слышит. Он может не слышать слов, но слышит воздух, он ощущает присутствие родного человека. Слышит то, что сейчас называют словом «вайб».

Это очень важный показатель качества взаимодействия с человеком. «Здравствуйте, Нина Ивановна» – говорит врач. Тогда и вы будете говорить: «Мамочка, привет». А не смотреть на нее молча. Она ж глухая…

Даже если вы интересуетесь здоровьем мамы через сиделку, то есть вам отвечает сиделка:

– Мам, ты как?

– Нина Ивановна сегодня получше.

Вы все равно продолжайте обращаться не к сиделке, а к маме: «Мам, ты видела, что на улице солнце, весна?». Пусть отвечает сиделка, но вы говорите маме. А сиделка говорит: «Да, мы сегодня выезжали на улицу».

Гуляйте с пациентами.

Пациенты должны бывать на улице. На кресле, на кровати, в хорошую теплую погоду, когда светит солнышко, когда дует ветер, когда идет дождь, чтобы дождь попал на лицо, всегда. Дайте человеку почувствовать эту погоду. Конечно, прогулки должны быть каждодневными.

Учитывайте встречи с близкими.

Когда вы заранее знаете, что, например, к пациентке придет муж, она должна быть более ухожена. Она должна быть причесана, одета, встречать его сидя в инвалидном кресле, желательно не в палате, а в холле. Для кресла инвалидного есть специальные ремни, которые безопасно зафиксируют спину человека, притянув ее к спинке кресла, чтобы он не мог упасть.

Следите за гигиеной и не облегчайте себе жизнь.

Катетер стоит у пациентов, которые вполне в состоянии самостоятельно мочиться, потому что памперс менять труднее, чем выливать мочу из мочеприемника. Это категорически недопустимо. Если у человека нет проблем с мочеиспусканием, то он должен писать сам. Пусть в памперс. Но если сиделка хорошо смотрит за человеком с деменцией, то она видит признаки беспокойства перед тем, как пописать или покакать, и ставит судно. То есть это даже без памперса. Ставить катетер просто для того, чтобы облегчить сиделке жизнь – нельзя. Чем это плохо для человека? Тем, что постоянно стоящий катетер – это боль, дискомфорт и источник инфекций. Это, в моем представлении, просто профнепригодность для сиделки, для врача, который это позволяет.

Следите за внешним видом, все должно быть красиво, приятно для взгляда.

Как человек выглядел до болезни? Он ходил седым? Или бабушка красила волосы? Вот если она красила волосы – их нужно красить и сейчас. И, конечно, у пациента должна быть домашняя одежда. И одежда, в которой он спит, должна отличаться от одежды, в которой он находится в течение дня. Это и есть уважение. Сохранение автономности. Надо видеть не диагноз, а человека. А еще же есть колечки, сережки всякие… «Да вы что, она дементная, она себе навредит» – это, поверьте мне, лень и равнодушие. Это непрофессионализм.

Неуважительное отношение к человеку в деменции, к лежачему пациенту, расчеловечивает не только самого пациента, но и всех людей вокруг. Потому что они считают позволительным отношение к пациенту как к биологическому объекту. Даже цветок, знаете, надо поливать, удобрять, иногда менять почву, поворачивать к свету, или прятать в тень тех, кто не любит солнца. Про цветы мы то понимаем. А людей к свету не поворачиваем.

Кормите правильно.

Часто бывает, что для своего удобства сиделка сильно заранее расстилает пеленку под головой пациента. На пелёнке всегда человек потеет. Сиделка говорит: «Это перед обедом». Но никто из нас с вами не надевает себе салфетку и не кладёт её на колени за 10 минут до начала трапезы. И ребёнку мы тоже слюнявчик надеваем, когда у нас уже в руке ложка. Ключ к верному отношению к пациенту лежачему и с деменцией очень простой, такой же, как к ребёнку. Вот как вы с ребёнком поступаете? Ребенка утром после пробуждения переодевают из пижамки в какой-то более симпатичный комбезик, даже если он ходить еще не умеет. Так же должно быть с пожилым человеком в деменции. И умыть с утра, и зубы почистить, и переодеть, а потом – завтрак.

Когда у вас пациент находится длительно, не пришёл-ушёл, а месяцами, то у него должна быть своя чашка, своя тарелка. Всё должно быть своё. Хотя бы в палате.

Никогда не облегчайте жизнь сиделке катетером, вязками, зондовым кормлением, памперсом или ещё чем-то. Потому что, облегчая её жизнь, вы как бы ухудшаете качество жизни пациента. Не отнимайте у человека то, что болезнь у него ещё не отняла.

Проговаривайте все свои действия.

Ребенку мы обычно комментируем всё, что мы с ним делаем. Сейчас будем есть. Вот давай смотри, у нас вот тут борщ, а вот тут сосиска, а вот тут вот это. Возьми сосиску в руку. И вы радуетесь, что он вилкой и ножом есть еще не умеет, а сосиску рукой может взять же. С пожилым обратная траектория. Вы радуетесь, что он, может быть, уже не сумеет есть ножом и вилкой, но сосиску держит рукой или яйцо откусывать может. Главное – сам! И вот это очень важно. Если нет этого желания сохранять автономность пациента, то вы сами провоцируете ситуацию, при которой сиделка, кормя маму, может взять да и позвонить своей подруге по телефону поболтать или даже поставить на громкую связь, чтобы удобнее говорить с кем-то из своих родных в это время. Это недопустимо.