НАСТОЯЩИЙ ЦАРЬ РОССИИ

НИКОЛАЙ II, Царь всея Руси, как и весь человеческий род, человек противоречивый. В знаменитом судебном процессе о Свободной церкви Шотландии мистер Холдейн немало обеспокоил судей благословенным словом «антиномия», когда говорил о тайне, благодаря которой примиряются доктрины Предопределения и Свободной воли. В конце концов один из судей попросил ученого адвоката объяснить на простом английском языке, что он имеет в виду под антиномией. На что мистер Холдейн ответил, что это слово означает простое противоречие. 

Царь коронован и помазан антиномией. Он убежденный поборник всеобщего мира и все же ведёт кровавую войну. Он один из самых гуманных людей, но он унижает Финляндию, а его министры с его одобрения или, по крайней мере, без сопротивления с его стороны, угнетают армян, евреев и почти все другие расы в его владениях. Что мы должны думать о нём? Он человек или монстр? Является ли он лидером, находящимся в авангарде прогресса или тираном, представляющим силы реакции? Люди принимают решения в соответствии со своими взглядами, думая о нем как о чудовище, так и как об ангеле, исходя из своих собственных предубеждений и темперамента. Но Николая невозможно описать какой-либо одной формулой, кроме как назвать его коронованной и освященной антиномией.

Автора, который недавно изобразил его самыми черными красками в «Ежеквартальном обозрении», можно считать выразителем тех, кто думает о нем как о худшем из людей. Таким образом мне было суждено написать о нём как о лучшем из людей. Правда же, как и всегда, лежит между двумя крайностями.

* * *

Ничто не может заставить меня поверить, что добродушный, доброжелательный и отзывчивый человек, принимавший меня в Ливадии и Царском Селе, обладает инстинктами деспота. В том, что он добросердечный человек, искренне желающий поступать правильно, я сомневаюсь не больше, чем в собственном существовании. Что он умный и хорошо информированный человек, я знаю из личного общения с ним. Я брал интервью у его отца. Я встречался с большинством мировых лидеров - и немногие из них были более живыми и увлеченными людьми, чем Николай II, в особенности в отношении событий своей эпохе. Мало было и тех, кто был бы лучше осведомлен о людях и и текущих событиях. Его не обвинишь в нехватке знаний и информации, отсутствии доброй воли или сочувствия к человеческим страданиям. Он очаровательный и отзывчивый человек, человек, собравший в себе все добродетели, преданный своей жене и нигде не бывающий таким же счастливым, как вместе со своими детьми. Об этом знают все, кто имел привилегию встретиться с ним в его собственном доме.

И все же невозможно отрицать тот факт, что его правление характеризуется актами жестокости и репрессий, которые для постороннего кажутся столь же безумными для государственного деятеля, сколь и неоправданными с точки зрения моралиста. Как объяснить этот парадокс?

Объяснение, вероятно, следует искать в безнадежном несоответствии, существующем между человеком и конкретной ситуацией. Человек стремится делать добро, но зло преследует его. Явление не настолько незнакомое, чтобы быть непонятным. Царь находится в том положении, в котором оказывается каждый британский либеральный министр, вынужденный управлять населением Ирландии и принуждать его к покорности. Когда я думаю о нем, я не могу удержаться от воспоминаний о мистере Форстере. Когда последний столкнулся с агитацией Земельной Лиги, он превратился в «Бешеного Форстера», и заполнил английские тюрьмы невиновными людьми, поставив Ирландию на грань революции.

Так вот царь в нынешней политической системе в России вынужден поступать так же, как и английские либералы во главе Ирландии. Он лишён спасительной благодати свободы, которая могла бы спасти его от погибели. Ему приходится делать то, что он ненавидит, и проводить политику, наиболее противную его темпераменту, поэтому он постоянно балансирует между плохим и худшим. Он гуманный человек, стоящий во главе бесчеловечной системы. Он честный человек во главе огромной бюрократии, пронизанной коррупцией. Он умный человек, суверен империи, погрязшей в невежестве. В довершение ко всему прочему, он религиозный человек, глубоко убежденный в том, что господство европейца над азиатом вредно для обоих, и все же он ведет войну, которая может быть оправдана только теорией о справедливости такого господства. Никогда еще не было человека находящегося в столь неудачном положении. Никто не удивился бы если он воскликнул: «О, несчастный я человек, кто избавит меня от моего бренного тела?» Он коронованный Гамлет:

Последствия этого противоречия очевидны. Ему не удалось их преодолеть. Он предпринял героические усилия, чтобы остановить рост милитаризма, и результаты Гаагской конференции могут послужить оправданием всех ошибок и преступлений его администрации. Но во внутренних делах ему не удалось произвести впечатление на кого-либо или убедить в своей правоте.

Его прискорбное согласие с политикой репрессий в Финляндии делает его положение более худшим. Никто не мог видеть безрассудство отхода от давно установленной политики его династии более ясно, чем царь. Ему это не нравилось. Он не принял этого. Он слишком ясно понимал, насколько действия Бобрикова в Финляндии компрометируют его собственную политику в Гааге. Тем не менее, он не решился изменить политику Бобрикова.

То, что происходило в Финляндии, повторялось и в других местах. 

* * *

Этот современный человек, полный доброго сострадания, позволил волочить себя по унылой дороге репрессий и регресса. Если бы в нем была демоническая энергия Петра Великого или даже непоколебимая храбрость Микадо, он, возможно, предотвратил бы самую страшную беду, которая может его настигнуть. Но он не таков. Его врожденная скромность и болезненное чувство того, что он совершенно не в своей тарелк, что он не находится в гармонии с той системой, которой управляют, удерживали его от шагов, которые подсказывала его собственная натура. Это прискорбно. Но не позволяйте никому недооценивать жестокие трудности ситуации.

Кто-нибудь может спросить: если царь так остро чувствует это, почему он не отречётся от престола? Однако русские, как и британцы, всегда боятся бегства. Царь может и чувствует, что находится в безвыходном положении, но мысль о том, чтобы покинуть свой пост, никогда не придёт ему в голову. Разве он не был освящен и помазан? Разве он не поклялся торжественно перед Богом царствовать над своим народом? Отречение было бы трусостью и изменой, о которых нельзя думать ни при каких обстоятельствах. Кроме того, есть ли среди его недоброжелателей те, кто будут утверждать, что его отречение от престола исправит положение? Царь, может быть, и плохо справляется, но кто из великих князей не сделал бы положение неизмеримо худшим?

Никто не сомневается, что царь был бы безмерно обрадован, если бы каким-то актом божественного провидения бремя империи могло быть снято с его плеч, и он мог бы вести простую жизнь деревенского джентльмена с женой и детьми до конца своих дней. Но ничто кроме божественного указания не сможет оправдать его отставку. Он должен оставаться там, где он есть. Для него не может быть отступления. Его отношение к войне с Японией должно быть с лёгкостью понято англичанами, которые в последние несколько лет видели, как президент нашего Общества мира высказывался в пользу продолжения войны с бурами. Царь был категорически против войны. Он считал, что мир почти обеспечен. Он представил достаточные доказательства искренности своей веры, выведя почти всю русскую армию из Маньчжурии. Люди, которые ничего не знали о фактах, обвиняли его в том, что он не эвакуировал Маньчжурию, но на самом деле эвакуация была намного более полной, чем кто-либо мог мечтать.

Русских не просили эвакуировать гарнизон Порт-Артура. По договору они имели право содержать гарнизон вдоль железной дороги для защиты от нападений. Но когда разразилась война, выяснилось, что царь сократил гарнизон ниже допустимого минимума. Верещагин, прибыв на фронт, с удивлением обнаружил, что у русских всего шесть тысяч человек в Порт-Артуре и не более двенадцати тысяч вместо шестидесяти тысяч, необходимых для строительства железной дороги во всей Маньчжурии. Царь был введен в заблуждение точно так же, как лорд Солсбери был введен в заблуждение людьми, служившими на месте.

Адмирал Алексеев был уверен, что японцы просто блефуют - как, в свое время был уверен в этом же мистер Родс в отношении буров. Царь позволил переговорам затянуться, как это сделал и лорд Солсбери. И в обоих случаях другая сторона потеряла терпение и спровоцировала войну. Когда началась война, ни от кого, кроме партии «Остановите войну» в Англии и толстовцев в России, нельзя было ожидать, что они будут защищать политику отступления перед захватчиком. Можно сожалеть о том, что царь пошел курсом, которым следовало руководство британской оппозиции в условиях войны в Южной Африке, но вряд ли это вызывает удивление. И как только начинается война, люди, естественно, желают своей стране победы, какими бы апостолами мира они ни были.

Что бы кто ни говорил, желая дискредитировать царя, по крайней мере у англичан есть веские основания быть ему благодарными за постоянное сопротивление всем усилиям, направленным на то, чтобы втянуть Россию в войну с нашей Империей; сопротивление, которое он оказывал с момента своего вступления на престол. Во время южноафриканской войны, царь, который лично относился к завоеванию республик так же, как и все остальные за пределами наших границ, был решительно настроен против того, чтобы извлечь какую-то выгоду из наших трудностей. Многие влиятельные русские гневались из-за отказа царя создавать проблемы для Англии в те дни, но он верно придерживался обещанного нейтралитета.

В начале этой войны с Японией ему пришлось поработать, чтобы удержать своих «ура-патриотов» от разжигания войны с Англией. Во время переговоров, вызванных захватом британских кораблей, он всегда был разумным, миролюбивым и умеренным. Он был предан королеве Виктории, он очень привязан к принцу Уэльскому и всегда использовал свое личное влияние для поддержания хороших отношений с Великобританией. Он считается кем-то вроде англофила. Со своей женой он всегда говорит по-английски. Своих детей они воспитывают так, чтобы те говорили на нашем языке как на родном. Царь прилежно читает английские газеты и журналы; можно сказать, это относится и к американским изданиям.

Во всем мире в настоящий момент нет более трагической и вызывающей сочувствие фигуры, чем русский царь, избранный Судьбой для того, чтобы разрешать политику, которую он ненавидит, и вести войны, которые, даже если они будут успешными, только увеличат и без того невыносимую тяжесть его императорского бремени.

Оригинал статьи