Михаил Бухарин. Легенда о походе Геракла в Индию

Легенда об индийских походах Диониса и Геракла была неотъемлемой составляющей "греческой" истории, придуманной античными авторами, прежде всего, историками Александра Македонского и Мегасфеном.

Начало см. в пред. статьях:

Михаил Бухарин. Индийские походы Диониса и Геракла в античной традиции

Михаил Бухарин. Древнегреческий Геракл и древнеиндийские боги

Михаил Бухарин. Культы Диониса и Геракла. Античная и индийская традиции

Диодор упоминает основание Гераклом города Паталипутра (II.39.3), в котором и побывал Мегасфен. Селевкидский посол ввел целый пласт новой информации о Геракле, которой не могли обладать спутники Александра Македонского, — основание Гераклом Паталипутры (Diod. II.39.3).

Индийский Геракл?

Геракл в классической греческой мифологии

Информации об индийском Геракле в трудах историков Александра и “Индике” Мегасфена не так много, как о Дионисе, поэтому греческий контекст этой истории можно рассмотреть в целом, не подразделяя на отдельные эпизоды. Завоевание Индии Гераклом и его деятельность как индийского царя, как и в случае с индийским Дионисом, вписана в общий контекст развития истории с точки зрения образованного грека, т.е. передана так, как это принято в традиции греческой этнографии.

В греческом мире Геракл был известен как неутомимый путешественник,217) который приводил людей в новые, неисследованные земли, к островам блаженных, стране Гесперид,218) считался основателем многих городов в Лаконии, Фессалии, Фракии, Лидии, Испании, Галлии, Италии, Сирии, Сицилии.219) Он также почитался благотворителем и источником цивилизованного образа жизни. Многие из его подвигов были направлены на избавление людей от разного рода чудовищ: нимфейского льва (Paus. VIII.22.4; Diod. IV.13.2), лернейской гидры (Appollod. II.77), эримантийского вепря (Appollod. II.83), стимфальских птиц (Paus. VIII.22.4; Diod. IV.13.2).

В этом же ключе надо рассматривать и очищение авгиевых конюшен (Paus. V.I.10; Diod. V.13.2). Геракл выкапывал для людей озера (Diod. IV.23.3), прокладывал реки (Diod. V.35.3; Paus. VIII.14.2), дороги (Diod. V.22.2). Борьба Геракла с разного рода жестокими владыками и целыми народами также носит характер очищения земли: встреча с дриопами (Paus. IV.34.9; Appollod. II.155), царем Диомедом во Фракии (Diod. IV. 15.3), Антеем в Ливии (Pind. Isthm. IV.52ff; Appollod. II.115; Diod. IV.17.4, 27.3), царем Бусирисом в Египте (Appollod. II.116; Diod. I.67.11, 88.5; IV.27.3, 28.1). Роль Геракла как защитника богов и людей определилась уже в VI в. до н.э. Эта тема активно разрабатывалась в трудах Пиндара, Эсхила, Софокла, Эврипида.220)

В каком бы регионе ни появлялся Геракл, он выступает как носитель культуры и ее защитник. Он обеспечивает плодородие земли (Diod. IV.17.3-4), сражается с разбойниками (Diod. IV.27.4), обеспечивает безопасность путешественников (Diod. IV.19.4).221) Для определения сути его деятельности античные авторы использовали понятия “καθαίρο” (Soph. Thrac. 1012, 1061; Eur. Her. 225; Arist. Осы. 1043), “ευεργέτης” (Eur. Her. 1252), что прямо соответствует описанию деятельности Геракла индийского. Такую же доблесть, как на суше, Геракл проявил и на море (Pind. Nem. I.64, III.23). Эта тема активно разрабатывалась в греческом искусстве.222)

Таким образом, к моменту прихода в Индию армии Александра Македонского и приезда Мегасфена в греческой историко-географической традиции сложились прочные основы рассмотрения истории любого региона. Дионис и Геракл — главные боги-путешественники, открыватели новых земель — также имели стандартный набор характеристик. И когда реальное открытие Индии и ее этнографическое узнавание стало насущной необходимостью, материал местной традиции надо было лишь вписать в уже готовые рамки.

Геракл – главный бог-путешественник, открыватель новых земель?

Но это не означает, что информация античных авторов об Индии носит характер искажения местной традиции или даже вымысла. Анализ данных о походе в Индию Диониса показал, насколько их содержание богато данными местной историко-мифологической традиции. Обратимся к рассмотрению информации о походе и деятельности Геракла.

Завоевание Индии. Утверждение новой династии

То, что потомки Геракла воцарились над всей Индией, где уже правили потомки Диониса (Arr. Ind. 8.4), что для греческого читателя должно было означать еще одну всеиндийскую военную кампанию, — для современного исследователя должно означать лишь факт символического завоевания всей земли в обряде раджасуи, совершаемого каждым новым царем. Для идентификации этого события, описанного Мегасфеном, ключевыми моментами являются принадлежность Геракла к династии Диониса, завоевание Индии, основание своей династии, имя дочери — Пандайя.

Пандая – дочь Геракла?

Все эти признаки могут быть совмещены лишь в том случае, если предположить, что информация Мегасфена передает центральный сюжет индийского эпоса “Махабхарата” — победу братьев Пандавов над Кауравами, принадлежавшими к одной Лунной династии. И в пересказе античных авторов данного сюжета мы имеем приход к власти другого рода в рамках одной династии. Если это так, то, возможно, пресловутый Крадэва — вовсе не испорченная форма имени Пурурваса, как полагали Х. Лассен и Ж. Дюмезиль,223) ведь вторая часть его имени определенно отражает санскритское deva (бог), а первая восходит к kuru.

Тогда носителя этого имени можно было бы рассматривать как Kurudeva — обобщенный персонаж, который мог бы отразить в рассказе Мегасфена завершение правления Кауравов. Установление власти Пандавов сопровождалось боевыми действиями, скитаниями по Индии, битвами с разного рода чудовищами и, наконец, совершением старшим из Пандавов, Юдхиштхирой, раджасуи — ритуала посвящения на царство. И раздел земли между сыновьями, что упомянул Мегасфен в отношении индийского Геракла, является необходимым атрибутом ритуала раджасуи.224) Имя дочери Геракла, Пандайя, также должно указывать на то, что этот сюжет восходит к описанию деяний Пандавов.

Согласно Арриану, Мегасфен жил в Арахосии и путешествовал в Паталипутру.

В таком случае отпадает необходимость искать какой-либо один персонаж индийской традиции, полностью соответствующий образу индийского Геракла, описанного историками индийского похода Александра Македонского и Мегасфеном. Последний, безусловно, знал о том, что Геракл был в Индии, из работ своих предшественников. И то, что он узнавал об истории Индии, а эта часть в соответствии с принятыми канонами обязательно должна была присутствовать в этнографическом сочинении, он вписывал в уже сложившуюся канву.

Что касается Геракла, то и начало его династии, и обожествление также ставятся в прямую связь с его эвергетической деятельностью. Об этом же говорит и Арриан (Ind. 7-9).

Взятие Аорна

Точки зрения на отождествление горы Аорн весьма разнятся. А. Каннигхэм предположил, что сообщения античных авторов о горе Аорн относятся к горе Ранигат (Ranigat). Он полагал, что этимологически этот топоним восходит к Rāja Vara. Это отождествление было воспринято Х. Лассеном, который, со ссылкой на Н.Дж. Уилсона,225) указывал, что этимологически “Αορνος восходит к санскритскому āvarana, иранскому āvarəna (“укрепление”).226) Эта точка зрения нашла поддержку и у Ж. Шарпантье.227)

Дж. Абботт считал, что Аорну соответствует гора Mahabunn.228) Его точка зрения была подвергнута критике со стороны И. Лёвенталя, писавшего, что Аорн — греческая транскрипция местного топонима, корни которого нужно искать в местных языках. В качестве такового наилучшим соответствием ему представлялся топоним Atok Benares,229) напротив которого расположен холм Raja Hodi.230) Полемика двух военных интересна с точки зрения оценки действий Александра Македонского с позиции стратегии и тактики XIX в., по существу же Д. Абботт представил достаточно контраргументов для того, чтобы мнение его оппонента было признано совершенно ошибочным.

А. Стайн на основе расспросов населения долины Свата и личных исследований предположил, что наиболее правдоподобное отождествление возможно с горой Pīr-sar, расположенной рядом с горой Ūṇa/Uṇṛa sar, с которой они образуют один горный комплекс, а само слово “Αορνος является прямой фонетической производной от Ūṇa/Uṇṛa sar — самой высокой точки от прохода Упал до Инда, и восходит к санскритскому *avarṇa (санскр. “бесцветный”), а то, что название горы Ūṇa/Uṇṛa sar приобрело форму “Αορνος, связано с тем, что, как обычно, местный топоним напомнил грекам их родное слово, в данном случае — “гора, где нет птиц”.231)

Отождествление Аорна с Ūṇa/Uṇṛa sar было поддержано П.Х. Л. Эггермонтом232) и О. фон Хинюбером.233) Позднее П.Х.Л. Эггермонт высказался в пользу горы Илам, расположенной к юго-востоку от Бир-Кота, Гвандаи и Пирсара.234) Д. Туччи полагал, что форма “Αορνος восходит к пракритскому avarna, означавшему любое укрепленное место. По его мнению, что в том, что касается истории Свата, всегда возможны альтернативные решения.

По поводу возможной идентификации горы Аорн он считал, что отождествление Аорна с Pīr-sar не выдерживает критики при соединении данных Страбона (Strabo XV.1.8), Арриана (Anab. IV.28.1) и Курция Руфа (8.11), но волне возможно сопоставление Аорна с Unrа sar, однако и версию о связи Аорна с горой Илам исключить нельзя, так как последняя считалась у местного населения священной, а именно в священных местах в древности, как правило, искали убежище в случае опасности.235) Он также отверг как несостоятельное предположение об отождествлении Аорна с горой Dir, ибо она не может быть локализована на пути следования армии Александра, да и укрепленного места на ней нет.236)

П. Бернар отмечает, что форма “Αορνος является греческой адаптацией местного топонима. Речь идет о продолжении горы Илам, именуемой Pīr-sar ↔ Ūṇa-sar ← Uṇṛa-sar, локализуемой в долине Свата. По его мнению, сложение этого топонима отражает процесс, отличный от эллинизации местного топонима. Точной фонетической кальке предпочтена свободная транскрипция, смысл которой наиболее привычен для грека, напоминая ему гору, высотой недоступную для птиц.

В греческом мире аорнами назывались сакральные места, известные в Малой Азии и на афинском Акрополе, из которых выходили подземные газы. Современные исследования установили, что никаких разломов, через которые могли бы выходить газы, ни на Пир-саре, ни на Иламе нет.237) Аорн, таким образом, является прекрасным примером Interpretatio Graeca, и его описание точно соответствует методу работы греческих этнографов в целом и Мегасфена в частности.

А. Далквист полагал, что история взятия Аорна отражает мифологическую традицию о битве Индры с демоном Аурнавабхой.238) Главный аргумент против его точки зрения в том, что по ведийской традиции Индра оказался победителем в этом сражении, в то время как Геракл не смог эту гору взять. Анализ точки зрения А. Далквиста см. выше.

Слабость отождествления Аорна с Unrа sar в том, что эта гора расположена довольно далеко от поселений в долине Свата и совсем не так высока и недоступна, как указано в классических источниках. Илам также не вполне удовлетворяет всем данным античной традиции: он расположен довольно далеко от Инда, в то время как Аорн должен находиться на его берегах.239)

Дочь Геракла Пандайя. Царство Пандами

То, что Мегасфен “поместил” царство Пандайи “на юге”, не должно автоматически означать, что оно находилось на крайнем юге Индии в привычном современному исследователю смысле; тем более нет необходимости заранее обвинять Полиена, как это сделал Ж. Дюмезиль, в том, что сообщение о расположении царства Пандайи на юге Индии и на море (Strateg. I.3.4) — его собственный вывод из того, что торговля жемчугом (а ведь Геракл подарил своей дочери именно жемчужину) была особенно распространена на юге Индии.240) Думается, что и здесь порочно само стремление унифицировать всю информацию, не пытаясь выделить составляющие ее слои.

Пандья — индийское государство (300 до н. э. — 1650) во главе с одноимённым родом, испокон веков правившим южными областями Индии из окрестностей священного города Мадурай на территории Южного Тамилнада. О его существовании было известно древнегреческому путешественнику Мегасфену, который приписывал основание рода дочери Геракла.

С одной стороны, южноиндийское царство Пандья прямо упоминается в XIII наскальном эдикте Ашоки, но информацией о южноиндийских областях, в частности, Шри-Ланке, обладал уже Онесикрит (Strabo XV.1.15), а ссылка на богатых римлян и индийских купцов, приведенная Аррианом (Ind. 8.8-13), делает невозможной гипотезу Ж. Дюмезиля241) об исключительности связи имени Пандайя с родом Панду и вполне реальными дополнения, внесенные Полисном в эту историю. Мегасфен говорит, что царь в Индии носит имя по наименованию города, где он царствует (Strabo XV.1.36).

Но приводимые далее Страбоном аналогии с династией Аршакидов говорят о том, что речь в данном случае идет только о династийном имени Маурья, так что всякие аллюзии с южноиндийскими царями Пандья в данном случае невозможны. Этот обычай наблюдается именно у царей южноиндийского царства Пандья, которые носили имена, содержавшие слово “Pāṇḍyan”. “Чулавамса” (XXXVIII.11-12, 29-34) упоминает тамильского царя Панду, вторгшегося на Шри Ланку во второй половине V в., что говорит о чрезвычайной устойчивости этого эпитета.

Царя второго поколения династии Пандья звали Pasumpum Pāṇḍyan, что означает “владеющий жемчужиной”. Его имя — исключительно распространенный эпитет в устах раннетамильских поэтов.242) Думается, что в происхождении этого имени и нужно искать следы легенды о находке Гераклом жемчужины для Пандайи. Вместе с тем определенные параллели к истории об инцестуальных связях Геракла со своей дочерью и дорогим подарком, добытым в воде, имеет мифологическая традиция кафиров, верховный бог которых Imra/Mara подозревался в инцестуальных связях со своей дочерью.243) Для нее из озера, являвшегося границей в мир иной, он раздобыл красивые одежды в подарок.

Кроме того, как и “индийский” Геракл, он совершил множество героических деяний, убив, например, змея-дракона. Можно еще раз привести мнение А. Далквиста и Д. Туччи,244) считавших, что битва с драконом (пусть и другого персонажа) вполне могла иметь отношение в сложение истории о штурме Гераклом Аорна.

С другой стороны, Мегасфен воспринимал, конечно, передаваемую ему информацию на слух, следовательно, само понятие “юг” должно было быть передано ему не иначе, как “dakṇinā”. А в “dakṇinā” совсем необязательно видеть крайний юг Индии, где располагалось “историческое” южноиндийское царство Пандья. Это понятие обозначало территорию Декана, противопоставлявшуюся “Срединной земле” — “madhyadeśa”, в которой, соответственно, и могло располагаться царство Геракла.

И нет ничего невозможного в том, что Полиен развил имевшуюся в его распоряжении информацию на основе новых данных. Но в любом случае исследователи, принимавшиеся за решение этой проблемы, рассматривали не все относящиеся к делу фрагменты. Приведем полностью те, которые имеют принципиальное значение для локализации царства Геракла и его дочери Пандайи.

“Собакоголовые”

Уточнить расположение царства Пандайи поможет решение вопроса о “собакоголовых” — одном из сказочных народов, населявших, по данным античной традиции, Индию. Вопрос об их происхождении уже давно обсуждается в научной литературе, где оно, как правило, объясняется простым заимствованием из санскритской литературы преданий о “śunāmukha”.245) Особняком стоит позиция Р.Шафера, который полагал, что речь идет об ошибке переписчика Ктесия, который вместо изначального “κυλυξετρ-” вставил “κυλυστρ-”, и речь, таким образом, должна здесь идти о Кауравах — доминирующей политической силе Индии того времени.246) Эти объяснения не выглядят, однако, полностью убедительными, и можно предложить следующую версию.

Киноцефалы (собакоголовые)11-12 вв. Византия (Coislin 239, fol. 122).

Основными источниками сведений об этом народе являются данные Плиния Старшего и Солина.

Принципиально важным для рассматриваемого сюжета является то, что информацией о пандах обладал уже Ктесий и что он локализовал пандов на равнинах. Эта информация была впоследствии развита другими авторами, указавшими на то, что жители равнин почитают Геракла в отличие от населявших горы почитателей Диониса и что равнины эти находятся вдоль реки Ямуна с городами Метора/Матхура и Клейсобора, что этот народ живет в той же части Индии, где расположены гора Мерос и город Ниса, т.е. на северо-востоке, что этот народ может называться еще гимнетами или макробиями.

Недоумение вызывает само стремление искать соответствие “собакоголовым” именно в “śunāmukha”: ведь это название было приведено еще Геродотом по отношению к Ливии. Обращает на себя внимание и значительное количество совпадений в характеристиках между пандами и “собакоголовыми”. При анализе этих сведений, приведенных в таблице, получается следующая картина: 1) часть народа макробиев составляют панды, живущие по 200 лет, дети которых в детстве имеют волосы белые, чернеющие к старости; 2) у макробиев есть соседи-манды, женщины которых рожают один раз и живут только до 40 лет, дети имеют ту же особенность, что и панды, и ее же имеют дети “собакоголовых”, чья продолжительность жизни превосходит известные нам пределы.

Если согласиться с тем, что панды и манды — один и тот же народ (а скорее всего, это так), то из общей картины соответствия пандов “собакоголовым” выбивается только сообщение о малой продолжительности жизни мандов, которая соответствует данным о калингах. Некоторая путаница в сведениях происходит от того, что их сообщали несколько авторов, жившие в разные эпохи, поэтому “панды” могли получить иное написание — “манды” и как бы отделиться от них, а на мандов могли быть распространены характеристики калингов.

Соотношение характеристик пандов и “собакоголовых”

Панды “Собакоголовые” Управляются женщинами (Plin. NH. 6.76)

Составляют часть макробиев — долгожителей (Plin. NH. 7.28: со ссылкой на Ктесия) Другой народ… превосходит “наши” пределы жизни (Solin. 52.28) В юности имеют белые волосы, которые к старости чернеют (Plin. NH. 7.28 со ссылкой на Ктесия) Дети имеют белые волосы, которые к старости чернеют (Solin. 52.28) У мандов — соседей макробиев — женщины рожают лишь раз в возрасте 7 лет и к 40 годам достигают старости (Plin. NH. 7.29: со ссылкой на Ктесия и Клитарха) Женщины рожают лишь раз (Solin. 52.28) Первая царица пандов — дочь Геракла (Solin. 52.15)

Имеют 300 поселений (Plin. NH. 7.29: со ссылкой на Мегасфена) Насчитывают 12 000 человек (Ctes. F. 45.30) В их районе расположены гора Мерос и город Ниса, живут на равнинах по 200 лет (Solin. 52.16) Живут в разных горах (Solin. 52.27) Как мы уже отмечали, сама идея о существовании “собакоголовых” могла быть заимствована из сочинения Геродота, который их помещал во Внутреннюю Ливию (IV.191); он же был первым, кто сообщил о наличии в Индии народа “падеев”, отличавшихся склонностью к каннибализму (III.99). Постоянное смешение индийских и африканских (эфиопских) реалий, наблюдавшиеся у античных авторов, позволяет предположить, что эта идея могла быть легко перенесена Ктесием на индийскую почву и воспринята последующими авторами.

Такое объяснение тем более вероятно, что Ктесий, описывая “собакоголовых” говорит: «καλουνται δέ υπο των ‘Ινδων Καλύστριοι, οπερ ‘Ελληνιστι κυνοκέφαλον το δε εθνος εστιν εως δώδεκα μυριάδον» (F. 45.30).252) В происхождении “индийского” слова “Καλυστριοι” и нужно искать ключ к разгадке данного вопроса.

Первая его часть — Καλύ(σ)- — явно восходит к названию народа карушей: kārūṣā. Вторая часть — στριοι — могла бы восходить к санскритскому rāṣṭra, и тогда этноним “Καλύστριοι” мог означать “происходящие из царства карушей”, это их наименование тогда было бы близкородственно названию города Клейсобора — “kārūṣapūra” — “город карушей”,253) в котором, как и в Матхуре, особенно прославлялся Геракл (Arr. Ind. 8.5), и напрямую сблизило бы калюстров-“собакоголовых” с пандами. Вместе с тем, учитывая, что панды управлялись женщинами, στριοι могло бы восходить к санскритскому strī — “женщина” и означать “каруши, управляемые женщинами”.

Даже если с этим не соглашаться, то принципиально важным остается этимология первой части “ Καλύστριοι ” как восходящей к названию народа карушей. В обоих случаях, однако, пришлось бы согласиться с тем, что при устной передаче информации (при которой возможны самые диковинные искажения) из “kārūṣārāśtrāḥ” или “kārūṣāstriyaḥ” выпали слоги -rāṣ и -ṣā.

Примеры подобного рода потерь при передаче санскритских имен собственных на греческом хорошо известны — например, имя сакского сатрапа Nahapāna, упомянутого в “Перипле Эритрейского моря” (41.14.2), перешло в Μανβάνοσ, а столица Магадхи Pāṭaliputra превратилась в Παλίμβοθα (Arr. Ind. 2.9). А название “ κυνοκέφαλοι” является не чем иным, как обидным прозвищем: эллины не понимали языка карушей, он им представлялся набором грубых звуков, о чем они не преминули упомянуть, потому и дали им такое наименование.

Вероятно, каруши и были пандами античной традиции, первой царицей которых была дочь Геракла. Стремясь как-то обозначить неизвестный народ, говоривший на неизвестном “грубом” языке, Ктесий, а за ним Мегасфен и все остальные естественно прибегли к такому “удачному” прозвищу, синониму “варваров”. Таким образом, речь идет о том, что греки определенным образом интерпретировали собственно индийское название этого народа, и о том, что он был весьма многочисленным и должен был занимать огромную территорию. Это хорошо согласуется с утверждением Мегасфена о том, что у пандов насчитывается 300 поселений (Plin. NH. VI.76; VII.29). Возможно, и сообщение Дуриса о “полузверях”, получающихся в результате соединения людей с животными, имеет отношение к теме “собакоголовых”.

То, что панды управляются женщинами, из которых первая была дочь Геракла, и живут на юге, — вывод, сделанный Плинием (VI.76) и Солином из предыдущей информации: изначально у Ктесия не говорилось, что царство, управляемое женщинами, находится именно к югу от макробиев (пандов), отмечалось только, что они соседи. Вслед за Полиеном, отнесшим “царство женщин” на юг и назвавшим его по имени Пандайи, Плиний и Солин могли смешать два пласта информации.

Этот сюжет мог отразиться в названии “Женской гавани”, расположенной к западу от устья Инда, по имени женщины, первой властвовавшей в этой местности (Arr. Ind. 22.5; Ptol. 6.21.2), и “страны Пандоуй”, упомянутой у Клавдия Птолемея (7.1.46), вдоль реки Бидасп (Гидасп — приток Инда, ныне Джелум). Плиний Старший также передает, что “oppidum Panda” расположен “за Согдианой” (VI.49), т.е. опять же на северо-западе.

То, что женщины у пандов и “собакоголовых”254) рожают всего лишь раз и не живут дольше сорока (или восьми) лет, что дети у обоих народов рождаются с белыми волосами (что отражает смысловое значение санскритского “paṇdu” — бледный), говорит о том, что информация о пандах и “собакоголовых” вполне может восходить к одному народу.

Таким образом, информация о пандах появилась в литературе задолго до Мегасфена. Она была зафиксирована Ктесием, Онесикритом и Клитархом, под мандами которого нужно видеть, конечно же, пандов. Из сочинения Ктесия, а еще ранее — Геродота был известен сам факт существования такого народа; Онесикрит описал индийских долгожителей, живших на крайнем юге; Кратес Пергамский назвал их гимнетами, а другие писатели — макробиями;255) часть их составили панды, описанные Ктесием, которые, как и макробии, имеют необыкновенную продолжительность жизни, и по этому признаку они и были ошибочно отнесены к одному географическому ареалу.

Итак, Мегасфен был “готов” к тому, что предшествующая традиция (после Ктесия и, как выясняется, ошибочно) помещает пандов на юге. А те панды, которых описывал Ктесий, помещались в одном регионе с горой Мерос и городом Ниса.

И. Пушкаш полагает, что еще Геродоту факт существования пандов как самостоятельного народа был известен, правда как относящийся к крайнему югу Индии.256) Сам Ктесий не мог не знать о том, что народ Παδάιοι упоминался уже у Геродота (III.98), помещавшего их к востоку от Инда. Обилие новых подробностей говорит о том, что Ктесий собирал о них информацию и самостоятельно. Во всяком случае, идеи И. Пушкаш выглядят недоказанными: весьма трудно поместить на крайний юг народ, локализуемый самим Геродотом к востоку от Инда.

Итак, домегасфеновская традиция смешала сообщения Геродота, Ктесия, Онесикрита, Кратеса и Клитарха. Мегасфен, уже осведомленный о существовании такого народа, собирая дополнительную информацию о нем и проверяя имеющуюся, внес много нового, в частности о Геракле и его дочери. Так что эта часть рассказа Мегасфена (и Ктесия, но не Онесикрита) определенно не относится к царству Пандья и не восходит к данным тамильской литературной традиции.

Атрибуты Геракла

Если под “завоеванием” Индии Гераклом в передаче античных авторов видеть пересказ символического обретения земли в ходе совершения обряда помазания на царство, то с этой точки зрения будет любопытно рассмотреть такой атрибут индийского Геракла, как дубина (Diod. II.39.1; Strabo XV.1.8; Arr. Ind. 5.12). Трудно представить, чтобы земной царь носил именно дубину. Вероятнее всего, под дубиной Геракла следует подразумевать данду — символ царского достоинства и величия, своего рода скипетр (само слово danda на санскрите имеет значение “палка”, “дубина”). Ее функции — защищать правителя и дать ему возможность защищать других.257)

Царь в ходе совершения раджасуи в разные ее моменты наделялся не дубиной, а луком со стрелами или мечом. Однако и лук, и меч назывались vajra,258) которую со слов можно было принять и за дубину, и за царские знаки достоинства. И то, что Геракл в ходе своих странствий по Индии убил множество разного рода нечисти (Diod. II.38.1; Arr. Ind. 8.8), хорошо укладывается в ход раджасуи, совершаемой любым земным царем, как первым, так и всеми последующими: борьба с ракшасами — представителями сил зла являлась одной из главнейших задач посвящаемого царя, в его функции входила их нейтрализация, охрана от них вновь возрождающихся природных сил.259)

Барельеф из Гандхары, II век н.э. (Британский музей). По мнению блогеров за спиной Будды стоит Геракл, изображенный как Ваджрапани – бодхисаттва (защитник и проводник) Гаутамы Будды. Греческий стиль узнаваем, поскольку греки очень любили изображать обнаженных мужчин-героев.

К тому же в распоряжении исследователя есть археологические данные, свидетельствующие о том, что Геракл, сливаясь с божествами индийского пантеона, например Ваджрапани, мог наделяться вместо дубины ваджрой.260)

Анонс:

По легенде, Геракл завоевал Индию через 15 поколений после Диониса, подобно которому выступил носителем и провозвестником культуры и цивилизации. Он обошел землю и море, очистив их от скверны и всевозможных чудовищ, носил дубину и львиную шкуру (как и Геракл Фиванский), основал много городов, разделил Индию между сыновьями, а в конце жизни совершил инцест с единственной дочерью, даровав ей царство на юге. Воцарение потомков Геракла в Индии, где уже правили потомки Диониса (притом потомком Диониса был и сам Геракл), перекликается с сюжетом из «Махабхараты» о победе Пандавов над Кауравами, принадлежавших к одной Лунной династии; на Пандавов указывает и имя дочери Геракла – Пандайя. В целом же история о походах Диониса/Геракла имеет несколько основ: распространение в Индии шиваистских культов, подобных дионисийскому; индийская традиция основания царской власти (обряд раджасуи, в котором царь символически завоевывает всю землю); и, наконец, главное событие «Махабхарты» – установление власти новой династии.

Полный текст статьи опубликован на сайте History.eco

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco