Михаил Бухарин. Культы Диониса и Геракла. Античная и индийская традиции

История о завоевании Дионисом Индии, будучи построена по классическим канонам древнегреческой этнографии, в своей содержательной части базируется на материале индийской традиции, восходящей к описанию обряда раджасуи. Армия Александра Македонского во время индийского похода встретила следы культа местных божеств, а Мегасфен, восприняв эту легенду, насытил ее "историческим” содержанием.

Начало см.:

Михаил Бухарин. Индийские походы Диониса и Геракла в античной традиции

Михаил Бухарин. Древнегреческий Геракл и древнеиндийские боги

Греко-Бактрийское царство (Бактрия) — эллинистическое государство, образовавшееся на территории Бактрии и Согдианы в результате распада империи Селевкидов. Просуществовало с 250 до н. э. до 125 до н. э.

Реальное существование культов Диониса и Геракла прослеживается на основании нумизматических данных начиная с середины III в. до н.э. на территории Греко-Бактрийского и во II—I вв. до н.э. — Индо-Парфянского царства.128) Эпиграфические и собственно археологические данные городищ Ай-Ханум (н севере Афганистана) и Тахт-и-Сангин (на юге Таджикистана) свидетельствуют, что с начала III в. до н.э. Геракл почитался на территории Бактрианы.129) В Таксиле и Беграме первое место среди всех найденных изображений “западных” божеств занимают именно образы Диониса.130)

Индо-парфянское царство – государство, существовавшее в I веке на территории современных Афганистана, Пакистана и Северной Индии.

В большом количестве изображения Диониса и Геракла присутствуют на монетах Антиоха I, Евтидема I, Деметрия I, найденных при раскопках городища Ай-Ханум;131) батальная сцена с изображением Диониса была найдена и в Беграме.132) Изображения Диониса и Геракла были широко известны в искусстве Гандхары133) и на территории Таксилы134) и Хадды.135) Культ этих богов был настолько распространен, что чаша с изображением Диониса была найдена даже в Китае, куда она, очевидно, попала по Великому шелковому пути.136)

Из сочинения Флавия Филострата (II.43) известно, что Александр, достигнув долины Инда, установил алтари и посвятил их 12 эллинским богам, в том числе “своему брату Гераклу”. В нашем распоряжении нет данных, которые позволяли бы ставить вопрос о введении этой легенды в греческую мифологию спутниками Александра вне связи с индийской традицией.

Весьма часто античные авторы прямо апеллируют именно к индийским информаторам как к своему источнику сведений о Дионисе и Геракле, не имеющему отношения к прославлению Александра (например, Diod. II.39.1), да и деталей пребывания Диониса в Индии, явно восходящих к индийской традиции, слишком много, для того чтобы списать всю легенду на воспаленное воображение окружения Александра.

Вместе с тем почва для рождения истории об “индийском” походе Диониса и Геракла готовилась, конечно, не в Индии. Ведь и представление у участников похода Александра о территории, которую обошли во время своих странствий Дионис и Геракл, менялось с тем, как его армия все дальше продвигалась на восток. Так, сначала ее границей был назван Танаис (Curt. VII.9.15), а уже в Индии — область оксидраков (Curt. IX.4.21).

Геракл к середине IV в. до н.э. уже был известен как герой-странник, обошедший Среднюю Азию (особенно в “Вакханках” Еврипида), а Александру, тщеславие которого подогревалось его ближайшим окружением, очень хотелось превзойти своим величием всех земных владык (например, Curt. VI.12.18; VIII.5.8; IX.2.29).

Увиденные армией Александра особенности религиозной жизни Северо-Западной Индии, восходящие к культу Шивы или других местных “дионисийских” божеств, устанавливаемые на основе археологических, этнографических и мифологических исследований,137) легли на эту почву, дав рождение истории о походе в Индию этих греческих божеств, развитой затем Мегасфеном.

Таким образом, содержательную основу информации, переданной греческими авторами об индийском походе Диониса и Геракла, нужно искать в местной мифологической традиции, рассмотрение которой в связи с данным сюжетом и предлагается ниже.

Страбон и Арриан 2000 лет назад усомнились в достоверности истории об индийских походах Диониса и Геракла, поведанной Мегасфеном и другими писателями (Strabo. XV.1.9; Arr. Anab. IV.28.1-2). Негативный опыт исследователей середины XIX — XX вв., казалось бы, должен подтверждать их оценку.

Необходимо, однако, взглянуть на эту проблему с другой точки зрения и внести в стратегию исследовательских трудов коррективы: четко определить, какой сюжет стоял в центре внимания его авторов, отделить данные Мегасфена от информации, сообщенной соратниками Александра, выявить систему стереотипов и категорий, которыми оперировали рассказчики этой и типологически родственных легенд.

Надо отказаться от стремления найти соответствия непременно всем характеристикам индийских Диониса и Геракла: в этих фигурах отразились впечатления многих людей, живших в разное время, описывавших разные территории, культура которых оставалась для них чуждой; исследование данного сюжета не должно переходить границы возможного. Наконец, необходимо установить авторство тех или иных сюжетов о походе Диониса и Геракла в Индию, что сделает возможным рассмотрение этой легенды в развитии.

Подобному рассмотрению должна помочь составленная нами таблица, в которой обобщены основные мифологические сюжеты относительно пребывания и деятельности Диониса в Индии по “первичным” и “вторичным” источникам. Как видно из нее, во всем объеме информации, относящейся к этому сюжету, нужно четко различать два пласта: то, что было увидено и описано историками Александра, с одной стороны, и Мегасфеном — с другой.

Флавий Арриан (около 86 — около 160 года н. э.), древнегреческий историк и географ, занимал ряд высших должностей в Римской империи.

Различен и регион описания, и время их пребывания в Индии. На Мегасфена, как на автора этой легенды, ссылаются Арриан (Ind. 8.6) и Страбон (XV.1.7). Именно Мегасфен ввел и генеалогические данные (Arr. Ind. 8.1-2; Plin. NH. VI.59). Армия Александра не встретила “общеиндийского” царя, который вошел бы в традиционные генеалогии, поэтому историки, описывавшие поход, не могли, в отличие от Мегасфена, представить такого рода сведений.

Само различие целей пребывания в Индии историков военной экспедиции и Мегасфена обусловило особенности представленной ими информации. Вопрос о собственно религиозных культах Индии разбирается, например, у Страбона в соответствующем месте (Strabo. XV.1.69).

Очевидно, что эта история имеет несколько пластов: более ранний, относящийся ко времени индийского похода Александра по Северо-Западной Индии, и более поздние, относящиеся ко времени визита Мегасфена и всем последующим добавлениям. Справедливости ради надо сразу отметить, что некоторые сюжеты Геродота и Ктесия Книдского также могли иметь отношение к ее формированию. Мегасфена можно считать автором своего рода расширенной версии легенды о Дионисе и Геракле, в отличие от простой, предложенной историками Александра.

На смешении всех этих течений и строится рассказ о Дионисе и Геракле у Диодора, в “Индике” Арриана и Страбона. Подобные обстоятельства должны приниматься во внимание при анализе этого сюжета. Рассмотрим теперь по порядку данные источников, учитывая все обозначенные источниковедческие трудности.

 Авторство фрагментов и развитие легенды

У Страбона можно обнаружить недвусмысленную ссылку на авторство истории о завоевании Дионисом Индии: «και Μεγασθένης τω λόγω τούτω… ουτ’ έπελθειν έξοθεν και κρατησαι πλην της μεθ’ Ηρακλέους και Διονύσου…» (Strabo. XV.1.6).138) Арриан упоминает “многие рассказы” (πολλος λόγος (Ind. 5.8) на этот сюжет, называя важным свидетельством присутствия Диониса в Индии наличие там города Нисы, горы Мерос и плюща, который на ней произрастает (Ind. 5.9).

Впервые ссылки на гору Мерос и город Нису появляются у историков, сопровождавших в индийском походе Александра (Arr. Anab. V.1.3-6; Curt. VIII.10.7-13), но Страбон прямо называет Мегасфена источником своей информации о том, что виноград, растущий лишь в одном месте, у “горных” философов, является доказательством пребывания Диониса в Индии (XV.1.58): «ο Μεγασθένης… περι δε των φιλοσόφων λέγων τους μεν ορεινους αυτων φησιν υμνητας ειναι του Δοινύσου, δεικνύντας τεκμήρια την αγρίαν αμπελον, παρα μόνοις φυομένην… ταυτα μεν ουν μυθώδη και υπο πολλων ελεγχόμενα και μάλιστα [τα] περι της αμπέλου και του οινου».139) В другом месте Страбон таким местом называет именно гору Мерос (XV.1.8).

Из этого следует, что и сюжет с исцелением армии Диониса от моровой болезни, а также история происхождения Диониса из бедра отца в связи с этим исцелением, во всяком случае, Мегасфену была знакома.140)

Еще одним, правда косвенным, доказательством может служить следующее: рассказывая эту историю, Диодор Сицилийский говорит об одном из лечебных средств: «δινών τόπων είς την ορεινήν εν ταύτη δε πνεόντων ψυχρων ανέμων και των ναματιαίων υδάτων καθαρών ρεόντων προς αυταις ταις πηγαις απαλλαγήναι της νόσου το στρατόπεδον» (II.38.4).141) Чуть ранее (II.36.1) Диодор также говорит о “чистом воздухе” (αέρα μεν καθαρόν) и “прозрачной воде” (υδωρ δε λεπτομερέστατον).

В этом параграфе Диодор, повествуя об устройстве сельского хозяйства индийцев, определенно ссылается на Мегасфена.142) Информация о двух урожаях, которые приносит индийская земля (Strabo XV.1.20), почерпнутая из сочинения Мегасфена, также имеется и в этом параграфе (Diod. II.36.4).

Мегасфен являлся информатором Арриана и о горной реке Силе, вода которой обладала свойством необыкновенной легкости (Ind. 6.2), т.е. он был вполне квалифицированным знатоком горных потоков, которые могли исцелить армию Диониса, и утверждение о том, что Мегасфен побывал в тех же местах, что были описаны участниками индийской кампании Александра, выказанное на основе текстологического анализа,143) обретает дополнительное обоснование.

Окончательную ясность в этот вопрос привносит замечание Солина, до сих пор не привлекавшееся в исследованиях по “Индике” Мегасфена: “Megasthenes sane apud Indices reges (курсив мой. — М.Б.) aliquantisper moratus res Indicas scripsit, ut fidem quam oculis subiecerat memoriae daret” (Solin. 52.3).144)

Сам факт упоминания индийских царей в связи с пребыванием Мегасфена в Индии делает дальнейшие дискуссии о том, был ли Мегасфен в Северо-Западной Индии во время правления Пора, бессмысленными.145) Следовательно, и факт существования города Ниса на северо-западе Индии (Arr. Anab. V.I.3-2. 2, Ind. 7.5; Diod. II.38.5; Strabo XV.1.8; Plin. NH. VI.23.9; Solin. 52.16; Curt. VIII.10.7, 11-12), а возможно, и племен маллов и оксидраков (санскр. — mālavakşudraka) должен был быть ему знаком.146)

Очевидно, что легенда о завоевании Индии Дионисом была по меньшей мере известна Мегасфену, а во всей ее полноте — им развита. В таком случае необходимо иметь в виду еще одно принципиально важное обстоятельство: армия Александра до того, как войти в Пенджаб, проходила по территориям, занятым племенами, не входившими в круг традиционной индийской культуры: дардами, кафирами и т.д.

Следовательно, прежде всего, в их мифологической традиции и нужно искать корни тех историй, что были рассказаны о пребывании Диониса и Геракла в Северо-Западной Индии.

Обратимся к рассмотрению обстоятельств пребывания Диониса в Индии, выделяя по возможности греческий и индийский контексты.

 Завоевание Дионисом Индии и ее праистория

 Греческая традиция

Расхождение в описании Индии времени походов Диониса и Геракла с собственно индийскими представлениями о глубокой древности очевидны: для грека праистория индийцев до прихода туда Диониса и Геракла — время варварства, для индийца “начало истории” (время Крита-юги), наоборот, “Золотой век”.

Одно из многочисленных его описаний, в основном дублирующих друг друга, содержится в “Адипарве” (Мбх. I.58.3-24): в ту пору люди были свободны от забот и болезней (ср. болезнь в армии Диониса — Diod. II.38.4), никто не сходился с женщинами до совершеннолетнего возраста (ср. инцест Геракла со своей семилетней дочерью и вообще ранний брачный возраст в стране, где она правила, — Arr. Ind. 9.1).

Во времена Крита-юги при вспашке земли индийцы не впрягали быков в ярмо, в отличие от введшего эту практику Диониса (Arr. Ind. 7.7). На земле уже господствовал закон (который был введен опять же Дионисом — Diod. II.38.5), а собственно период варварства, с которого в античной традиции начинается индийская история, наступает в “конце истории” (время Кали-юги).

Таким образом, с точки зрения формы предыстория Индии в изложении античных авторов — время до прихода туда Диониса и Геракла — отражает неиндийскую точку зрения. Логично предположить, что при детальном рассмотрении она окажется греческой. Об этом говорят как общие указания авторов о схожести праистории Греции и Индии (Diod. II.38.2) или вообще варваров (Thuc. I.6.6), так и конкретные детали описания.

Арриан сообщает, что в древности индийцы вели кочевой образ жизни (Ind. 7.1). Согласно Фукидиду, постоянные перемещения были свойственны и древнейшим племенам Эллады (I.2.1). Диодор сообщает, что в древности в Индии не было больших городов (II.38.3). На эту же деталь применительно к древнейшей истории Эллады указывает Фукидид (I.2.2). Диодор говорит, что в стародавние времена люди в Индии жили “отдельными селениями” (κωμεδον).

Смысл этого термина далеко не столь прозрачен, как кажется на первый взгляд. Его смысл вполне определенно разъяснен у Аристотеля при характеристике древнейшего периода в истории Эллады и человечества вообще (Pol. 1252b). А обозначает он не просто сам факт жизни людей в отдельных селениях, но отсутствие у них государственного общения и общества как такового, что и означает отсутствие государственности (1280b).

Этот термин было бы удачнее перевести не дословно “отдельными селениями”, а иносказательно, передав его истинный смысл — “вне государственного общения”. В древности жители Эллады крайне страдали от отсутствия материального достатка (Thuc. I.2.2-3). То же отмечает в индийской истории Арриан (Ind. 7.2-3), что совершенно не согласуется с абсолютным материальным достатком в “начале истории” по индийским представлениям.

Таким образом, бессмысленно искать прямое влияние местной индийской традиции о “золотом веке” на описание начала индийской истории в античной литературе. Форма этой легенды была греческой, и этот вполне стандартный набор деталей перечислялся греческими этнографами тогда, когда речь шла о начале истории, установлении власти первых правителей, следовательно, именно этот сюжет находился в центре внимания Мегасфена.

Логично предположить, что если легенда об индийском походе Диониса и Геракла передана в категориях, употреблявшихся в греческом мире при описании праистории Эллады и начала царской власти, то именно правление первых индийских царей, начало индийской истории, а не религиозные культы, как полагают исследователи этого вопроса, интересовало Мегасфена в этом сюжете прежде всего.

В его рассказе нужно видеть не просто бессвязный набор подробностей о двух каких-то местных богах, а сложную конструкцию, состоящую из этнографических и политических мотивов: описание древнейшего этапа истории Индии, переданное определенными именно для этого сюжета выразительными средствами древнегреческой этнографической и политической литературы, вокруг которого уже и размещаются многочисленные второстепенные подробности.

“Дионис” и “Геракл” являются в данном случае своего рода техническими терминами, когда речь заходит о начале царской власти.147) Вероятно, если бы речь шла о каком-либо ином регионе, прародители его государственности вообще и царской власти в частности также носили бы имена Диониса и Геракла.

Индийская традиция

Если в истории о завоевании Индии Дионисом Мегасфена интересовало прежде всего начало царской власти, то, вероятно, единственным источником, к которому могла бы восходить такого рода информация, было описание обряда посвящения на царство первого индийского царя — раджасуя, во время которого совершающий его царь символически завоевывает всю землю.

Царь Юдхиштхира, один из глвных героев Махабхараты, совершает жертвоприношение Раджасуя (инаугурационное жертвоприношение царя) – в ведийском ритуале церемония коронования царя.

Совершение первого обряда раджасуи может означать первое (символическое) завоевание Индии кем-либо, в данном случае ее первым царем. Завоевание Индии, описанное античными авторами, является лишь Interpaetatio Graeca информации, так или иначе (скорее всего не напрямую) восходящей к сведениям, касающимся совершения обряда раджасуи и передающим смысл одного из основных понятий деятельности царя — vijaya (завоевание).

В том, что данные Мегасфена могут восходить к древнеиндийской царской обрядности, нет ничего невозможного. Как показал Р. Гусенс,148) Флавий Филострат (Арр. 2.19.5) весьма точно передал описание обряда Ашвамедхи в его древней и малоизвестной форме, находящей наилучшие соответствия в “Шатапатха-Брахмане”.

Если проанализировать материал пуранической традиции, содержащий данные о раджасуе, то внимательное прочтение соответствующих эпизодов о начале земной истории вообще и царской власти в частности дает почти, а иногда и совершенно точные параллели к рассказу (или пересказу сообщений историков Александра Македонского) Мегасфена о династии первых индийских царей, основанной Дионисом.

Так, “Брахма-Пурана” сообщает, что первым царем в начале новой эры Ману Вивасваты был Притху, он же первым и совершил обряд посвящения на царство — раджасуя, символически завоевав всю землю, а соответственно и всю Индию:

rājasūyābhiṛiktas tu prthur atair narādhipaiḥ |

vedadṛṣṭena vidhina rājā rājye narādhipaḥ ||

tato manvantare ‘tīte cākṣuṣe ‘mitatejasi |

vaivasvatāya manave pṛthivyāṃ rājyam ādiśat (4.16-17).149) Собственно, сам обряд раджасуи не имеет прямого отношения к описанию начала индийской истории. Его суть состоит в жертвоприношениях Сомы, направленных на поддержание годового цикла, в конце которого совершалось повторяющееся помазание царя для сохранения продолжаемости процесса.150)

Раджасуя-ягья в индийской традиции

Однако для грека, следующего своей этнографической традиции, было важным не выяснить суть того или иного ритуала, а собрать необходимый материал, который в том, что касается царской власти как таковой, ее происхождения, содержался в описании обряда посвящения на царство.

Сам обряд подразумевает символическое ведение “боевых действий” совершающим его царем, а традиция, сложившаяся вокруг этого ритуала, наполнена “реальными” войнами, которые ведутся как жителями земли, так и небес. Так, Сома был выбран царем богов, и с его помощью были завоеваны все четыре четверти неба.151) Совершение обряда раджасуи определенно приводит ко всеобщей войне.152) Пересказом такого рода мифологического события и могло явиться повествование Мегасфена о покорении Дионисом и Гераклом всей Индии.

Хотя завоевательные экспедиции и вторжения, включенные в обряд раджасуи, имели лишь символическое значение,153) покорение всего мира являлось как исходным пунктом, так и целью (пусть лишь ритуальной, но всегда через ритуал декларируемой) правления любого индийского царя. Этим и должны объясняться сообщения некоторых источников (например, Arr. Ind. 5.8) о том, что Дионис, прежде чем вторгнуться в Индию, прошел походом через всю Азию, т.е. известный тогда мир.

В обряде раджасуи царь получал все виды земной власти;154) обретя силу и мужество, он в ходе обряда совершал всеохватывающее завоевание земли, обеспечивал безопасность от врагов.155) Стремление к завоеванию, к расширению жизненного пространства подразумевается самим образом царя; понятия “завоевание” и “процветание” в обряде раджасуи неразрывно связаны.156)

Между завоеванием Индии Дионисом, вакхическим характером его культа и покорением земли царем в обряде раджасуи можно проследить определенную связь: царь “расширяется”, “наполняется”, т.е. становится могущественным, выпив напиток Сомы, обладавший галлюциногенным свойством и способствовавший завоеванию царем земли. Источники прямо называют Сому “царской властью”.157)

Собственно завоевательная деятельность в ходе обряда раджасуи происходит во время эпизода158) подношения так называемым ratnin — царским сановникам, хранителям казны, членам царского дома. Это — один из немногих эпизодов в ходе раджасуи, прямо и непосредственно связанный с царской властью; это — единственный эпизод, когда царь именуется именно царем, а не просто «совершающим жертвоприношение».159)

Суть ритуала в том, что 12 ратнинов, располагаясь с юга на север или с запада на восток, что повторяет направление движения армии Диониса в ходе его индийского похода, символизировали “части”, “члены” владения, которое царь должен был сконцентрировать, собрать воедино, интегрировать в собственной персоне.160) Совершив жертвоприношение в доме каждого ратнина, царь таким образом завоевывает и крепко удерживает свое владение.

Ведическая Индия и Куру Панчала

Интересно, что в ходе жертвоприношения восьми богам, именуемого devasuvaḥ haviṃṣi, царь совершает три шага Вишну, символизировавших завоевание “трех миров” с запада на восток.161) Это же направление прослеживается и в ритуальной игре в кости, одной из важнейших составляющих раджасуи,162) и в описании (данном в брахманах) сходного с раджасуей обряда, принятого в племени куру-панчала и предназначенного также для встречи Нового года: символическое завоевание мира проходит с запада на восток, а затем армия “завоевателей” возвращается в западном направлении163) (ср. мотив возвращения Диониса из Индии — Arr. Anab. V.1.5; Polyaen. Strateg. I.I.3).

Уместно отметить, что указание на то, что Дионис пришел именно “εκ των προς εσπέραν τόπων” (Diod. II.38.3) — “из мест, лежащих к западу”, передано не самими греками, а их индийскими информаторами (ср. ниже о рождении Диониса из бедра). Rātniṇaṃ haviṃṣi, совершаемое царем, — эпизод, имеющий наибольшее сходство с описанием завоевания Индии Дионисом. Именно в обряде раджасуи царь получал все виды земной власти и становился бессмертным.164)

Многочисленные описания обряда посвящения на царство содержит “Махабхарата”. Согласно Сабхапарве (Мбх. II.12.9-15; II.32.31-38), царь, совершивший обряд раджасуи, является всепобеждающим, а владение каждым новым царем всей землей является чрезвычайно популярным эпитетом (Мбх. II.5.115; II.9.12; II.11.52-61; II.12.9-15; III.34.45-55; V.I 12.1-8; V.147.1-10 и др.).

Что касается наличия своей армии у царя во время обряда раджасуи, то в качестве таковой можно рассматривать сто человек, пьющих Сому во время ритуала daśapeya. Присутствие женщин в армии Диониса (Diod. II.38.6) — эпизод, хорошо согласующийся с материалом греческой мифологической традиции, по которой женщины составляли ближайшее окружение Диониса. Об этом свидетельствуют данные изобразительного искусства.

Так, при раскопках в Беграме было найдено большое количество барельефов, на которых он изображался в окружении менад.165) Хариты также входили в число его ближайших соратников.166) Анализ обряда ratnahavīṃṣi показывает, что из 12 мест ратнинов два или три отдавались женщинам,167) что явственно перекликается с сообщением Мегасфена.

 Рождение Диониса. Гора Мерос

В историографии было предпринято немало попыток отождествить гору Мерос. Вопрос не считается окончательно решенным и по сей день. Дж.Маркварт полагал, что Мерос — это гора Maujavanta.168) Г. Моргенштарн считал, что под Мерос понимается гора Tirič Mir в Читрале.169) Д. Туччи указывал, что каждое племя в Северо-Западной Индии имело свою гору Мерос, а Мерос жителей долины Свата — это гора Илам, культ покровителя которой восходит к почитанию Шивы.170) На то, что до сих пор “meros” является частью названий некоторых гор на северо-западе Индии, обращал внимание и О. фон Хинюбер.171)

Писатели позднеэллинистического и римского времени, которые сохранили в своих трудах сведения соратников Александра и Мегасфена, выразили им недоверие относительно рождения Диониса из бедра Зевса: «Διόνυσος εξέτρεψε τας δυνάμεις εκ της νόσου εφ’ ου δε και τους “Ελληνας περι του θεου τουτου παραδεδωκέναι τοις μεταγενεστέροις τεθρέφθαι τον Διόνυσον εν μηρω» [166] (Diod. II.38.4);172) “Sita est (urbs) sub radicibus montis quern Meron incolae appellant, inde Graeci mentiendi traxere licentiam louis femine Liberum Paterem esse coelatum” (Curt. VIII.10.12),173) т.е., по их мнению, не индийцы, а сами участники похода Александра создали этот сюжет, довольно грубо подогнав исцеление армии Диониса под его рождение.

Курций Руф и Диодор Сицилийский под “греками” подразумевали, конечно, не столько участников похода Александра в Индию (Curt. VIII.10.11-12) и Мегасфена (который, безусловно, был в курсе всего того, что было связано с горой Мерос в работах спутников Александра), сколько эллинскую мифологическую традицию в целом. Однако близость их сведений материалам индийской традиции заставляет усомниться в этом выводе.

Прежде всего эта история имеет довольно точные параллели в “Брахма-Пуране”. Из бедра Вены — отца первого царя Притху — родился повелитель племени нишадов и других племен, обитавших в горах Виндхья (4.42-47), а после него из правой руки Вены на свет появился сам Притху (4.47-49), который стал повелителем всех существ, включая горы, растения и животных (4.42-47). Так же говорит и “Вишну-Пурана” (I.13.8-10).

Царь Притху

Анонс:

Для греков история индийцев до Диониса – эпоха варварства, для индийцев – Золотой век. Легенда о завоевании Дионисом (и позже Гераклом) Индии отражает греческий взгляд и построена по античному канону, но в плане содержания базируется на индийской традиции, в т.ч на раджасуи – обряде посвящения индийского царя, который символически завоевывает всю землю. Первым царем, совершившим обряд, был Притху: именно его черты проступают в облике «индийского Диониса». Все, чем славен последний – основание городов, введение земледелия и торговли, законов и суда и пр. – появилось при Притху, который восстановил почитание богов (Дионис, став царем, также ввел богопочитание, в т.ч. самого себя). Из анализа источников видно, что Дионис, положивший начало роду Чандрагупты, и первый царь Лунной династии – одно и то же лицо, которым мог быть только Притху, первый земной царь по пуранической традиции. Т.о., детали индийской мифологии вкупе с культом Шивы, близким дионисийскому, породили историю о завоевании Индии Дионисом.

Полный текст статьи опубликован на сайте History.eco

Подпишитесь на наш телеграм-канал https://t.me/history_eco