Микс альбом с красивыми женами из разных городов
⚡ ПОДРОБНЕЕ ЖМИТЕ ЗДЕСЬ 👈🏻👈🏻👈🏻
Микс альбом с красивыми женами из разных городов
Home » Современная швейцарская новелла [Фридрих Дюрренматт] (fb2) читать онлайн
Чем не угодили старики: с 1 марта Путин сильно изменил пенсии
Еще одна пара звезд спешно покинули Россию
Четыре катастрофы 2023 года: предсказания Нострадамуса, Ванги
Камера в гробу снимала 2.5 года: увиденное шокировало всех
Она станет президентом! Жириновский перед смертью озвучил...
Те, у кого остались монеты СССР, могут стать миллионерами
К чистому источнику я пошел гулять,
Так хороша была вода, что я в ней искупался…
Я давно люблю тебя, никогда я тебя не забуду.
Я давно люблю тебя, никогда я тебя не забуду.
2023 - Библиотека "КЛиб" - тут можно читать книги онлайн а также скачать их бесплатно и без регистрации
Сам тип повествования лично мне не понравился. Рассказ ведётся косвенно, через сюжеты. Автор играет с читателем в угадайку. Хотя сюжет простецкий. Размышления ГГ и других на бытовом уровне. Реакции у всех как у собаки Павлова. Читаешь вроде про разведчиков, а скучно пишет, без души. Как говорится ничего личного о ГГ, кроме рефлексов. Не трогает книга не одним местом.
В корне не соглашусь с предыдущим отзывом: только что закончил читать первую книгу и зашёл оставить своё впечатление: прекрасный образчик ЛИТаниме (бояръ, думаю, не совсем применимо хотя бы потому, что действие основное происходит не в России). Для любителя этого жанра сразу понятно, откуда "рамтут уши" и "уши" эти ладно скроены и крепко сшиты. Я упомяну язык и некоторые стилистические шерховатости только в том ключе, что это черновик и
не стОит в нем "ловить блох", хотя само по себе изложение прямо вот - на высоте! Как и сюжет, как и крайне продуманный мир, персонажи, системы и проч., проч., проч. Автор - не новичок, автор "выстреливал" мощно не одной книгой и вот, ждать продолжение только. Ждём, Дмитрий Викторович!
Фигня. Да ещё и аннотация к книжке имеет очень отдаленное отношение. Такое ощущение, что писал негроиндус безграмотный, начитавшийся подросткового бояраниме. Подросткового не в смысле целевой аудитории, а в смысле авторства. Больше трети книги ниасилил.
Писать умеет, но хорошей книги не получилось. Сам автор по сути не в чём не разбирается, но пытается рассуждать. Прочёл четверть книги и пока не понял, что хочет автор от своего ГГ. Автор как он выражается "вяло думал головой", строительный институт считает никчёмным из экономики выяснил, что наличные и безналичные деньги - разные деньги. Истории не знает, даже приблизительно. В Политехах общей истории не было как предмета, были: история
КПСС, Философия, Политэкономи, экономия отрасли, управление. Изучались в основном работы Ленина с привязкой к исторической ситуации написания. Сперва Горбачёв отменил Социализм в СССР, превратив амортизацию основных фондов в налог. Все предприятия зразу стали отказываться и передавать кому хочешь на баланс подсобные хозяйства, дворцы, детсады, дома отдыха, рабочие посёлки, дома, даже запасные станки и т.д. Теперь не предприятия, а государство стало обязано предоставлять жилплощадь и т. д. Что дебил Горбачёв в одно рыло сделать не мог. Вместо денег на гос. чиновников вывалилась куча обременения по содержанию. Потом Шумейко (Ельцин) с Геращенко (Горбачева) к началу 1991 по торговому договору с МИД Польши разваровали все средства ЦБ СССР и соответственно сбербанка СССР. Были шантажированы ЦРУ нотой протеста Польши и завербованы Ельцин с Горбачевым. Устроили спектакль "ГКЧП", в ходе которого вывезли золото СССР и 18 млрд. инвалюты в Польшу, в погашении украденного, убив свидетелей передачи под шумок путча. Ельцин принял через сьезд дебилов РСФСР независимость РСФСР, захватив ЦБ СССР и разрушив рублевой и экономический союз, "Предложив независимость" (послав) соседям вместо союза. И всё равно мы остовались экономически развитой страной, пока по приказу ЦРУ И МВФ Ельцин приказал Гайдару не принять колониальную систему МВФ вместо программы "500 дне", подарил США долю в добыче энергоресурсов, Китаю подарил территорию, Японии пообещал вернуть Курилы и часть Сахалина. Чубайс в 1992 официально ввел штат правительства "отдел американских специалистов" из ЦРУ для "приватизации" предприятий и стал заниматься их разорением и уничтожением. Заодно Чубайс занимался финансированием лояльной МВФ "оппозиции" (подписавших манифест Немцова о "Легитимности Конституции") за счёт госбюджета. Реальных демократов в РФ никогда не было, это сказка для мясо. Всё здесь взращивало ЦРУ. В 1992 году судьба столкнула меня с Бурковым, которому я и рассказал всю механику предательства. Тупой и трусливый Руцкой, вместо ареста Ельцина и всех предателей попёрся к Ельцину шантажировать чемоданами на Шумейко. ЦРУ официально за 2 месяца предупредила президента США о подготовке путча Ельцина. Путч состоялся 1993! Что бы нас сделать дураками и предателями для всего мира на "Республику" навешали герб феодализма Романовых, став всем республикам и соседям врагами, особенно Польше и Финляндии. У нас нет не одного честного гражданина Республики, присягнувших на гербе Романовых. Главу 1 "Конституции РФ" у нас изменяют все! "Монархистами" - стали называться все приближённые к колониальной администрации. Предать и убить республиканца для них святой целью. По этому нас везде предают и убивают. С таким гербом нас имеет право уничтожить любой на этой планете. Большинство писателей с тонкой душевной организации, по сути не видят оглоблю в собственном заду, так как привыкли за 30 лет к этому чувству, родившись с ним. Я много слышал придурков, которые на правах Романовых претендуют на их феодальную собственность в соседних странах. Не путайте разные понятие. При феодализме понятие страна привязывалась к названию крупной феодальной собственности. Умирали не за Родину, а за Хозяина (за царя), а тот мог продать, передать и т.д. её кому захочет. То есть вы должны привыкнуть, что вас продают и пользуют как имущество. Рабы жаждут только еды и зрелище, и часто им нравится горящий дом соседа. Всё печально.
Редкостная хрень, наполненная самолюбованием автора и повторением Солжевских страшилок об СССР и УЖАСНОМ-УЖАСНОМ Сталине :-)... Ну а самолеты - так, фон для бесконечных мантр о том, какой он - ГГ - самый умный :-)))
Ничеготак. Стандартная фентезятина а-ля "моя твоя непонимай". Развитие неспешное, явно нацеленное на 3-4 тома.
Анти,с*ка, бояръ,с*ка, но таки, аниме, с*ка. Вот такая,с*ка, понимаешь, с*ка, загагулина.
Цвет фона
черный
светло-черный
бежевый
бежевый 2
персиковый
зеленый
серо-зеленый
желтый
синий
серый
красный
белый
Цвет шрифта
белый
зеленый
желтый
синий
темно-синий
серый
светло-серый
тёмно-серый
красный
Размер шрифта
14px
16px
18px
20px
22px
24px
Шрифт
Arial, Helvetica, sans-serif
"Arial Black", Gadget, sans-serif
"Bookman Old Style", serif
"Comic Sans MS", cursive
Courier, monospace
"Courier New", Courier, monospace
Garamond, serif
Georgia, serif
Impact, Charcoal, sans-serif
"Lucida Console", Monaco, monospace
"Lucida Sans Unicode", "Lucida Grande", sans-serif
"MS Sans Serif", Geneva, sans-serif
"MS Serif", "New York", sans-serif
"Palatino Linotype", "Book Antiqua", Palatino, serif
Symbol, sans-serif
Tahoma, Geneva, sans-serif
"Times New Roman", Times, serif
"Trebuchet MS", Helvetica, sans-serif
Verdana, Geneva, sans-serif
Webdings, sans-serif
Wingdings, "Zapf Dingbats", sans-serif
Насыщенность шрифта
жирный
Обычный стиль
курсив
Ширина текста
400px
500px
600px
700px
800px
900px
1000px
1100px
1200px
Показывать меню
Убрать меню
Абзац
0px
4px
12px
16px
20px
24px
28px
32px
36px
40px
Межстрочный интервал
18px
20px
22px
24px
26px
28px
30px
32px
В рассказе ретороманского писателя Кла Бирта «Мишени» есть не очень заметный, но важный эпизод: сын спрашивает отца, только что преподавшего ему урок бессмысленной жестокости, конфедерат ли он; видимо, в школе ему не раз доводилось слышать не только о героизме, но и о великодушии жителей Швейцарской Конфедерации. В утвердительном ответе крестьянина к гордости своим отечеством примешивается какая-то настороженность, даже опаска: как бы то, чему он учит своего отпрыска, не обернулось против него самого. Ведь ненависть ко всему чужому, столь распространенная среди правоверных конфедератов, плохо согласуется с образом родины Красного Креста, страны, ставшей для многих символом гостеприимства, милосердия и нейтралитета.
Недобрые предчувствия очень скоро оборачиваются явью: сын поднимает руку на отца. Мораль рассказа прозрачна и актуальна для всех времен: нельзя безнаказанно воспитывать ненависть, вскармливать озлобленность, нельзя рыть яму другому, не рискуя попасть в нее самому. «Мишень», в которую метит Кла Бирт, видна, что называется, невооруженным глазом. Это разительное несоответствие образа благополучной, мирной страны тому, что есть на самом деле, что открывается внимательному взгляду художника.
В такую же или очень похожую «мишень» направляют заряды своего негодования, сарказма, иронии, скепсиса почти все швейцарские новеллисты, озабоченные положением дел у себя на родине, — как представленные в этом сборнике, так и оставшиеся за его пределами. Способы «прицеливания» у них разные, но цель одна: подойти как можно ближе к истинной, а не мнимой реальности, воспроизвести ее в образе более точном и достоверном, чем удавалось до сих пор, увидеть и запечатлеть то, что скрывается за яркой витриной рекламного процветания.
И, надо сказать, это им удается. За блестящим фасадом, оказывается, происходят вещи, в которые трудно поверить. Там царят неуверенность, отчаяние и тоска, там все пронизано тревогой, страхом и неутихающей болью — столько вокруг несостоявшихся жизней, изломанных судеб, исковерканных биографий. Иногда кажется, что писатели по каким-то не совсем ясным для нас причинам сгущают краски, прибегают к гиперболе и гротеску. Но то, о чем они пишут, не похоже на вымысел, на беспочвенные фантазии. Слишком уж все выстраданно, убедительно и правдоподобно.
С какими темными силами воюют персонажи швейцарских писателей? Откуда чувство вины, преследующей их и омрачающей идиллические пейзажи? Какая фатальность свинцовым грузом давит на эту некогда веселую и приветливую страну? Статистические выкладки, которыми оперируют экономисты и социологи, особого беспокойства не вызывают. С цифрами все в порядке, промышленность функционирует без сбоев, денег в швейцарских банках более чем достаточно. Обозримое будущее видится не в розовых, но и далеко не в черных тонах. Так зачем, казалось бы, тревожиться и задавать вопросы? Зачем искать на них ответы?
И все-таки литература задает вопросы и ищет ответы. Особенно активна и настойчива в этом отношении «малая проза», новеллистика, переживающая пору бурного подъема. Объектом пристального внимания становятся сдвиги в сознании, перемены в психологии еще не так давно твердо верившего в свое благополучие швейцарца. Писатели пытаются понять, что происходит с человеком, связавшим свою судьбу со сферой буржуазности, как протекает процесс «расчеловечивания», дезинтеграции личности, запутавшейся в тенетах корыстолюбия и скопидомства. О чем бы ни шла речь в их новеллах и коротких рассказах, в центре всегда человек, сформировавшийся в мелкособственнической среде и несущий на себе ее родимые пятна. Смутное ощущение нарастающего неблагополучия и вытекающая отсюда стихийная оппозиция мертвящему окружению, загнанное в подсознание чувство вины перед собой и перед другими, взрывы бунтарства, приступы отчаяния — вот набор душевных состояний и психологических характеристик, в той или иной мере свойственных литературным героям швейцарских писателей, независимо от того, на каком языке — немецком, французском, итальянском или ретороманском — они пишут. От года к году их все больше занимает разрыв между тем, как человек живет, чем жертвует, с чем смиряется, — и тем, что происходит в его душе, чего она взыскует, о чем тоскует.
«Тоска по лучшему — вот самое дорогое в нас» — эти слова Макса Фриша можно поставить эпиграфом к новейшей швейцарской новеллистике, отмеченной растущим недовольством действительностью, в которой для реализации лучшего в человеке почти не остается места. Сегодня уже не звучат, как пятнадцать-двадцать лет назад, призывы защищать «здоровый, цельный мир», а если и звучат, то их мало кто принимает всерьез. Достославное гельветическое своеобразие исчезает, растворяясь в стандартизованных западноевропейских «ценностях». Швейцарское общество все глубже поражают недуги капитализма — безработица, обнищание людей труда, духовное оскудение. И литература добросовестно регистрирует тревожные симптомы, не скрывая своей озабоченности состоянием больного организма.
И все же легко заметить, что в произведениях, представленных в настоящем сборнике, Швейцария воспроизводится далеко не одинаково. Собственно, перед нами предстает не одна, а несколько Швейцарий. И дело тут не только в масштабах писательских дарований, не только в глубине постижения жизненных противоречий, разной у разных авторов. Дело прежде всего в том, что действительность немецкой Швейцарии и вправду существенно отличается от действительности Романдии, что жизнь италоязычного Тессина, особенно жизнь духовная, культурная, теснее связана с Италией, чем с другими швейцарскими кантонами. О ретороманском Граубюндене и говорить не приходится — настолько своеобычен и неповторим этот край с его реликтовым языком и богатейшим фольклором.
Приглядываясь к швейцарской словесности на четырех языках, приходится признать, что ее ветви пока не слились в единую крону национальной литературы. Швейцарцев из германоязычных и романских кантонов многое связывает, но многое и разъединяет. У каждой литературной ветви — свои традиции, свое лицо, в котором черты «материнской» культуры сразу бросаются в глаза, а черты, идущие от общего отечества, едва просматриваются. Общий язык и культурные связи с «метрополией» — пока более прочный цементирующий состав, чем принадлежность к государственному единству. Хотя в этой книге писатели выстроены по алфавиту, независимо от языка, на котором они пишут, но характеристику их творчества естественнее и удобнее давать по языковым регионам.
Из четырех ответвлений наиболее значительна, богата талантами и крупными именами литература на немецком языке. Оно и понятно: на немецком, точнее, на швейцарском варианте немецкого, говорит более двух третей всего населения страны. Не менее важно, однако, и другое — богатейшие традиции виртуозов новеллы и короткого рассказа, какими были, каждый в своем роде, Готфрид Келлер, Конрад Фердинанд Мейер, Роберт Вальзер. Да и «присутствие» в литературе живых классиков, Макса Фриша и Фридриха Дюрренматта, ко многому обязывает.
Фриша и Дюрренматта часто называют вместе, но это очень разные художники. С именем каждого связана особая линия драматургического и повествовательного искусства. Дюрренматт тяготеет к параболе, к броскому гротеску, к конструированию «моделей», Фриш — к самовыражению и «саморазоблачению», к принципу прямой и скрытой автобиографичности: ведь то, что знаешь о себе самом, достовернее любых предположений о других.
Фриш (род. в 1911 г.) не новеллист в привычном смысле слова. Его «рассказы» — это наброски, зарисовки, этюды, прикидки; недаром они большей частью содержатся в дневниках писателя. В самой незаконченности, в отсутствии новеллистической «закругленности» заключена возможность развернуть содержание вглубь, придать ему обобщенный, универсальный смысл. Вот и рассказ о совместном автомобильном путешествии мужчины и женщины, соединившихся не столько по сердечному влечению, сколько от скуки и страха перед одиночеством, постепенно обрастает тонко подмеченными психологическими нюансами и превращается из вроде бы банального житейского фарса в трагедию человека, который заблудился в «ничейной зоне» между индивидуальной сущностью и выпавшей на его долю незавидной ролью. Путешествие заканчивается дорожной катастрофой и гибелью женщины. В том, что произошло, непосредственной вины мужчины суд не усмотрел. Но есть еще суд собственной совести, и этот суд не дает человеку покоя. Ему кажется, что женщина раздражала его и он втайне мечтал от нее избавиться. Он чувствует себя виновным хотя бы уже потому, что так и не нашел общего языка со своей спутницей. Ощущение внутренней пустоты, вины «без вины виноватого» — распространенный мотив сегодняшней швейцарской литературы. Точными, экономными штрихами Фриш воссоздает социальные обстоятельства, в которых сложились характеры его героев.
Сдержанность, немногословие — приметы творческой манеры не одного только Фриша. Его пример помог утвердиться новому типу художника — скупого на слово, избегающего какого бы то ни было пафоса и публицистичности. Зная, что прямые инвективы против пороков общества часто не срабатывают, наталкиваются на равнодушие и глухоту, такой писатель заставляет прислушаться к себе по-иному — точно рассчитанным повествовательным ходом, неожиданным художественным решением. Он вопрошает, ставит под сомнение, сеет тревогу и озабоченность. Трезвый скепсис расшатывает и сминает беспочвенные иллюзии, но останавливается на рубеже, за которым начинается отчаяние. Принцип надежды — ведущий в творчестве Фриша и его последователей. Вера в человека, в то, что он выживет и сохранит себя как вид, — это сегодня революционная вера, утверждает Фриш. Без нее не было бы ни ненасытной жажды новаторства, ни неудовлетворенного любопытства творца. Именно она, эта вера, делает старого художника нашим соратником в борьбе за выживание человечества, именно она вынуждает его без устали предостерегать от опасного распространившегося недуга — сделок с совестью, уступок холодному расчету, давлению недобрых сил. Капитуляция перед «гнетом обстоятельств» рано или поздно приводит к оскудению души, въевшаяся в плоть и кровь привычка к компромиссам с совестью плодит людей с моральными изъянами и психическими аномалиями, людей без будущего.
Швейцарская новеллистика 70–80-х годов полнится печальными историями о незадавшихся жизнях. Пожалуй, лучшие из них написал Адольф Мушг, художник, уверенно вставший рядом с Фришем. Мушг (род. в 1934 г.) — прирожденный рассказчик, виртуоз перевоплощения, мастер имитации стиля. Он критически относится к общественному строю своей страны, но в условиях сегодняшней Швейцарии не видит ему реальной альтернативы. Герои его книг, как правило, не становятся активными носителями идей, борцами. Но писатель не ограничивается констатацией безысходности, свою задачу он видит в том, чтобы воспитать в человеке солидарность с другими людьми, сделать его добрее, гуманнее и тем самым хоть немного, так сказать, «изнутри», изменить жизнь к лучшему.
Из года в год Мушга все больше тревожит разрыв между внешним и внутренним, телесным и духовным. Один из последних сборников рассказов писателя так и назван — «Тело и жизнь». Вообще говоря, тема несоответствия лица и маски, сути и роли в швейцарской литературе основательно разработана Фришем. Но Мушг избегает торных дорог, он ищет и находит свою манеру, свой угол зрения, свои повествовательные нюансы. Поражает уверенность, с какой он передает сомнения и колебания людей, потерявших почву под ногами, подверженных душевным надломам. Он умеет показать, как накапливаются симптомы рокового недуга, как вызревает и разражается взрыв, на первый взгляд неожиданный и необъяснимый, но глубоко и точно мотивированный обстоятельствами жизни.
Казалось бы, в рассказе «13 мая» речь идет о происшествии в высшей степени необычном: известный юрист на глазах у присутствующих на торжественном акте вручения ему диплома почетного доктора выстрелами из револьвера убивает декана факультета, произносившего хвалебную речь в его адрес. Что это — сумасшествие, клинический
Кудряшка Луиза занята любовником | порно и секс фото с молоденькими
Русская брюнетка хотела анала и получила его
Толстая австрийка