Музеефикация уличного искусства. Интервью с Машей Ушаковой и Семеном Некрасовым из «Стрит-арт хранения»

Маша и Семен рассказывают о стратегиях изучения и коллекционирования уличного искусства. Вместе с ними разбираемся, чем занимается молодая институция, что и как говорить о стрит-арте на широкую публику — и как писать о нем диссертации.

Что такое «Стрит-арт хранение», как можно экспонировать искусство уличных художников, и в чем особенность такой экспозиции?

Семен: Начать стоит с того, что это открытое хранение. Открытое хранение — не такая популярная в России система. Обычно 90% экспонатов находятся в запасниках, и обычный посетитель не может туда попасть. Кроме того, когда мы приходим в музей, чаще всего нас встречают смотрительницы и столбики, которые отгораживают произведение искусства от зрителя. В открытом хранении все наоборот: это относительно небольшое пространство, где  находится около трехсот единиц хранения. Важно, что они существуют в необходимом температурно-влажностном режиме. Работы экспонируются на стенах не больше трех месяцев. Самое главное, что посетитель может прийти и самостоятельно пооткрывать ящики с работами, а также записаться в библиотеку, посидеть там, поработать, почитать наши книги.

Надо отметить, что стрит-арт — это в первую очередь произведения, что существуют на улице. В контексте хранения мы говорим про станковые работы уличных художников. Также у нас есть несколько экспонатов, которые, например, являлись инструментами для создания работ на улице, но сами произведения с улицы мы не вырезаем. Нам важно, чтобы это искусство существовало в контексте, который подразумевал автор. 

Маша: Также важно, что здесь мы действуем в согласии с общепринятыми задачами музейной институции, потому что мы не только собираем работы, но ещё и занимаемся просвещением и изучением феномена, с которым мы работаем.

По какому принципу формируется ваша коллекция?

Маша: Наша комиссия в первую очередь обращает внимание на тех авторов, без которых в целом современное российское уличное искусство сложно представить. Мы не покупаем работы дистанционно, директор Института исследования стрит-арта Анна Нистратова вместе с сооснователем Института Михаилом Астаховым едут в конкретный регион, встречаются и общаются с местными художниками в их мастерских, отсматривают работы и их фотографируют. Затем уже в Петербурге собирается художественный совет, на котором принимается решение о приобретении работы. В том числе, по формально-стилистическим особенностям произведения, по вкладу художника в российское уличное искусство. 

Нам крайне важна коммуникация с художниками, поэтому я, в частности, беру у них интервью, составляю их биографию, собираю комментарии по поводу тех работ, которые у нас представлены. Когда мы рассказываем о наших работах на экскурсиях, мы всегда учитываем авторскую позицию, затем уже наслаиваем дополнительные смыслы, наши исследовательские находки. Безусловно, художник, создавая работу, может что-то бессознательно в неё интегрировать, что уже мы, как искусствоведы, можем увидеть и проанализировать.

Семен: Люди могут прийти к нам и буквально за час представить себе приблизительно всю — очень разнообразную — сцену уличного искусства в России; понять самое главное, разглядеть отличительные черты региональных центров, будь то Нижний Новгород или Екатеринбург; увидеть важные работы, авторский стиль. Иными словами, понять, что такое уличное искусство в России сегодня.

Расскажите поподробнее, чем именно вы занимаетесь в «Хранении».

Семен: «Хранение» официально открылось 22 марта 2023 года, а впервые я попал сюда в январе. На собеседование мы с Машей пришли в конце марта. В наши обязанности входят, в первую очередь, экскурсии. Каждая по-своему уникальна. Рассказ зависит от авторской подачи экскурсовода и его/ее выбора работ. Но основа единая: это экскурсия вводная, ознакомительная, дающая базовое понимание того, что такое стрит-арт. К этой основе экскурсовод добавляет что-то на свое усмотрение. Помимо этого, я буду делать тематические маршруты, которые Маша уже делает, и, возможно, мы прочитаем какие-нибудь лекции.

Маша: Так получилось, что я вовлеклась в другие процессы, помимо экскурсий. Например, я иногда занимаюсь администрированием. К тому же я веду коммуникацию с художниками: мы встречаемся, если они в Петербурге, я беру у них интервью, комментарий по поводу их работ. Моей следующей задачей становится написание текстов на основе этих интервью. Сейчас я составляю тематическую экскурсию, которую упомянул Сема. Наши основные экскурсии-знакомства дают фундамент, чтобы дальше мы могли создавать более специфические беседы. Я решила сделать программу, посвященную параллелям в работах уличных художников с всеобщей историей искусства и культуры. Эти параллели появляются осознанно или бессознательно на уровне формы, идеи или даже, например, теории знаковой перспективы Тимура Новикова.

Когда в истории впервые встал вопрос о музеефикации уличного искусства? Как так получилось, и какая вокруг этого существует дискуссия? 

Маша: На этот счет у нас мнения с Семеном расходятся. В целом, коллекционировать и собирать уличное искусство — точнее, студийные работы, которые делали уличные художники — начали в тот момент, когда это явление начало распространяться. По крайней мере, на Западе в восьмидесятые годы уже открывались выставки художников, которые работали на улице. В Россию все пришло немного позднее, и рыночную ценность этого искусства осознали относительно недавно. Из институций, которые этим занимаются, у нас есть фонд Ruarts, галерея VLADEY и мы...

Семен: Я тут продолжу. Мне кажется, стоит отметить, что уличные художники — самые быстрорастущие в цене на настоящий момент. Художнику в целом нужно проходить очень долгие этапы повышения рыночной стоимости через галереи, коллекционеров, резиденции и так далее. В то же время есть куча уличных художников, которые пришли в начале нулевых и к концу десятых годов закончили очень хорошими гонорарами и продажами на аукционах. Например, работу Кирилла Кто купила Третьяковская галерея, несмотря на то, что это художник, который постоянно нелегально рисует на улице и доставляет очень много хлопот администрации и коммунальным службам в Москве. Его признали в статусе художника, а ещё семь лет назад, если бы сказали, что Третьяковка купит холст Кирилла Кто, все бы покрутили пальцем у виска.

Маша: Важно, на мой взгляд, говорить о том, что сама дискуссия по поводу музеефикации уличного искусства, по поводу того, надо ли его заносить в музей, надо ли согласовывать уличное искусство на улицах, происходит по сей день, и единого ответа на эти вопросы нет. Мне кажется, музеефицировать работы уличных художников, которые они создают в студии, можно, но «музеефицировать» улицу нельзя. Как только город превратится в музей, начнется стагнация, и развитие уличного искусства как такового остановится. Этому посвящены различные западные исследования.  Например, я читала статью одного английского исследователя, который писал про один из районов Лондона, где полностью согласовано уличное искусство, граффити. В момент, когда все стены заполнили, их перестали закрашивать, и граффити остановилось в своем развитии: просто перестало появляться что-то новое. Это довольно острый вопрос: нужно ли согласовывать стрит-арт и разрабатывать процедуру согласования работ на улицах, потому что это, возможно, как раз и угробит всю специфику уличного искусства.

Семен: Мы можем обозначить некоторые из явлений культуры как прото-стрит-арт: например, когда Малевич с Лисицким в 1919 году рисуют супрематическое оформление белых казарм в Витебске. Но исследовать стрит-арт, который мы сегодня под этим термином подразумеваем, начинают в основном в девяностых. Россия не сильно запаздывает в этом отношении: например, когда в 2008 году проходит первая большая выставка уличного искусства в большом музее — в Галерее Тейт в Лондоне, — ровно в тот же год куратор Игорь Поносов проводит выставку в Москве, которая называется «Российский стрит-арт мертв». Ее замысел был таков: сейчас, в 2008 году, идет процесс музеефикации стрит-арта в мире, и это значит, что теперь стрит-арта в России не будет, потому что художники будут закрыты в музее. Примерно тогда же, в конце десятых годов, в университетах появляются магистерские работы на тему стрит-арта, и в начале десятых же появляются первые книжки на русском языке относительно хорошего научного качества, которые пытаются это явление как-то осмыслить. 

Ваши магистерские работы в Школе искусств Европейского университета тоже будут связаны с феноменом стрит-арта. Расскажите, про что вы будете писать свои исследования.

Семен: Я последние года три пытаюсь исследовать, составить хронологию и описать эволюцию развития концептуального текстоцентрического уличного искусства в России. Хронологические рамки максимально широкие: с начала XX века до работ, которые созданы в 2023 году. Еще обучаясь в Академии художеств, я написал довольно большую обзорную работу про феномен текстоцентрического уличного искусства в России и сейчас собираюсь просто углубить анализ. Проблема заключается в том, что до сих пор непонятно, насколько текстоцентрический стрит-арт в России является культурным феноменом, продолжает ли он…

Маша: Репрезентативный ли он?

Семен: Да, он в любом случае репрезентативен. Вопрос в том, какая в нем значимость, является ли он главным культурным феноменом современности или это вещь, которая существует просто в рамках определенного течения. К тому же мне интересно, почему художники выбирают русский язык, несмотря на то, что во всем мире уличные художники работают на английском языке. 

Как раз у нас в «Хранении» представлены некоторые художники, которых я непосредственно изучаю, с которыми записывал интервью, произведения которых анализировал в своей работе, потому что это главные культурные деятели в этой области. Плюс, в «Хранении» собрана очень хорошая библиотека книг про уличное искусство России и на смежные темы, как в лучших традициях Аби Варбурга: можешь взять с полки одну книжку про уличное искусство, а другую — про минералы и камни России и увидеть технические пересечения. Это тоже можно использовать как хорошую базу для написания магистерской.

Маша: А меня работа в «Стрит-арт хранении» натолкнула на то, что мне было бы интересно написать что-то о студийных работах уличных художников. Я не буду заниматься прагматикой создания этих работ, потому что она довольно понятна: есть цель продавать работы. Тем не менее тот факт, что ты десять, пятнадцать или двадцать лет работал на улице, а потом начал создавать студийные работы, непосредственно сказывается на твоем методе, на твоих холстах. Главный исследовательский вопрос, который я задаю: можем ли мы выделять это как самостоятельный феномен? Если да, мы сможем определять это как отдельный вид современного искусства. Можно будет выделить уникальные стратегии, которые выбирают уличные художники. Видимо, отчасти поэтому мне и дали проводить интервью с художниками, представленными в «Хранении»: помимо вопросов для основного интервью, я задаю им и свои вопросы для исследования. 

Ваши любимые экспонаты в САХе:

Маша: граффити «Добро».

Семен: трафарет к уличной работе «Репка». Санкт-Петербург, 2022. Предоставлен художником.

Что почитать про уличное искусство?

Поносов И. Искусство и город. М.: Игорь Поносов, 2021.

Schacter R. Street to Studio. London: Lund Humphries, 2018.

Lewisohn C. Street Art: The Graffiti Revolution. London: Tate Publishing, 2008.

Автор: Катя Надежкина