Музей палача

Продолжая цикл бесед на Бутовском полигоне, Иван Давыдов рассказывает о настоящем Русском Севере и об одном необычном музее в маленьком городке

Я много путешествую по России, бывает, мы с друзьями даже пешком ходим из города в город, и вот одно из самых запоминающихся путешествий – в крохотный город Сольвычегодск на краю Архангельской области.

Маленький – меньше двух тысяч жителей, – зато древний, вотчина Строгановых, здесь один из богатейших родов царской России ковал свое богатство, отсюда промышленники и воины шли на завоевание Сибири… Кстати, именно Строгановы спонсировали походы Ермака, и еще неизвестно, были бы эти походы, если бы хан Кучум не решил легкомысленно пограбить строгановские остроги.

На память о тех временах – два прекрасных собора, один XVI века, другой XVII, великолепный музей (как раз в старом соборе), особое ощущение древности. Но мы сегодня поговорим про другой музей. Город, вросший в историю, город далекий, северный, и, конечно, свое тюремное прошлое у него тоже есть. В сталинские годы вокруг хватало лагерей, но и во времена империи Сольвычегодск стал местом ссылки для многих борцов против царского режима.

И среди прочих ссыльных побывал здесь некто Иосиф Джугашвили. Сохранился дом, где ссыльный Джугашвили жил. Поговаривают, у него был даже роман с хозяйкой и внебрачный сын, но это все в тумане. Доподлинно известно, что в тридцатых дом у хозяйки выкупили за приличную по тогдашним временам сумму, чтобы открыть там музей Иосифа Виссарионовича Сталина. Хозяйка уехала жить в Ленинград и умерла в блокаду, а вот сын ее воевал и выжил.

И музей выжил. У местных что-то даже вроде гордости – ни в хрущевские времена, ни позже их музей не закрывали. Даже в ельцинские не тронули. А уж в путинские – тем более с ним все в порядке.

Со стороны улицы на неброском домике с мезонином одна вывеска – «Музей политической ссылки». Во дворе – другая: «Музей И. В. Сталина». И гвоздички всегда приткнуты – помнят, любят.

Внутри – довольно унылая экспозиция: несколько стендов с историями ссыльных, разные люди здесь побывали и в XIX, и в начале ХХ века. Не только будущий отец народов. Утлая мебель, самовар, картинки не стенах, не то, чтобы аутентичные вещи, но соответствующие эпохе.

Ладно, отвлекусь, расскажу историю одного человека, которого сюда сослали задолго до Сталина. В 1826 году в Сольвычегодск прибыл Павел Исаакович Ганнибал, петербургский кутила, гусар, герой войны Двенадцатого года. Внук того самого арапа Петра Великого и, соответственно, двоюродный дядя главного русского поэта.

Кстати, с юным племянником дядя едва не подрался на дуэли – не поделили красавицу на балу, и кто знает, какой была бы история русской литературы, если бы дуэль состоялась: дядя стрелять умел. Но обошлось, и сослали его не за это. За ужином в модном ресторане в кругу верных друзей он сочувственно отозвался о декабристах, кто-то донес… 

В Сольвычегодске он был проблемой для местного общества, дрался, буянил, пьянствовал. Городничий написал на него донос, гусар прознал об этом и пообещал городничего убить. После чего его перевели в Соловецкую монастырскую тюрьму, и лишь несколько лет спустя разрешили вернуться под Петербург в Лугу. Был он уже тяжело болен и умер в бедности.

Странным образом, кстати, племянник его воспел город Лугу как раз в те времена, когда дядя собирался с племянником стреляться:

Есть в России город Луга

Петербургского окру́га;

Хуже не было б сего

Городишки на примете,

Если б не было на свете

Новоржева моего. 

Но у Ганнибала музея нет, есть только стенд в сталинском музее. Нет музея и у другого человека, который кое-что в истории Сольвычегодска значит. 

Большевики, понятно, в первые годы после революции городскими древностями не интересовались вовсе. Из 13 городских церквей уцелело 3 (две я упоминал, еще одна – сейчас в руинах). Изделия знаменитых строгановских ювелиров считались за лом драгметаллов, работы великих иконописцев – и вовсе за хлам. И все бы, наверное, погибло, если бы в 1918 году в городе не появился некто Илья Томский, археолог-любитель с мандатом уездного комитета народного образования. Бумажки хватило, чтобы местное начальство позволило ему создать Подотдел по музейным делам и охране памятников искусства и старины. Томский проработал в городе всего несколько лет, но успел очень много: организовал зарисовывание и фотосъемку церквей, включая те, которые предназначались к сносу. Спас огромное количество икон и прочих памятников. Отреставрировал два собора – ну, как смог. Стоят ведь до сих пор. И открыл музей, которым сам же и руководил.

В 1924-м уехал в Ленинград и следы его потерялись. Много позже, уже в 60-х музейщики пытались прояснить его биографию. И по ряду деталей узнали, что не было никакого Томского. Был крестьянин из соседнего уезда Илья Тыкин, который учился в Петербурге сначала в духовной академии, а потом в одном из юнкерских училищ. Видимо, поэтому и придумал себе новое имя, когда вернулся на родину. Так себе анкетные данные.

Есть маленький памятник в Сольвычегодске, а музея нет. У Сталина есть, а у Томского – нет. И монографии про него нет, и судьба его после отъезда из Сольвычегодска неизвестна.

Хозяйка одной из городских гостиниц утверждает, что в доме, где сейчас ее гостевой дом, тоже жил некоторое время великий вождь, и можно переночевать в его комнате. Смотреть в дощатый потолок, пытаться угадать его мысли. О чем он тут мечтал? О том, как убьет миллионы людей? Не знаю.

Главный городской музей при соборе – тоже совсем небольшой, грандиозные иконы мастеров строгановской школы – в запасниках. Ну, чтобы задать масштаб – в музее внушительная коллекция деревянной скульптуры, несколько десятков образцов. А в экспозиции – три. Вот бы их – в сталинский домик, вместо стола, стульев и самовара…

Все эти наши разговоры крутятся вокруг слова «память». И вот как-то раз мы с одним умным человеком созерцали очередной памятник Ленину в обычном русском городе. Обычный, никакой, уродливый. Я ругался и удивлялся – зачем он тут? А спутник мой сказал: «Знаешь, не надо ничего ломать, ничего сносить. Надо просто рядом поставить таблички – по приказам этого человека убито столько-то людей. Чтобы знали, чтобы помнили, чтобы главные свершения его обозначить».

Как правильно хранить память о тиране и убийце? Нужен ли Сольвычегодску музей Сталина? У меня нет готового ответа. Ну да, наверное, нужен такой музей. То есть совсем не такой. Не с самоваром, не с умильными картинками, а с честным рассказом о зверствах и о жертвах.

Может, много нужно таких музеев.