Мнимый блеск и политическая нищета французских социалистов 

В конце февраля Эммануэль Макрон удивил всех, заявив о возможности отправки французских войск в Украину: «не следует ничего исключать». Три недели спустя он взял на себя ответственность за свои комментарии перед лицом общественности, а также перед своими европейскими коллегами, однако уточнил, что «Франция не будет осуществлять наступление». Тогда представители НАТО, поспешили заявить, что у альянса нет планов отправлять войска. Канцлер Германии Олаф Шольц наряду с правительствами Италии, Великобритании, Испании, также заверил, что «на украинской земле не будет никаких войск ».В целом все заявили о своем решительном несогласии с этим абсурдным проектом. Не смотря на это, в статье, опубликованной в ежедневной газете Le Monde во вторник, 19 марта, начальник штаба армии Пьер Шилль подтвердил слова президента Франции: «Армия готова, Франция может мобилизовать «20 000 человек в течение тридцати дней. В более общем плане мы можем даже вооружиться средствами для управления коалиционным армейским корпусом «до 60 000 человек». 

Почему Макрон это делает? 

Это новости, серьезность которых не стоит недооценивать. Очень сложно понять, на что опирается французский министр иностранных дел Стефан Сежурне утверждая, что сухопутные войска не нарушат ничьих границ и соответственно ответа от России не последует, также как и сложно сказать что привело Эммануэля Макрона к такой позиции, не согласованной и отвергаемой всеми военными союзниками Франции. Де-факто это дает простор для ответных действий и создает опасную ситуацию, которую трудно контролировать. В политике слова тоже можно использовать, как оружие сдерживания. 20 000 солдат из отправленных из Франции войск вряд ли смогут оказать должное противостояние и заставить Россию отступить, но вот возможность применения Россией ядерного оружия может полностью поменять ситуацию и способ ведения войны. В этом и заключается урок «холодной войны», сейчас явно забытый. Российская ядерная доктрина такая же, как и французская: прямое нападение на российскую территорию (граница которой сейчас оспаривается), которое ставит под угрозу ее интересы, может привести к ядерному ответу – а это означает, что война не может быть выиграна. Именно по этой причине западные войска никогда не направлялись против советских войск ни во времяблокады Берлина (1948-1949 гг.), вторжения в Венгрию в 1956 г. или в Чехословакию в 1968 г. Хотя все эти события в равной степени угрожали международной безопасности и нарушали международное право.

Как и борьба с терроризмом или пандемиями, войнa являeтся благом для государства, она позволяет усилить контроль внутри страны и часто имеет внутриполитические цели. Мотив войны чрезвычайно часто встречается в политическом программном дискурсе макронистов («война против терроризма», «экотерроризм», «война» против коронавируса и т. д.). Сейчас стало ясно, что победа Марин Ле Пен в 2027 году совершенно реальная перспектива, и макронисты разрабатывают различные стратегии по нейтрализации этой угрозы — один из вариантов сделать RN «иностранным союзником» России. «Если бы вас избрали в 2022 году, мы бы уже поставляли в Россию оружие, чтобы навредить украинцам!» — заявил, как-то премьер-министр Габриэль Атталь Марин Ле Пен. Это, несомненно, не ложь, но не будем забывать, что в период с 2015 по 2020 год (то есть при Макроне и значительно позже аннексии Крыма) Франция предоставляла России детали для танков, истребителей и боевых вертолетов на более чем 152 миллиона евро, что доказано блестящим расследованием, проведенным журналистами независимого медиа “Disclose”.

Рафаэль Глюксманн и провоенная позиция французских социалистов  

Французские “суверенисты”, например Жан-Пьер Шевенман, жесткий противник любых ограничений суверенитета Франции, и выступающий против федералистского государственного строительства Евросоюза, также обеспокоен этой воинственной эскалацией, заявляя, что роль президента Франции заключается в защите интересов самой Франции, а не интересов Украины или США. Получается, что «интересов Франции» не существует. Точнее так: интересов рабочих Франции не существует, ведь их интересы не совпадают с интересами правящего класса, а особенно тех кто продает вооружение...

Поскольку цинизм политического класса явно не имеет границ,  война в Украине используется, чтобы попытаться набрать очки в опросах общественного мнения. Таким образом, Янник Жадо (экологи), мэр Парижа Анн Идальго, Рафаэль Глюксманн (Социалистическая партия) и Бернар-Анри Леви (французский философ) заняли позицию схожую с провластной линией…

Рассмотрим на примере Рафаэля Глюксманна, кто они эти защитники демократии и мира, вооруженным путем, известные своими грандиозными апелляциями к морали? 

Рафаэль Глюксманн, глава списка Социалистической Партии Франции (PS) на европейских выборах, делает заявления столь же воинственные, сколь и абстрактные:

Следуя по стопам своего отца (бывший маоист, в  2003 году, объяснявший по телевизору, насколько правы были США, бомбившие иракцев), Рафаэль Глюксманн пытался организовать выдвижение кандидатуры Бернара Кушнера на президентских выборах 2007 года, что привело его к участию в ультраправой партии «Либеральная альтернатива», от которой он даже чуть не стал кандидатом на выборах в законодательные органы. Проамериканский Кушнер, которому компания Total заплатила за то, чтобы он снял с корпорации обвинения в принудительном труде в Бирме, в конечном итоге стал министром Николя Саркози, что совсем не вызывало недовольства Рафаэля Глюксмана. 

Став европейским депутатом, которого поддерживает Социалистическая партия с 2019 года (с очень низким результатом), он сейчас откровенно выступает за эскалацию конфликта в Украине. При этом этническая чистка, проводимая в настоящее время Израилем в Палестине, похоже, не представляет для него больших проблем. Если взглянуть на его голоса в Европейском парламенте во время дебатов по резолюции от 19 октября: он проголосовал против поправок, осуждающих обстрелы Сектора Газа, а также против «признания, того факта, что насилие произошло не на пустом месте, а является плодом давнего конфликта и оккупации без каких-либо перспектив на политический исход». Линия Глюксмана кажется ясна: он просто занимает сторону Соединенных Штатов Америки. Он пишет тысячи строк о Путине (оправданно), но почти ни слова не говорит о других союзных с американцами авторитарных режимах (Саудовская Аравия, Турция, Катар и т. д.).

Социальный «вопрос» никогда не интересовал Рафаэля Глюксманна, зато в период с 2009 по 2013 год его интересовала работа с бывшим ультралиберальным президентом Грузии Михаилом Саакашвили. Еще в 2008 году Рафаэль Глюксманн высокопарно говорил о Саакашвили.

В 2012 году он женился на Эке Згуладзе, министре внутренних дел Грузии, и пара уехала из Грузии в Украину в условиях политического кризиса и протестов против Саакашвили. Там, 17 декабря 2014 года на заседании Кабинета министров Згуладзе была назначена первым заместителем министра внутренних дел Украины.

Зато в славную эпоху «Желтых жилетов» и протестов против пенсионной реформы, мы ни слова от него не слышали. Неудивительно, что социалисты с таким рвением сплотилась вокруг него, ведь саму партию возглавляет Оливье Фор, бывший бизнес-лидер, защищавший трудовой закон при Франсуа Олланде. 

Что еще руководит действиями Рафаэля Глюксмана? Его проевропеизм. Он приветствует расширение Европейского Союза любой ценой, не принимая во внимание возможные социальные последствия. 

« Если вы проголосуете за нас, мы поддержим членство Украины в Евросоюзе. Если вы настроены яростно и враждебно по отношению к этому членству, я предлагаю вам голосовать за RN».

Дискуссия закрыта. Знакомые манипуляции для всех российских левых, критикующих милитаризацию и не поддерживающих войну. 

Подводя итог этой достаточно длинной характеристики политических взглядов Рафаэля Глюксманна, нужно добавить, что его поддерживают все левые, заявляющие, что они левые по электоральным и финансовым причинам, но на самом деле таковыми не являющиеся, например печально известный Даниэль Кон Бендит. 

Он был одним из лидеров студенческих волнений во Франции в мае 1968 года, а позднее стал деятелем французской и германской зелёных партий и просто “леваком”, выступающим за политику свободного рынка, поддерживающим военные вторжения в Боснию и Афганистан, и часто сотрудничающим с центристами. Правящему классу Франции регулярно приходится «пережевывать» социал-демократию, выдвигая политиков, которые для него безобидны и которые будут продолжать защищать его интересы через оппортунистов, потому что так организованы избирательная система и буржуазные институты.

Радикальные левые и их позиция по войне в Украине

Недавний диалог между Франсуа Рюффеном (“Непокоренная Франция”) и Рафаэлем Глюксманном привлек такое большое внимание средств массовой информации только потому, что он ведется в вежливой, мирной и безопасной манере и потому, что он делает Жан-Люка Меланшона невидимым. Что бы о нем не говорили российские коммунисты и левые (в более широком понимании этого термина), идеи, которые выдвигает последний, будь то в поддержку палестинцев или радикальные предложения по преобразованию общества опасны для буржуазных институтов Франции и для буржуазии, которая хотела бы вернуться в старые добрые времена, когда в политических дебатах доминировали левые либералы. 

Вопреки тому, что утверждает Франсуа Рюффен в своей беседе с Рафаэлем Глюксманном, где он критикует «левых радикалов, которые делают все, чтобы запугать французов», вo Франции действительно есть два непримиримых левых лагеря. Первый, включает в себя левые силы, которые таковыми на самом деле не являются, но которые претендуют на существование по электоральным и финансовым причинам; вторые более радикальные, которым вообще не нужен диалог с Рафаэлем Глюксманном. 

С каждым крупным мировым конфликтом мы снова слышим о «новом мировом порядке». Приход на международную арену новых игроков, таких как БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай, Южная Африка, Египет, Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия, Эфиопия, Иран), ставит под вопрос место старых держав, таких как США, Великобритания, Германия или Франция. И, как в случае с Афинами и Спартой, наступает день, когда конкурирующие нации больше не довольствуются конкуренцией по экономическим причинам, а оказываются на полях сражений.

Ультралиберальные экономисты десятилетиями твердили, что свободная коммерческая конкуренция выходит за рамки конфликтных отношений между странами, что не позволяет им прибегать к оружию. Однако часто происходит обратное: экономическая конкуренция порождает такую ​​напряженность, что провоцирует войны за завоевание территорий, богатых сырьем, необходимым для национальной экономики. Великие державы тратят много энергии, чтобы оставаться хозяевами политической и экономической игры. Они хотят доминировать и контролировать, чтобы избежать упадка, который привел бы к их порабощению. Но есть ли другой способ сделать это, кроме как подчинить себе других? Со странами БРИКС, старой Европой и Соединенными Штатами не всем претендентам найдется место на пьедестале почета. Можем ли мы демократизировать всемогущество и быть равными в осуществлении господства? Однако именно эту дилемму мировые лидеры считают своим долгом решать в интересах своей страны припомощи войны и непременно за счет рабочих своих и других стран.  

Во Франции, левые исторически придерживались так называемой «третьей» позиции, традиции, унаследованной от нескольких течений (третий мир и голлизм), которая позволяет действовать ради мира и сдерживать военные действия, не делая выбора между лучшим и худшим империализмом.

Недоверие европейских антикапиталистов к американскому империализму - естетствено, так как он систематически подавлял или пытался подавить освободительные движения в ХХ веке. Для французских радикальных левых американский империализм и НАТО – реальный источник нестабильности во всем мире, провоцирующий войны. Они видят в нем угрозу которая может ввергнуть Францию ​​и ее народ в будущие войны, которые ее не касаются, из-за интересов, которые не являются ее собственными. Если вторжение в Украину нельзя объяснить исключительно действиями НАТО, то желание американского правящего класса расширять свой военный союз еще дальше, все ближе к границам России, во многом подлило масла в огонь.

Безусловно, все это не может позволить французским левым игнорировать реальность российского империализма и его путинскую форму, с амбициозными идеями по восстановлению «Великой России».

Возможная экспансия НАТО не объясняет вторжение, которое кажется непропорционально превентивным по сравнению с риском вступления Украины в НАТО в краткосрочной перспективе. Не объясняет и идеологический дискурс, поддерживающий вторжение, далекий от ранее выдвинутых вопросов территориальной безопасности. Путин отрицает само существование Украины как национального государства, он оправдываетсвое вмешательство «денацификацией» Украины Зеленского и прекращением «геноцида» русскоязычного населения. В этом контексте российский империализм, как мы видим, также следует своей собственной динамике, которую нельзя резюмировать лишь тем, что он отвечает американскому империализму.

В нынешней войне, спровоцированной путинской Россией и на которой лежит большая часть ответственности, сталкиваются два империализма, от которых французские радикальные левые отказываются. Антиимпериализм — это линия, которой они придерживаются везде и всегда и которая подразумевает борьбу французов против империализма собственного правящего класса: собственных вторжений в Африку, интервенций в Сирию, поддержки колонизационных усилий Израиля и так далее. Вот почему радикальные французские левые отказываются от бесполезных и опасных позиций. Они понимают, что заявления о враждебности к российскому народу в целом, такие как заявления Бруно Ле Мэра, который хочет «краха» российской экономики – то есть, прежде всего, разорения миллионов рабочих, главным образом будут способствовать путинской пропаганде и не дадут народу отмежеваться от насильственных действий путинского режима. Ввести санкции против олигархов, сторонников Путина, саботировать их яхты —  да, но нападать на население, с которым не советовались по поводу этой войны — нет. Тем не менее, для французских радикальных левых важно поддерживать пострадавшее население, например, финансово, приветствовать беженцев, и проводить кампании за то, чтобы Франция придерживалась позиции деэскалации: вывод российских войск из Украины в обмен на ее нейтральный статус. 

Французский антиимпериализм является следствием антикапитализма, но он не оправдывает интервенцию, украшенную похвальными намерениями освободить мир от диктатора и принести демократию при помощи бомб повсюду. Тем более он не оправдывает милитаризацию, которая сейчас проникает во все сферы жизни, от коллекций одежды до издания журналов, эстетизирующих образ солдата из Восточной Европы на потребу европейской публики.

С началом войны в Украине страны НАТО, в первую очередь Европейский Союз и США, начали поддерживать оружием украинскую армию для того, чтобы обеспечить эскалацию войны и поддерживать конфликт с Россией, в так называемой прокси-войне. Тем временем крупные производители вооружений увеличили свои прибыли. За последние два года, по данным консалтинговой компании Accuracty, проанализировавшей 14 крупнейших оружейных компаний, их рыночная стоимость выросла на 35%. Среди них 8 крупнейших оружейных компаний (Leonardo and Kongsberg, Honeywell International, RTX Corporation, Safran SA, BAE Systems, Thales, Rheinmetall и Dassault Aviation) увеличили свою рыночную стоимость до 75%.

Это динамика, поддерживается различными европейскими государствами, в том числе и теми, где у власти находится «левое» правительство. Испанская оружейная промышленность использует как геноцид в Палестине, так и войну в Украине для ведения бизнеса, заключая обширные соглашения на международном уровне, одновременно получая выгоду на национальном уровне. Педро Санчес не упускает возможности напомнить о своей твердой убежденности в военной поддержке Украины Зеленского, в то время как продажа оружия государству Израиль не прекращается.

В войне в Украине, как и везде, победителями всегда будет являться империалистическая буржуазия, а рабочие всегда будут проигравшими. Позиции правящего класса Франции и остальной Европы не мотивированы искренними гуманитарными убеждениями. Если бы это было так, то беженцы не умирали бы десятками тысяч в Средиземноморье, а палестинцы не подвергались бы регулярным обстрелам. Война подчеркивает фундаментальную и историческую несправедливость, при которой те, кто принимает решения, не страдают от последствий своих решений. Это социальное разделение решений/последствий должно напомнить нам, что реальным решением здесь, как и везде, будет избавление от лидеров, которые воспринимают нас как экономический и политический ресурс, находящийся в их распоряжении для реализации стратегий и планов. Задаваемый вопрос заключается не в легитимности украинского дела или позоре российского вторжения. Война – это вопрос соотношения сил, а не просто морали. Мировая война в конечном итоге не поможет украинскому народу, а, наоборот, приведет к крайнему обострению войны с катастрофическими человеческими последствиями для населения.