Микита Франко "Дни нашей жизни" (2020)

Ругать дебют Микиты Франко – это все равно что топтать единственный выросший в пустыне цветок. Книга о мальчике, который растет в щемяще прекрасной однополой семье и не где-то в Бельгии, а в русской провинции, была обречена на то, чтобы стать значимым общественно-литературным событием года, а сам Микита Франко – иконой нового квир-поколения и авангардом отечественного янгадалта. «Дни нашей жизни» заслуживают самого пристального внимания даже вне политического контекста. На фоне многих и многих отечественных книг – эта искренняя юношеская проза являет собой образец хорошо рассказанной истории, которую интересно читать от начала и до конца. Однако лично у меня остается много вопросов, если можно так выразиться, идеологического характера.

С «Днями нашей жизни» мне как читателю-гею пришлось, прямо скажем, тяжело. Чтобы не ходить вокруг да около, мои проблемы с восприятием героев начинаются с того, что в профессиональной среде назвали бы гетероимитацей. Это сложное слово обозначает копирование гомо и би-сексуальными мужчинами и женщинами гетеросексуального поведения. Например, представления о гендерных ролях мужчин и женщин, которые действительно время от времени воспроизводятся в однополых парах. Если вы проведете мысленный эксперимент и вместо папы Славы подставите женщину, то в этой книге не поменяется ровным счетом ничего, кроме того, что из романа исчезнет драматургическая пружина.

Мальчик Мики, у которого умирает мать, живет у своего дяди Славы и его партнера Льва. Слава - художник, гуманитарий, воздушный и чувствительный человек, а его партнер Лев – врач-реаниматолог, технарь, земля и рацио этих отношений. Слава – Инь, женская энергия, Лев – Ян, мужская. До поры до времени Мики растет, что называется, в Эдеме, в котором ему неведомо, что такое гомофобия, предубеждения и ненависть, настолько неведомо, что Слава и Лев соответственно занимают в его воспитании позицию материнскую и отцовскую, а как иначе? Слава, конечно, за мать, а Лев за плохого полицейского, за отца.

Как справедливо было замечено Галиной Юзефович, «Дни нашей жизни» распадаются будто бы на отдельные рассказы, и я бы даже сказал, на повести, каждая из которых рассказывает собственную историю. Первая, например, посвящена тому, как Мики узнает, чего стоит на самом деле этот мир, и что в этом мире его семья считается ненормальной. Его словарный запас обогащается такими выражениями как «гомики» и «педики», а еще Мики и его папам придется учиться отстаивать ценность собственной семьи перед самими же собой. В принципе, герои «Дней нашей жизни» с этой нетривиальной задачей довольно быстро справляются. С обществом герои на прямой конфликт никогда не идут, живут тихо и незаметно. Пытаются время от времени социализироваться в ЛГБТ-тусовке, но с лесбийскими парами с детьми общего языка не находят, а несемейные геи оказываются слишком политизированным, распутными и глупыми. Стоит ли удивляться, что эта чудо-семья соберет вещи и уедет в конце концов в Канаду, потому если вам надо что-то объяснять, значит вам ничего не надо объяснять.  «Дни нашей жизни» слишком далеки от реальности гей-жизни, и скорее напоминают мечту, и финальная точка этой мечты о мире без насилия топологически просто не может располагаться в России.  

Граница между благодушной фантазией ЛГБТ-подростка, которым скорее всего является Микита Франко, и карикатурой оказывается слишком зыбкой. «Дни нашей жизни» - это то, чего хочет и прогрессивная гетеро-публика, и сами ЛГБТ: увидеть гомосексуальных людей такими же как и все, только лучше, потому что социальное страдание неизбежно должно влечь за собой мудрость, которой нам всем так не хватает. Именно поэтому в целом живой и хорошо прописанный Мики все равно становится целым вместилищем практик и мифологем квир-комьюнити: в двенадцать он проходит психотерапию и узнает, что такое антидепрессанты, ближе к четырнадцати практикует селфхарм, откуда-то знает про паблик «Дети 404», а где-то в пятнадцать или чуть раньше уже и сам разбирается с собственной внутренней гомофобией.

 То, что делает Франко со своим героем можно назвать превращением живого мальчика в Пиноккио: Мики становится демонстрационным манекеном, и автор глава за главой выбивает на нем татуировки как в предуведомлениях «Netflix»: насилие, суицид, самодеструктивное поведение. Пытаясь сделать свою прозу более нравоучительной для общества, Микита Франко делает ее под конец совсем пластиковой. И тем не менее это, в каком-то смысле для «Дней нашей жизни» оборачивается преимуществом: пока другие писатели описывают ушедшие в прошлое советские и постперестроечные миры, которых никогда и не существовало, кроме, как и в их головах, Микита Франко пишет прозу из точки самого что ни на есть настоящего времени.