Министерство поражения

Прочитал тут недавнюю статью-анализ Берлинской (которая украинская Дронница, в которую прилетело в Чернигове). Всплакнул. Никогда мы, мать вашу, не будем братьями, патамушта мы сестры. Значительная часть сказанного, в части проблематики — и про нас тоже.

— ЧАДАЕВ

В настоящее время в обществе активно обсуждается возможная отставка министра обороны и потенциальные кандидаты на замену. Говорят, что выбирают среди женщин, а среди кандидатур фигурирует моя фамилия.

Чтобы развеять слухи, я решила открыто выразить свое видение ситуации. Но на берегу скажу: концептуально исходить из того, чтобы пригласить министром женщину только потому, что она женщина — это идиотизм. Тем более в такое время. На такую должность брать необходимо профессионального, порядочного человека, независимо от того, какого он пола.

Жесткий, но честный реализм

Поражение начинается с недооценки врага. С ощущения, что мы почти победили. Для того, чтобы победить, нам нужно выйти из теплой ванны пропаганды и реально понять, что происходит. Ибо только понимая объективную ситуацию, можно принимать адекватные решения. 

Мы находимся в начале войны с очень серьезным врагом. Россия умеет играть в долгую, и они будут идти до конца. Для них крушение в войне будет означать, что вожак слаб, «царь ненастоящий». Русские могут простить своему царю все, кроме слабости. Путин и его окружение не могут проиграть эту войну как минимум из-за элементарного желания выжить. 

Поэтому теперь россия делает ставку на то, чтобы играть в долгую, на истощение, ведь у нас гораздо меньше ресурса. Это ставка на то, что у нас закончится единственный невозобновляемый ресурс — это люди. Ставка логична.

Логика в том, что у них население составляет 143 миллиона, соответственно, россия имеет по меньшей мере в 5—6 раз больший мобилизационный потенциал. К этой математике стоит добавить, что россияне мобилизовали в армию десятки тысяч украинцев с оккупированных территорий. То есть в значительной степени они воюют против нас нашими людьми. А еще прибавляем зэков ЧВК «Вагнер» и наемников из других стран, чьи смерти никак не влияют на настроения в обществе.

Все вместе дает понимание, что Россия всерьез пока даже не почувствовала войну. Они только начинают воевать, когда мы уже начинаем заканчиваться. 

Они вбрасывают в мясорубку войны тысячи зэков, в то время как мы теряем объективно лучших людей. Что с этим делать? Время успокаивающей пропаганды истекло. 

Пришло время вести с людьми серьезный взрослый разговор. Руководство Украины, в частности, верховный главнокомандующий — имеет прерогативу и приоритетное право дать четкий месседж условно такого содержания:

❝

За эти полтора года мы прошли очень трудный путь. Сильные мира сего не верили, что мы выстоим несколько недель, а мы не просто сохранили государственность, но еще и отвоевываем свои территории, освобождаем людей, восстанавливаем сожженное врагом.

Пришло время всем понять: враг будет идти до конца, на истощение. Война может быть долгой, на годы. Одна миллионная армия не сможет выиграть войну против 143 миллионов. Но народ — сможет.

Война будет тяжелой, страшной и изнурительной. Но всенародной и победоносной. Для этого мы будем производить сотни тысяч дронов, чтобы воевать технологиями и беречь каждого человека. 

Для этого каждый чиновник, укравший на асфальте, каждый взятый на взятке военком — тут же будут мобилизованы в штурмовую пехоту на фронт.

Для этого каждый депутат с Мальдив, каждый не справившийся министр тоже пойдет воевать. Потому что жизнь депутата, чиновника не стоит дороже жизни простого украинца.

Потому что нам важно сохранить наше сильнейшее оружие в этой долгой тяжелой войне — доверие. Солдаты, волонтеры должны знать, что все не зря. Что мы действительно вместе и до конца. Тогда каждый из нас станет или бойцом или волонтером. И такой народ невозможно победить.

Поэтому настраиваемся на взрослый, честный разговор, на трудную, но всенародную победу. И работаем.

❞

Я уверена, что наши люди умны и взрослы настолько, что эта правда всерьез мобилизует общество. 

Именно из-за расслабленности значительной части общества на фронте сейчас не хватает тех же дронов. А чем меньше дронов — тем больше гибнет людей.

Если люди закончатся, нам придется заходить в поражение и садиться за стол переговоров.

Среди западных партнеров тоже достаточно желающих реализовать именно такой сценарий. Чтобы не думать больше об Украине, не отвечать на неудобные вопросы.

Честный реализм — понять: мы можем рассчитывать только сами на себя, гибнут только наши люди. С этим маньяком по ресурсу людей мы один на один. Никто не даст нам зонтик НАТО по меньшей мере из-за страха ядерной россии.

Поэтому нужно мобилизовать все собственное общество и вместе работать на победу. Это возможно осуществить только через абсолютное доверие — взрослый разговор со своими и наказание подонков.

И еще. На сегодня, при том уровне подготовки и технологического обеспечения, который у нас есть, возможно, стоит всерьез пересмотреть подход к контрнаступлению. Может, взять небольшую паузу, чтобы получше подготовиться.

Я понимаю, что лето — идеальное время, что партнеры давят, экономика падает, в США выборы, враг не на шутку готовится, и на оккупированных территориях пытают наших людей.

Понимаю, что владею далеко не всей информацией, в отличие от нашего военно-политического руководства. И очень легко давать советы, не неся никакой ответственности. Потому я и не позволяю себе давать никаких советов.

Я просто прошу, по возможности, еще раз взвесить все факторы в этом сложном уравнении. На войне не бывает без потерь. 

Но и здесь включается математика. Можно потерять взвод солдат за несколько квадратных километров, а можно — бригаду.

Российская стратегия победы ясна: им нужно удержаться до момента, пока у нас закончатся люди и мы сломаемся.

Мы должны сохранить людей, даже если освободим территории несколько позже.

Слон в комнате, которого мы не заметили

В Украине идет величайшая война дронов в истории человечества. Мы вступили в войну ресурсов, в гонку технологий на истощение. И тот, у кого будет больше технологий, кто сможет их системно использовать, тот и выиграет эту войну.

Объясню на простом примере. Война — это всегда математика. Как бы цинично это ни звучало, чем больше вкладываешь ресурс в цифрах, тем больше коэффициент на победу у твоей команды.

Мы прилагаем все силы, чтобы партнеры дали нам достаточно оружия. Дипкорпус страны проводит сотни встреч с мировыми политиками, украинские активисты стоят на площадях западных стран, президент фактически каждый день напоминает мировым лидерам, насколько это критично и срочно. 

Рамштайн, «танковые коалиции», адвокационная кампания по F-16 — лишь небольшая видимая часть той работы, которая ведется украинцами по всему миру. 

Я знаю, насколько это трудно, ведь сама несколько раз за прошлый год летала в Вашингтон, встречалась с более чем полусотней конгрессменов, сенаторов, топ-чиновниками из Белого Дома и Пентагона, чтобы убедить дать нам оружие. Больше и быстрее.

И вот условная сотня БМП, танков или пушек стоимостью в сотни миллионов долларов все же утверждена к поставке. Логистика, обслуживание, ремонтная база, подготовка личного состава — это тоже миллионы долларов. 

Наконец, ценой сверхусилий техника приезжает на поле боя. И десятки единиц теряются в считанные дни. Потому что российские ударные дроны типа «ланцетов» или даже самые простые FPV за 500—600 долларов выжигают технику за миллионы дотла. Все это сгорает за секунды вместе с нашими людьми.

Еще техника взрывается на минных полях. Или и то, и другое одновременно. Почему так происходит? Поясняю упрощенно. 

С одной стороны, потому что россияне хорошо укрепились и заминировали территорию. Потому что у них есть эффективные ударные дроны и хорошо подготовленные специалисты. С другой — потому что у нас почти нет сухопутных роботизированных систем для разминирования. Нет массового, серийного решения, которое «не пропускало бы» вражеский дрон. 

Решения могут быть разными — от создания определенного защитного купола за счет портативной станции РЭБ на каждой единице техники и до систем, сбивающих ударные дроны с курса. Неважно, как это технически реализовать, суть в другом: возможно, однако этого нет.

Техника на поле боя — это важно. Но технологии — это тот слон в комнате, которого мы не заметили. Можно притащить сюда тысячи единиц вооружения со всего мира. Но у россиян производство уже выходит на десятки тысяч ударных систем, от FPV до локализованных «шахедов».

Нетрудно догадаться, что будет дальше. 

Работать с причинами, а не с последствиями 

Российский танк выходит на позицию, отстреливает весь боекомплект, потом еще и еще. Полсела — в руинах. Сотни убитых и раненых. Если считать чисто цинично, с точки зрения бюджета страны — это сотни миллионов выплат погибшим, раненым, средства на восстановление и выброшенный трудовой ресурс по экономике.

Дрон за несколько сотен или несколько тысяч долларов может уничтожить эту причину, сжечь танк вместе с экипажем. И вопрос будет решен.

Поэтому моя солдатская логика бунтует, когда я читаю новости о сотнях миллионов на озеленение, асфальтирование, музеи и барабаны.

Сначала сохраняем людей, а потом все остальное.

Затем отстраиваем самолет «Мрия». Затем создаем и восстанавливаем стадионы и парки. Все нужно, экономика должна работать. Но единственное, что мы не сможем никогда восстановить — это те ребята, которые уже сейчас ложатся в землю.

Очень многие мои сестры не имеют рук, ног, потеряли зрение, остались с маленькими детьми на руках. Тем из нас, кто выживет, придется потом всю жизнь этих людей лечить и реабилитировать.

Поэтому будем работать с причинами, а не с последствиями. Война только начинается, а ресурс кончается. Важно как никогда разумно использовать каждую гривну, каждую минуту и каждого человека.

Более того, у врага стоит учиться. К примеру, сейчас они масштабируют сборку дронов по всей стране, самые простые FPV-дроны собирают тысячи рук бесплатной рабочей силы в ПТУ, суворовских училищах, кадетских лицеях, тюрьмах. Государство централизованно контрактует крупные заводы в Китае на 9—12 месяцев вперед. Так что китайцам (кроме геополитических соображений) удобно работать с россиянами даже с точки зрения бизнеса. Ты можешь поставить несколько новых линий на заводе, если у тебя подписка на сотни тысяч дронов на год вперед.

Россия сделала обязательной подготовку по дронам в школах — они уже готовят своих детей к войне. К войне разумной и технологичной, где работают с причинами, а не с последствиями.

Сейчас у нас системно трудятся десятки производителей, а нужны сотни. Сейчас возможности производства в месяц идут на тысячи, а нужны сотни тысяч. Даже по простейшим FPV-дронам (по сути, конструктор «лего») расчет прост: нам нужно как минимум 6000—7000 специалистов. 

По состоянию на сегодняшний день у нас есть условно 1000 экипажей. Если каждый применяет всего 1 дрон в день — это 30 000. Есть экипажи, которые отрабатывают по 7—10 аппаратов в день и очень успешно — эти видео потом греют сердце всем украинцам. 

Итак, 1000 на 5 дронов в 30 дней = 150 000 дронов в месяц. Россияне активно бегут в этом направлении. И когда такое количество дронов полетит нам на головы, мы не сможем идти вперед. Нужно иметь эффективные, серийные контрмеры. А это вопрос буквально месяцев.

Мы бежим марафон по правилам спринта. На стойкость и скорость одновременно. Если мы хотим выжить, нам нужно догонять.

Министерство технологического поражения

Как бы жестоко это ни звучало, но, по сути, мы меняем людей на квадратные метры и время. Люди на войне выигрывают нам время, время, чтобы мы успели подготовиться. 

На самом деле — ценой своей жизни и здоровья они сохраняют шанс выжить своему племени. Надо честно признать: мы не были готовы к войне такого масштаба. 

Готовиться нужно прежде технологически, ведь человечество движется в сторону войн роботов, нейронок, искусственного интеллекта, систем ситуационной осведомленности, интеллектуальных систем наведения, автоматизированных систем управления боем и т. д.

Министерство обороны это время теряет.

Почему это произошло?

Отсутствие компетентного, ответственного лидерства. Объясню, что это значит на конкретных примерах.

С 2020 по 2021 год министром обороны был Андрей Таран. Этот человек просто потерял для всех нас полтора года. Редкая некомпетентность, помноженная на конфликт с Генштабом.

Алексей Резников стал министром обороны 4 ноября 2021 года. До полномасштабной войны оставалось четыре месяца. Уже с октября все западные СМИ писали о вторжении, то есть каждая кухарка в мире была проинформирована. Тем более был проинформирован министр.

К тому времени у нас выжили практически пять-шесть высококачественных производителей БПЛА. Все остальные сошли с дистанции еще где-то в 2016—2017 годах из-за отсутствия системной государственной политики и финансирования. 

Так вот, когда мы говорим о компетентном лидерстве, прежде всего, речь идет о понимании, что дроны будут определяющим фактором в этой войне. И имея четыре месяца времени, нужно было контрактовать всех находившихся на рынке на сотни комплексов.

У нас было еще несколько месяцев, чтобы затянуть комплектующие, был еще небольшой ресурс по времени. Параллельно нужно было немедленно упрощать процедуру для всех желающих производить дроны и давать четкий сигнал инженерам: вот деньги — закупайте комплектующие, делайте, мы все купим.

Что вышло в действительности? Министерство законтрактовало на 2022 год считанное количество бортов. Тех же «лелек» было приобретено буквально несколько комплексов. То же касалось и других производителей.

А когда после полномасштабного вторжения РФ Министерство было готово покупать все и у всех, то произошла досадная мелочь — пришлось ждать месяцами, пока производители заказывали и ждали комплектующие.

Поэтому первые месяцы мы воевали почти без дронов. Более того, даже через девять месяцев после вторжения министр не понимал, как применяются дроны на войне, почему весь передний край вынужден опираться на китайские «мавики», и какая катастрофа была бы без них:

❝

Но не будем идеализировать «мавики». У меня в закупке «мавиков» нет, чтобы вы понимали. Военные не воспринимают, они называются нашими генералами «свадебные дроны». Снимают свадьбу этими дронами… «Мавик» живет сутки-двое максимум, если его серьезно используют. Но давайте без иллюзий: этот дрон не изменит ситуацию на поле боя.

❞

Министра критиковали за определение «свадебные дроны», но здесь я с ним как раз согласна — дрон действительно свадебный.

Важно другое. Министр в декабре 2022 года комментировал: «Этот дрон не изменит ситуацию на поле боя». Дрон, на котором до сих пор держится вся первая линия обороны. 

Но в первые месяцы не было даже «мавиков», государство их тоже не купило. Было только то, что стали отдавать фотографы, журналисты, туристы, магазины техники. Критически мало.

Как мы это перекрывали? Людьми. Разведывали, штурмовали живыми людьми. Их убивали, мы посылали следующих. И так тысячами.

Ну и процедуру для производителей упростили только в сентябре 2022-го. А заработала она толком в октябре. То есть прошел почти год от назначения министра.

Упрощением министр, кстати, до сих пор очень гордится. И правильно делает. Еще бы вовремя! В общем, Министерство до сих пор стоит в позиции пассивного покупателя: «вы нам принесите, покажите — если оно летает, мы, возможно, купим».

Это время давно прошло. Чиновники Министерства должны понять: главный человек в стране сейчас — инженер, а чиновники — это лишь обслуживающий персонал за наши налоги.

Чиновник должен сделать все, чтобы инженеры изготовили сотни тысяч своих «ланцетов», «шахедов», противоракетных систем, РЭР, РЭБ, необходимого программного обеспечения.

Чиновник должен понять, что именно от инженера сейчас зависит его жизнь и его семья (если семья в Украине). Инженерные решения сохранят жизнь сотен тысяч наших людей и уничтожат столько же врагов.

Справедливости ради следует сказать, что Министерство обороны — объективно сложное, неповоротливое и бюрократизированное. Справиться трудно, далеко не каждый человек это потянет.

Поэтому кроме сильного министра обороны должно быть сильным все правительство. Каждое министерство должно частично выполнять оборонные функции, планировать свою работу, держа вопросы обороны на первом месте. 

Министерства должны ходить за производителем и спрашивать: чем тебе помочь? У тебя проблема завезти комплектующие? Давай мы дадим сопроводительное письмо, поедем с тобой на завод за границу. Тебе трудно пройти таможню? Поехали решать, давай упростим правила завоза. У тебя нет помещения, нужна бронь инженеров, нужно станки на «Укроборонпроме», быстрые средства на комплектующие? Держи, только наращивай масштаб.

Необходимо безотлагательно консолидировать закупки импортных комплектующих, создать стратегические запасы двигателей, модулей связи, навигации, автопилотов, авионики, литиевых батарей, оптики и т. д. Потому что мы полностью зависимы от импортных комплектующих и локализация производства — предмет отдельной государственной политики в рамках развития отрасли.

Необходимы прямые централизованные закупки от государства, снятие всех препятствий по ввозу и производству, дерегулирование и так далее. Одним словом, работа с производителями одной командой.

Пока такая проактивная позиция по военным технологиям в Министерстве действительно есть. Только не обороны, а цифровизации. Но сами они, при том, что Минцифры не являются профильным министерством и имеют 100 500 других задач — точно это не вытянут.

Кто же вместо? 

Лично я давно смирилась с тем, что те, кто десятки лет вел к провалу оборонной отрасли, не понесут за это ответственности. Ни за сдачу ядерного оружия (по крайней мере, тактическое мы могли содержать), ни за ракеты и самолеты, которые мы отдали россии и которыми нас сейчас убивают. Ни за провал спутниковой программы и т. д. Хотя фамилии этих людей легко гуглятся.

Поэтому у меня нет никаких иллюзий по поводу того, что те, кто погубил отрасль военных технологий, понесут за это хоть какую-то ответственность. Нет такой статьи в Уголовном кодексе — «просрал отрасль военных технологий». Есть статьи за коррупцию, но это уже отдельная тема.

Но, по крайней мере, политическая ответственность должна наступать. Надо иметь совесть и уходить с должности. Я понимаю, почему после всех коррупционных скандалов министр до сих пор на должности. 

Об этом часто говорят и его коллеги:

1. Лоялен к Офису президента, умеет приносить только хорошие новости и даже плохие выдавать за хорошие или просто не озвучивать.
2. Хороший коммуникатор, наладил связи с партнерами и произносит на фуршетах с ними довольно остроумные тосты. Что скажут все — и друзья, и враги, — если во время войны снять министра?
3. Не нашли альтернативу.

Справедливости ради надо отдать должное — на международных переговорах министр действительно делал многое, чтобы Украина получила оружие. И он действительно хорошо общается с партнерами. Однако это не позиция топ-управленца в самом сложном Министерстве во время самой масштабной войны со времен Второй мировой. Это позиция амбассадора по оружию. И таких амбассадоров сейчас много не бывает.

Относительно возможной кандидатуры на этот пост. Я не поверю, что на многомиллионную страну нет честного человека с серьезным управленческим опытом и умением принимать непростые решения.

Стоит посмотреть на людей, у которых есть конкретные достижения в карьере, которые выстраивали крупные бизнес-процессы, организации, компании, которые признаются в Украине и за рубежом. 

Хорошее образование, опыт адвокации на международных переговорах, конкретные достижения в фронте. Даже за эти 1,5 года человек должен показать, что конкретно он сделал для обороны, в математике войны всегда есть измеряемые KPI. Уже не говоря о тех, кто работает с 2014 года.

Это не должен быть кадровый военный — ставить военных на такие позиции неправильно в основе. Военные должны воевать: проводить разведку, анализировать информацию, понимать оперативную обстановку, планировать операции, готовить личный состав и технику. 

Министр должен обеспечить военным все необходимое для ведения войны.

Может ли стать министром женщина? Конечно. В десятках успешных стран министры обороны — именно женщины, и все хорошо — армии обеспечены.

Но министром женщина должна становиться не потому, что она женщина. А потому, что она профессионал. И не потому, что лояльна и позитивна. А потому, что готова поставить своей команде задачи, дедлайны и нести жесткую ответственность за результаты.

То же касается и мужчин. Компетентное лидерство — не про пол, а про преданную службу своему народу. Особенно в этот сложнейший исторический момент, в самое тяжелое время нашей истории.

P. S. Чтобы сразу прекратить слухи — у меня нет никаких политических амбиций и я не претендую ни на никакие должности.  После вторжения я сразу вернулась из США, потому что это моя обязанность — быть в это время со своими людьми.

Однако у меня есть сильное желание, чтобы этот текст был услышан. Приведу для примера несколько своих цитат из прошлых лет, ведь я люблю, развиваю, болею за военные технологии уже десятый год. Не для того, чтобы стоять в позиции «я же говорила», а просто чтобы услышали и поверили, по крайней мере сейчас:

1. 2016 год: «Птичка» на заказ. Как работает аэроразведка на передовой, "Украинская правда"
2. 2017 год: Мария Берлинская: Украина — единственная страна, где волонтеры занимаются аэроразведкой, «Громадское»
3. 2017 год: Аэроразведчица Мария Берлинская: «У меня нет понятия „мечта“, есть понятие „задача“, «Зеркало недели»
4. 2018 год: Волонтер Берлинская: Перед угрозой большой войны каждый человек должен уметь собрать автомат, «Украинская правда»
5. 26 января 2022, за месяц до вторжения: пост на личной странице в Фейсбуке.

P. P. S. Всем, что знает и умеет наша волонтерская команда в несколько сот человек, — с радостью делимся, передаем, помогаем сознательным людям внутри государства.

Верим, что частично замещаем функции Министерства обороны, пока все процессы все же заработают системно. Ибо безгранично и бескомпромиссно верим, что делаем общее дело.

Мария Берлинская
14 августа 2023 г., «Украинская правда»

← Назад к основному разделу