Мы не вернемся во времена до закона Роу. Нас ждет что-то хуже.
Перевод: https://t.me/damnambivalence
By Jia Tolentino June 24, 2022
Расширенный и дополненный перевод статьи We’re Not Going Back to the Time Before Roe. We’re Going Somewhere Worse
За несколько недель, прошедших с момента утечки проекта решения Верховного суда по делу Доббс против Организации женского здоровья Джексона (в котором рассматривался закон штата Миссисипи 2018 года, который запрещал аборты после 15 недель беременности, разрешая их только в случае некоторых проблем со здоровьем, но не при изнасиловании или инцесте) мы снова вернулись к лозунгу “We won’t go back” (Мы не повернем назад).
На маршах это звучало громко и ярко, но в то же время воспринималось несколько странно. Очевидно, что мы живем в эпоху репрессий и реакционных настроений и право не аборт – не единственное, что мы теряем. Этот лозунг выглядит оторванным от реальности – особенно сейчас, когда Верховный суд вынес окончательное решение, отменив конституционное право на аборт, в результате чего более чем в 20-ти штатах аборт станет практически нелегален.
Возможно, это признак того, как трудно найти смысл в решениях нынешнего Верховного суда, состоящего из правых экстремистов.
В стране наблюдается самый высокий уровень поддержки за свободный доступ к абортам. Больше чем две трети населения выступает за сохранение закона “Роу против Уэйда”, 57 процентов американцев согласны с тем, что женщина имеет сделать аборт по любой причине. Но республиканцы ясно дали понять, что они будут продолжать попытки провести федеральный запрет на аборты (прим.пер.: это будет означать, что аборт станет незаконен на всей территории страны), если под их контролем окажутся обе палаты Конгресса и президент.
Любая женщина, которая может забеременеть, оказывается в реальности, где половина страны находится под контролем законодателей, которые считают, что ваша личность и ваша независимость условны.
Они считают, что если вы забеременели, то, несмотря ни на какие обстоятельства, ваш юридический и моральный долг – пройти через беременность, роды и минимум две десятка лет ухаживать за ребенком, независимо от того, насколько это необратимо и разрушительно для вашего тела, сердца, разума, семьи.
We won’t go back – речевка, вызванная событиями, вступающими в противоречие с ее призывом. Но она является правдой как минимум в одном отношении. Будущее, в котором мы окажемся, не будет таким, как прошлое до закона Роу, когда женщины, искавшие возможность сделать аборт, нередко находили свою гибель. Сейчас основная опасность заключается в другом и ее последствия затрагивают более широкое поле.
Мы вступили не только в эру небезопасных абортов, но в эру повсеместного государственного надзора и криминализации не только беременных, но и врачей, фармацевтов, персонал клиник, волонтерок, друзей и членов семьи: всех, кто взаимодействовал с беременностью, не закончившейся рождением ребенка.
Штаты, в которых запрещают аборты, будут рассматривать любую преждевременную потерю беременности как возможное преступление. Если прокуроры посчитают, что потеря беременности была преднамеренной, то они будут изучать историю поиска и просмотров в интернете, текстовые сообщение, данные о местоположении, платежи, информацию из приложения для отслеживания месячных. Даже если доказать умысел не получится, все, кто находился под подозрением, будут наказаны в судебном порядке и понесут ответственность за все, что удастся обнаружить в ходе расследования.
Пять лет назад Латис Фишер, чернокожая мать троих детей из Миссисипи, которая зарабатывала одиннадцать долларов в час в качестве оператора полицейского радио и была на 36-й неделе беременности, родила дома мертвого ребенка. В ходе допроса она сказала, что не хочет больше детей, потому что у нее нет возможности заботиться о них. Ей пришлось отдать свой телефон следователям, которые обнаружили в нем поисковые запросы относительно мифепрестона и мизопрестола: препаратов для медицинского аборта.
Эти таблетки – одна из причин, по которым женщинам больше не нужно делать себе аборт с помощью металлических вешалок. Препараты можно заказать помощью телемедицины и получить по почте. С учетом назначения дополнительной дозы их эффективность составляет 95-98 % при беременности до одиннадцати недель – это 90 процентов всех абортов в США. Больше половины всех абортов в стране - медикаментозные.
В девятнадцати штатах врачам запрещено проводить аборты с помощью телемедицины, но женщины могут обращаться за помощью к врачам в других штатах и за рубеж. Ребекка Гомпертс возглавляет Aid Access, организацию в Австрии, которая открыто предоставляет таблетки для аборта женщинам в странах, где действует запрет и с 2005 года, вместе с ассоциацией Women on Web безопасно отправляет таблетки для аборта беременным женщинам по всему миру.
В преддверии запретов в США Гомпертс продвигала предварительное назначение: сочувствующие врачи могли прописывать таблетки для аборта любой женщине в период менструации. Это помогло бы защититься от слежки, связанной с попыткой получить таблетки после беременности.
Мизопростол можно назначать и при других проблемах, таких как язва желудка, и Гомпертс утверждает, что нет разумных медицинских аргументов против предварительного назначения. «Покупать отбеливатель в супермаркете гораздо более опасно», — говорит она.
Не было никаких доказательств того, что Лэтис Фишер принимала таблетки для аборта. Она утверждала, что у нее был мертворожденный ребенок - такое случается с каждой 160-й беременностью в США. Большое жюри отказалось предъявить обвинение Фишер; расследование длилось более трех лет.
Вскоре даже заказ препаратов для медицинского аборта станет наказуемым в некоторых штатах. Недавно Миссури предложил классифицировать доставку или пересылку этих таблеток как незаконный оборот наркотиков.
Луизиана только что приняла закон, согласно которому отправка таблеток для аборта жителю штата считается уголовным преступлением и наказывается лишением свободы на шесть месяцев.
Во многих местах для того, чтобы получить онлайн-консультацию и рецепт, женщине приходится выезжать в другой штат, где аборты разрешены.
Женщины в Техасе выбирают более рискованный, но более простой вариант: пересечь границу с Мексикой на машине и купить таблетки для аборта в нерегулируемых законом аптеках, где фармацевты могут давать неверные рекомендации по применению.
Многие женщины боятся пойти к врачу и получить подтверждение наличия и количества недель беременности – это может служить началом судебного преследования. Поэтому они, на свой страх и риск, заказывают и принимают таблетки, не зная даже на каком сроке находятся.
Таблетки для аборта безопасны и эффективны, но пациенткам необходим доступ к клиническому руководству и последующему наблюдению. Если женщина живет в штате, где запрещены аборты и ей нужна медицинская помощь после самостоятельного приема таблеток, то ей предстоит выбор между риском оказаться за решеткой и риском умереть.
В Америке случается около одного миллиона абортов и выкидышей в год – и эти два события часто клинически неразличимы. Штаты, которые уже запретили или планируют запретить аборты, проявляют очень назойливый интерес к тому, чтобы отделить одно от другого. Некоторые из них уже заложили основу для создания государственных баз данных о беременных женщинах, которые теоретически могут сделать аборт.
В прошлом году в Арканзасе был принят закон «Каждая Мать Важна» , который требует, чтобы женщины, рассматривающие возможность аборта, звонили на горячую линию штата, а клиники, в которых еще можно сделать аборт, должны присваивать каждой обратившейся уникальный идентификатор.
С тех пор шесть других штатов внедрили или предложили аналогичные законы.
Многие христианские организации маскируются под клиники для абортов, называя себя горячими линиями или кризисными центрами для беременных. Этих центров уже в три раза больше, чем клиник для абортов и, в отличие от клиник, они не обязаны защищать личные данные тех, кто к ним обращается. В течение многих лет консервативные штаты финансировали такие организации, часто часто из фондов, предназначенных для бедных женщин и детей.
Данные, которые способны собирать центры кризисной беременности — имена, местонахождение, сведения о семье, медицинские истории, недиагностические ультразвуковые изображения - теперь можно использовать против тех, кто обращается к ним за помощью.
Ваш телефон узнает о вашей беременности раньше, чем ваши друзья. Вся интернет-экономика построена на тщательном отслеживании покупок и поисковых запросов пользователей.
В Техасе уже принят и действует закон, который не просто запрещает аборты после шести недель беременности (срок, когда большинство женщин даже еще не знают, что они беременны) – он еще и поощряет любого гражданина подавать в суд на центры абортов, а также преследовать всех, кто “помогал, подстрекал и способствовал” проведению аборта или даже знал, о том, что женщина его планирует и не донес на него.
Истец имеет право потребовать от ответчиков 10 000 долларов на возмещение судебных издержек, но если вдруг клиника все же суд выиграет, то она возмещения издержек не получит. Закон сформулирован так, что в результате его невозможно опротестовать через суд – в нем нет никаких ответственных лиц и организаций. Такие законы будут постепенно распространяться по всей стране, предоставляя самозваным линчевателям инструменты для отслеживания и выявления подозреваемых.
Национальный комитет по праву на жизнь недавно опубликовал рекомендации для штатов, выступающих против абортов, которые предусматривают уголовное наказание для любого, кто предоставляет информацию о самостоятельном аборте «по телефону, через Интернет или через любое другое средство связи».
Репортер из Vice потратил всего 160 долларов на покупку набора данных о посещениях из шестисот отделений Planned Parenthood (центры, предоставляющие доступ к абортам). Брокеры продают данные, которые позволяют отслеживать поездки в любое место, например, в клинику для абортов в другом штате.
В этом году в штате Миссури законодатель предложил разрешить частным лицам подавать в суд на любого, кто помогает жителю штата сделать аборт в другом месте. Как и в случае с SB 8 в Техасе,закон позволяет успешному истцу получить 10 000 долларов в награду. Наиболее близким аналогом такого рода законодательства является Закон о беглых рабах 1793 года.
На данный момент целью законов, подобных акту SB 8 являются в основном клиники, предоставляющие аборты, а не женщины, которые в них нуждаются. Но, похоже, это изменится. Коннектикут, прогрессивный в отношении абортов штат, недавно принял закон, который запрещает местным агентствам сотрудничать с судебными преследованиями за аборты за пределами штата и защищает медицинские записи клиентов из других штатов. Другие прогрессивные штаты последуют этому примеру.
Если штаты, в которых действуют запреты, не могут подать в суд на врачей из других штатов, и если таблетки для аборта, отправленные по почте, остаются практически незамеченными, единственными, кого можно будет атаковать, будут сторонники абортов и те, кто пытается сделать аборт.
Консервативное христианское издание The Stream недавно выступило за обязательное заключение в психиатрическую больницу женщин, сделавших аборт. В мае Луизиана выдвинула законопроект, который позволит обвинять пациенток, делающих аборт, в убийстве. Предложение было отозвано, но угроза прозвучала.
Основой движения против абортов является доктрина, что эмбрион/плод с момента зачатия является полноценным человеком, заслуживающим равных (или, точнее, высших) прав.
Юридические последствия этой идеи - в том числе возможная классификация ЭКО, ВМС и посткоитальных таблеток как орудий убийства - являются гораздо более суровыми, чем то, что готов принять даже средний американец, выступающий против абортов. Тем не менее, движение против абортов теперь открыто настаивает на том, чтобы приравнять эмбриона к человеку и сделать эту доктрину основой закона об абортах в США.
Если плод это человек, то можно по закону требовать от любой, кто забеременела, делать абсолютно все, чтобы его сохранить. Так случилось с Савитой Халаппанавар в Ирландии и Изабелой Сайбор в Польше – и им обеим пришлось умереть.
При этом когда дети уже рождены, они не могут рассчитывать на такую же защиту – полицейские могут стоять за забором и слушать, как расстреливают школьников или не могут взломать дверь в квартиру без ордера, даже если знают, что там происходит убийство ребенка. В Польше беременным женщинам с онкологическими заболеваниями обычно отказывают в химиотерапии из-за опасений врачей нанести вред плоду.
В Джорджии и Алабаме были приняты законы о том, что эмбион равен человеку, и вряд ли они теперь будут считаться неконституционными. Такие законы оправдывают полномасштабную криминализацию беременности, в соответствии с которой женщины могут быть арестованы, задержаны или иным образом подвергнуты вмешательству государства за действия, которые считаются потенциально опасными для плода.
Этот подход тестировался на малообеспеченных меньшинствах в течение последних четырех десятилетий. Национальные адвокаты беременных женщин — организация, которая обеспечила юридическую защиту по большинству дел, упомянутых в этой статье — задокументировали почти 1800 случаев судебного преследования или принудительного вмешательства, связанных с беременностью, с 1973 по 2020 год. Это только часть дел, которые удалось зафиксировать, в реальности их намного больше. Даже в таких прогрессивных штатах, как Калифорния, существует подобная практика.
До сих пор большинство судебных преследований, связанных с беременностью, было связано с употреблением наркотиков. Женщинам, которые употребляли наркотики во время беременности или обращались за лечением наркозависимости во время беременности, были предъявлены обвинения в жестоком обращении с детьми, пренебрежительном отношении к детям, распространении наркотиков среди несовершеннолетних, нападении с применением смертоносного оружия, непредумышленном убийстве и убийстве.
В 2020 году правоохранительные органы Алабамы расследовали дело Ким Блэлок, предъявив ей обвинения в том, что она подвергла ребенка опасности химического отравления. Ее вина заключалась лишь в том, что она принимала прописанный ей врачом препарат для обезболивания и сказала об этом персоналу в родильном зале. Ким страдает от хронической боли из-за дегенеративно-дистрофического заболевания позвоночных дисков, когда боль становится непереносимой.
Окружной прокурор даже обвинил ее в мошенничестве с рецептом, что является уголовно наказуемым преступлением, но в конце концов полностью прекратил уголовное преследование, когда ребенку Ким было уже восемь месяцев.
В Оклахоме недавно произошла череда судебных процессов, в которых женщинам, употреблявшим наркотики, были предъявлены обвинения в непредумышленном убийстве – хотя их выкидыши состоялись задолго до точки жизнеспособности.
В Висконсине закон позволяет судам по делам несовершеннолетних брать плод (то есть беременную женщину) под стражу для его защиты. Это приводит к задержанию и принудительному лечению более четырехсот беременных женщин ежегодно – только за подозрение в том, что они могут потреблять контролируемые вещества.
В Вайоминге предлагают ввести закон , который создаст особую категорию уголовных преступлений. По нему будут преследовать женщин, употребляющих наркотики во время беременности за то, что они подвергают плод опасности и этот закон очень похож на тот, что был принят в Теннесси.
В Теннесси больше двух лет действовал закон “О насилии над плодом”. Его негативные последствия были так велики для жизней и здоровья детей, что в итоге его все же пришлось отменить. Закон Теннесси лишал беременных женщин доступа к дородовому уходу и медикаментозному лечению и приводил к увеличению внутриутробной и младенческой смертности. В 2015 году, через год после того, как закон вступил в силу, в результате его применения количество прерываний внутриутробного развития составило 20 случаев, а еще на 60 младенцев погибли после родов.
Женщины подвергались тюремному заключению, залогу, который они не могли собрать, штрафам, которые они не могли заплатить, условиям испытательного срока, которые они не могли выполнить, и постоянной угрозе большего наказания. Это лишало беременных пациенток конфиденциальности в вопросах медицинской помощи, приводило к разделению семьи и разводам.
Мейнстримные участники про-чойс движения практически проигнорировали нарастающую криминализацию беременности. Джо Байдену, чьи предвыборные лозунги включали в себя задачу присвоить закону Роу против Уэйда более значительный юридический статус, потребовалось больше года президентства, чтобы произнести слово “аборт” в официальной речи. Демократическая партия в мае 2022 года могла закрепить положения закона более надежно, но они предсказуемо не стали этого делать.
Многие из тех, кто поддерживает право на аборт, молчаливо согласились с тем, что бедные женщины и женщины из числа меньшинств в консервативных штатах лишились доступа к аборту задолго до свежего решения Верховного суда. Они считали, что тысячи женщины, которым грозит арест после беременности, выкидыша, мертворождения или даже здоровых родов были просто неудачными исключениями, что им просто не повезло.
Но эти женщины не были исключением и, как отметила в прошлом месяце обозреватель Ребекка Трейстер, пропасть между привилегированным классом и всеми остальными растет с каждым днем.
Беременность в тридцать раз опаснее аборта. По оценкам исследований, общенациональный запрет приведет к увеличению смертности, связанной с беременностью, на 21 процент. Некоторые из женщин, которые умрут от запрета абортов, беременны прямо сейчас.
Их смерть наступит не из-за закулисных процедур, а из-за молчаливого отказа в уходе: необходимое медицинское вмешательство откладывается, их желания игнорируются. Они умрут от инфекций, от преэклампсии, от кровотечения, поскольку вынуждены подвергать свое тело беременности, которую они никогда не хотели вынашивать. Движение против абортов будет рассматривать эти смерти как трагические, даже благородные, как воплощение самой сути женственности.
Запреты на аборты также нанесут ущерб, сделают нетрудоспособными и поставят под угрозу жизни женщин, которые хотят выносить беременность, но сталкиваются с проблемами со здоровьем.
Врачи в штатах, где аборты запрещены, уже начали отказывать в лечении женщинам, у которых случился выкидыш. Они боятся, что лечение может быть классифицировано как аборт. Одной женщине из Техаса сказали, что ей нужно 15 часов ехать в Нью-Мексико, чтобы удалить ее внематочную беременность, которая по определению нежизнеспособна и всегда опасна для матери.
Мизопростол, одна из таблеток для аборта, обычно назначается для лечения выкидыша – он позволяет матке избавиться от опасных для здоровья последствий. Фармацевты в Техасе, опасаясь юридической ответственности, уже отказались его выписывать.
Если выкидыш не будет доведен до безопасного завершения, женщины рискуют получить перфорацию матки, недостаточность органов, инфекцию, бесплодие и смерть – не говоря уже об эмоциональном ущербе, который они должны будут пережить.
Большинство выкидышей вызваны факторами, не зависящими от беременной: болезни, аномалии развития плаценты или матки, генетические аномалии. Но то, как обращаются с беременными женщинами в Америке, уже заставляет многих из них чувствовать прямую и единоличную ответственность за выживание своего плода.
Им советуют полностью избегать алкоголя, кофе, ретинола, деликатесов из индейки, непастеризованного сыра, горячих ванн, интенсивных физических упражнений, лекарств, которые им не прописывают, лекарств, которые им прописывали годами и все это зачастую без какого-либо аргументированного объяснения. часто необоснованных рассуждений. за этими запретами.
При этом очень редко люди упоминают о структурных факторах, на самом деле негативно влияющих на беременность: бедность, воздействие химических веществ в окружающей среде, работа в ночную смену.
По мере того, как все большее количество штатов принимает закон, охраняющий эмбрион с момента зачатия, растет и количество женщин, которые, как указывает Линн Пэлтроу, директор Национальной ассоциации за права беременных женщин, “могут быть лишены возможности или привлечены к ответственности за то, что они путешествовали, работали или занимались любой деятельностью, которая могла бы гипотетически создает риск для жизни нерожденного”.
Полвека назад в движении против абортов доминировали прогрессивные, антивоенные католики, выступающие за государство общего благосостояния. Сегодня пролайф-движение является консервативным, евангелическим и крайне ограниченным. Большинство в нем составляют люди, которые не проявляют интереса к общественной, структурной поддержке человеческой жизни, как только младенец покинет матку.
Ученая Мэри Зиглер недавно отметила, что сегодняшние защитники абортов считают «стратегии предыдущих десятилетий жалкими, трусливыми и контрпродуктивными». За последние четыре года одиннадцать штатов запретили аборты для всех, не едлая исключений для случаев изнасилования или инцеста – решение, которое раньше считалось немыслимо экстремальным.
В Техасе дети 9-ти, 10-и и 11-и лет, которые даже не понимают еще, что такое секс и жестокое обращение, уже сталкиваются с принудительной беременностью и родами после изнасилования.
Женщинам, пришедшим в отделение неотложной помощи в разгар выкидыша, отказывают в лечении сепсиса, потому что сердца их плодов еще не остановились.
Женщин, о которых вы никогда не услышите, проведут остаток своей жизни в мучительных безуспешных попытках обеспечить заботу и стабильность для их первого – или пятого ребенка, хотя они заранее знали, что не смогут предоставить ему все необходимое.
Даже защитники права на аборт говорят о нем с брезгливостью, представляя его как досадную необходимость. Этот тон подчеркивает, что репродуктивные права важнее, чем репродуктивная справедливость, он обесценивает саму идею качественного оказания аборта.
Именно этот подход привел к точке, в которой мы сейчас находимся. Мы не вернемся в эпоху до закона Роу и мы не должны хотеть вернуться к эпохе, пришедшей ей на смену. Она была не настолько горькой, как нынешняя – но она не была достаточно хорошей. Мы обязаны требовать большего и нам придется это сделать. Мы должны быть полностью уверены и безоговорочны в отношении требования абортов как необходимого условия справедливости и равных прав, если мы хотим получить хотя бы шанс когда-нибудь оказаться в лучшей ситуации.
Перевод выполнен авторкой канала Проклятая Амбивалентность