Московский купец возле гроба Господня. 

Самое знаменитое русское путешествие

«Читали ли вы, – спросил Иван Иванович после некоторого молчания, высовывая голову из своей брички к Ивану Федоровичу, – книгу “Путешествие Коробейникова ко святым местам”? Истинное услаждение души и сердца! Теперь таких книг не печатают. Очень сожалетельно, что не посмотрел, которого году».

Это – второй том «Вечеров на хуторе близ Диканьки», «Иван Федорович Шпонька и его тетушка». Второй том «Вечеров» вышел в 1832-м, а вот про какую книгу ведет речь один из героев Гоголя? Что это за Коробейников и чем так потрясло Ивана Ивановича, налегавшего, кстати, в ходе обеда на водку, его путешествие? Давайте разбираться.

И начнем с того, что Иван Иванович ошибается: «Путешествие Коробейникова», или, если говорить точно, «Послание московских купцов и хождение их во Царьград, и в Антиохию, и во Иерусалим, и в Синайскую гору» в его время как раз печатали. Это – одна из самых популярных русских книг о путешествиях и в допетровскую, и в послепетровскую эпоху. Известны сотни списков и несколько десятков изданий.

Однако пора нам с Иваном Федоровичем Шпонькой ненадолго проститься и отправиться во времена более ранние. Во времена Ивана Васильевича Грозного.

Царская совесть

Жанр вообще древний, заслуженный. Первые русские записки паломника – «Житие и хожение игумена Даниила ко святым местам» – появились в самом начале XII века. Тоже, кстати, довольно популярная книга, но с Коробейниковым Даниилу Паломнику не тягаться.

Итак. 19 ноября 1581 года в Александровской слободе умер царевич Иван Иванович. Как теперь сказали бы – «при невыясненных обстоятельствах». Конечно, благодаря Карамзину и – в еще даже большей степени – Илье Репину все знают, что царь Иван убил царевича посохом. Но не все так однозначно. Карамзин свои сведения об этой трагической истории черпал в основном из записок иностранцев. Маржерет (о котором «Север» рассказывал) говорит аккуратно – «были слухи, что царь убил своего сына». Масса (о котором «Север» непременно еще расскажет) – выражается более прямо. Но иностранцы, описывая жизнь и деяния Ивана IV, вообще любили сгустить краски. Хотя, казалось бы, куда уж.

В начале шестидесятых годов прошлого века советские ученые вскрыли захоронения Ивана Грозного и его сына. Череп царевича был в очень плохом состоянии: не удалось ни восстановить его внешний облик, ни, тем более, подтвердить или опровергнуть версию о том, что царь проломил царевичу голову. Антропологам просто не с чем было работать, зато криминалисты обнаружили в останках царевича ртуть, свинец и мышьяк. В очень высокой концентрации. Возможно, Иван Иванович умер не от смертельной раны, а от яда.

В любом ⁠случае, совесть царя после смерти царевича была ⁠неспокойна. В 1582 ⁠году он снарядил специальную ⁠экспедицию в Святую землю – с деньгами ⁠на заупокойные молитвы по безвременно ушедшему сыну.

«Царь и великий ⁠князь ⁠Иоанн Васильевич всеа Росии послал с Москвы во Царьград, и во Антиохию, и во Александрию, и во святый град Иерусалим, и в Синайскую гору, и во Египет к патриархом и архиепископом, архимаритом и игуменом по сыне своем, по царевиче Иоанне Иоанновиче, милостыню доволну с московскими купцами, с Трифоном Коробейниковым, да с Юрьем Греком. А с ними ездил своею охотою московский жилец Федор, крестечной мастер. Да с ними же государь послал 500 рублев в Синайскую гору на сооружение церкви великомученицы Екатерины, где лежало по преставлении тело ее на горе, аггелы хранимо».

Так начинается путешествие.

Загадки Коробейникова

Трифон Коробейников исполнил царское поручение, вернулся и написал книгу о своем путешествии (строго говоря, целых три – отчет о потраченных деньгах, краткое перечисление городов по дороге к Иерусалиму и расстояний между ними, а также – собственно описание святых мест). В 1593 году он еще раз – уже по поручению царя Федора Иоанновича (а вернее, – всесильного царского шурина Бориса Годунова) – побывал в Палестине и привез оттуда модель гроба Господня. Возможно, как раз любуясь на эту модель, Годунов решил воссоздать церковь гроба Господня на Красной площади – такую же, как в Иерусалиме, только побольше и побогаче. Впрочем, Годунов свою идею реализовать не успел.

Книгу читали, переписывали, издавали, Коробейников стал самым знаменитым русским паломником, но в конце XIX века случилась незадача: замечательный русский историк Иван Забелин в 1884 году опубликовал текст «Хождения на восток» русского купца Василия Познякова. Позняков – тоже в составе посольства от Грозного – посещал Константинополь и Иерусалим в 1558–1561 годах. Тогда восточные патриархи, жалуясь на притеснения от «богомерзких агарян», попросили у московского царя денег, и царь не смог отказать. «Хождение» современники почему-то не заметили, а потомки слишком поздно обнаружили.

Но когда обнаружили, выяснилось, что Корбейников – не выдающийся писатель, а усидчивый плагиатор. Он просто переписал книжку своего предшественника, внеся незначительную редактуру. Нового в его работе – совсем мало.

С тех пор историки спорят о личности Трифона Коробейникова. Иные считают, что он, получив от царя приказ описать путешествие и здраво оценивая собственный литературный талант, просто выбрал самый простой путь. Лично мне эта версия кажется наиболее убедительной, но есть и совсем экзотические. В «Путешествии» Коробейников называется купцом, но в более поздних документах он сначала подьячий, а затем – дьяк, то есть государственный служащий. Из чего делается вывод, будто миссия его на Востоке была на самом деле разведывательной, а книга, пересказывающая сочинение Познякова, – просто способ запутать следы.

Красиво, конечно, звучит, но выглядит ненужным усложнением: затевать новый крестовый поход Иван IV не собирался, выяснять топографию империи османов ему было незачем (к тому же, и до Коробейникова на Руси неплохо были осведомлены о главных городах турок и расстояниях между ними). Поддерживать деньгами восточных патриархов, оказавшихся под властью мусульман, – давняя русская традиция. А на службу купец попал, видимо, как раз потому, что хорошо справился с царским заданием.

В любом случае, так уж вышло, что традиция связала самый знаменитый из допетровских текстов о путешествиях с именем Коробейникова. Его считали автором «Послания московских купцов» книгочеи и во времена Грозного, и во времена Гоголя. Пожалуй, это немного несправедливо по отношению к Познякову, но историю не перепишешь.

Обыденное чудо

Рассказ получился совсем безыскусный, но, видимо, это и подкупало читателей. Короткие описания святых мест делают священную историю реальной. Автор идет по Иерусалиму. Грустит, конечно, о том, что удивительные эти земли теперь в руках мусульман: «Внутрь града в полуденном угле стоит церковь Святая Святых, а владеют ею Турки, и мечты в ней творят по своему беззаконию». Но тут же забывает об этом, погружаясь в мир, где чудеса, о которых прежде он только в Писании читал, реальность: вот врата, в которые «въехал Господь Иисус Христос на осляти», вот гроб его, а вот камень, который отвалил от входа ко гробу ангел. Вот здесь «воины жидовские» плели для Господа венец, здесь бросили жребий о ризах его. Вот «святая Голгофа, каменна, высока, где распяща Иудеи Господа нашего Иисуса Христа, а сшед с лестницы, налево, под горою святыя Голгофы, стоит церковь каменная невелика, а в ней гроб Мельхиседеков, и в той же церкви видят расселину каменную от святыя Голгофы. Егда приде ко Господу Иисусу Христу един от воин ко кресту, и виде его умерша и копием ребро ему прободе, и изыде кровь и вода, и укану кровь на гору Голгофу и ту расседеся гора каменна от крови Господа нашего Иисуса Христа, и истече кровь тою расселиною на главу Адамову, бе бо глава Адамова сокровена в той горе Голгофе, под каменем, ще распяша Господа нашего Иисуса Христа пребеззаконные жидове; и то место гора Голгофа зовется: Лобное место, сиречь Краниево. И в той церкви видят расселину от верху святыя горы Голгофы, что от крови Господа нашего Иисуса Христа, знать и до сего дня».

Вот отсюда Давид подглядывал за купающейся Вирсавией, а здесь потечет в день Страшного суда огненная река.

Вера автора настолько безусловна, что ей заражаешься. Времени для него не существует: священная история – не события, давно минувшие, а нечто, происходящее сейчас и всегда. И кажется, что вот прямо сейчас из-за угла навстречу московскому купцу выйдет сам Господь, простой и живой человек в пыльной одежде.

Живая современность

Все у него вперемешку, и все сейчас: евангельская история, известная всем его читателям досконально, страшные местные легенды, которых, конечно, на Руси не знали, и которыми он спешил поделиться, и собственные впечатления. Это отсутствие разрыва между прошлым, настоящим и будущим – главное чудо текста.

Ну, вот, например, иерусалимская легенда. В церкви одного из монастырей, насельников которого богопротивные турки, естественно, всячески притесняли, проломилась крыша. Разрешения поправить крышу городской начальник не давал. Монахи попросили денег у русского царя (кому ж еще и защитить православие), царь деньги прислал, деньги ушли на взятку непреклонному «санчаку». Монахи починили поломку, санчак пришел осмотреть строение. Вездесущий дьявол решил не упускать своего часа: ярость вселилась в сердце турецкого чиновника, и он отдал приказ сломать крышу. Но вечерело уже, дело отложили до утра, а ночью к сановному турку явился архангел, невидимый для стражи, вывел его из дома и убил. Утром охранники санчака кинулись в монастырь, чтобы найти там оружие или иные доказательства причастности монахов к преступлению, но не нашли ничего, и ужас охватил их, и крышу они ломать не стали.

Или вот, другая легенда, уже египетская. К «царю Гавриле» пришел злой врач-иудей, и спросил царя – отчего он не приведет местных христиан к своей турецкой вере или «хотя бы» (!) к жидовской. Царь ответил, что патриарх у христиан, как говорят, святой, и обижать его боязно. Иудей пообещал проблему решить, патриарха вызвали к царю, иудей предложил ему, чтобы доказать истинность своей веры, выпить яду. После патриарх неделю постился и призывал христиан от веры не отступать, а принять после его гибели венцы мученические. Финал понятен – патриарх выпил яд без вреда для себя, иудей умер в страшных мучениях, отведав чистой воды, которой ему предложил патриарх, царь Гаврила раскаялся и пообещал христиан больше не притеснять. Правда, у патриарха выпали все зубы.

А вот и собственные впечатления. Неправославные и чудо нисхождения благодатного огня: «Дивно же вздехом в ту нощь во церкви еретиков бесящихся и неистовоство их. Арменове ходят: един от них ходит пред владыкою большой их поп, а звонит в колоколец, а диякон ходит пред тем их владыкою с кандилом и кадит его. А арияне такоже творят как и Армени. Хабежи ж ходят кругом гроба Господня, и есть 4 бубны велики у них, и ходяще круг кругом гроба Господня и бьяше по тем бубнам, скакаше и плясаше, яко скомрахи; а инии назад пяты идяще и скакаше. И дивихомся человеколюбию Божию: како терпеть? Не могий бо человек на торжище такова безчиния видети. А Копты по своей вере пение как козлы гласуют, и бьют, ходя около предела гроба Господня, молотком в бильцо, или в камень, аки в трещетку. Се же видехом во церкви, кругом гроба Господня бесящихся и неистовство их, ф том мы же грешши почудилися великому человеколюбию Божию: како терпеть нам грешным и нашему бесчинию?»

Или просто диковинки чужих земель, вещи невиданные и звери странные: «Туж около Синайскаго монастыря водится птица Строфокамил, высотою человека в плеча, а глава у ней аки утичья, а у ног копыто на двое, а ноги долги аки у журавля; крылы у нея аки кожаныя, ходит по земле, а летает мало; а бьет человека, кто се раздражнит, ногою и копытом, а биет аки каменем».

Надеюсь, страуса вы узнали.

Эта гремучая смесь из чудес древних, чудес современных, мистических восторгов и деловых наблюдений опытного купца и придает нашему древнему памятнику тот особый вкус, который ценили многие поколения русских людей.

***

Иван Федорович, услышавши, что дело идет о книге, прилежно начал набирать себе соусу.

– Истинно удивительно, государь мой, как подумаешь, что простой мещанин прошел все места эти. Более трех тысяч верст, государь мой! Более трех тысяч верст. Подлинно, его сам господь сподобил побывать в Палестине и Иерусалиме.

– Так вы говорите, что он, – связал Иван Федорович, который много наслышался о Иерусалиме еще от своего денщика, – был и в Иерусалиме?..

– О чем вы говорите, Иван Федорович? – произнес с конца стола Григорий Григорьевич.

– Я, то есть, имел случай заметить, что какие есть на свете далекие страны! – сказал Иван Федорович, будучи сердечно доволен тем, что выговорил столь длинную и трудную фразу.

– Не верьте ему, Иван Федорович! – сказал Григорий Григорьевич, не вслушавшись хорошенько, – все врет!