Мицелиевые ангелочки
В одной деревушке жил-был дедушка Миша. Изба его, видавшая времена и получше, тем не менее, выглядела опрятно и благоустроенно.
Как говорили в деревне, избу строили «в обло», то есть так, чтобы концы брёвен немного выглядывали. Свежевыкрашенный коричневой краской дом украшала резная дверь, из которой выступал безобидный медвежонок, держа в зубах ручку-стучалку. А на ставнях были вырезаны гордые, двухголовые орлы вместе с величавыми петухами, каждая из птиц держала в клюве крючок и ушко́, чтобы окна закрывались на ночь. Вместе с карнизами, на которых были разнообразные узоры, изба выглядела, как сказочный, «пряничный» домик.
Рядом с домом находился сарай с курочками, пара пустующих стаек, дровяник и баня, которую совсем недавно дедушка Миша ремонтировал: подлатал жёлоб, постелил кое-где новый шифер и починил печную трубу. За избой располагался огород, засаженный картошкой, огурцами, помидорами и другими овощами, а недалеко от него рос цветущий сад с вишней, малиной и шиповником.
Дедушка Миша, хромая и опираясь на тросточку, вышел на крыльцо, присел на лавку и закурил: солнце только всходило. Пара дымных колечек устремились к облакам, а дедушка смотрел вдаль, на небольшое озерцо, где он рыбачил с отцом, а после и сам учил сыновей удить рыбу. Дедушка затянулся ещё раз и в памяти вспыхнули смешанные воспоминания: о жене, с которой в юности купался на озере, о том, как она ворчала, когда он уходил на рыбалку, о сорока пяти прожитых вместе годах, пока болезнь не забрала её три месяца назад.
Потушив воспоминания, дедушка Миша вернулся в избу. Кухню заливало солнце через широкие окна, просачивалось через ситцевые тюли и окутывало стройные ряды трёхлитровых банок, стоящие то тут, то там. На кухне играло радио, из динамиков которого шли новости с перерывами на советскую музыку. Дедушка Миша взял наполовину пустую банку, наполненную тёмной янтарной жидкостью, отвязал марлевую крышечку, налил её в стаканчик и выпил его залпом.
Вытерев рот рукавом, дедушка достал пустую банку, пару чашек и кувшин остывающего чая. Из наполовину пустой банки он нежно, словно это ребёнок, достал чайный гриб, напоминающий стопку желейных блинов, и погрузил его в чашечку с тёплой водой.
— Чайный гриб — всему голова. И вкусно, и полезно. Приговаривал дедушка Миша, купая грибочек и смывая с него налёт шлака. — Раньше вот по кадочке чайного гриба выпивали, а сейчас молодёжь и чарочку осилить не может.
Закончив мыть гриб, дедушка аккуратно отделил от него тоненький, белёсый, сопливый блинчик и уложил его в пустую банку, залил его тёплым, сладким чаем, а после заботливо укутал марлей и поставил на окно, чтобы солнце согревало малыша.
«Какое же счастье смотреть, как вы растёте, — думал дедушка Миша, похаживая по кухне с тросточкой и бережно протирая банки с грибными блинчиками от пыли, которых было уже больше сорока штук, — вы словно ангелочки, словно вся суть и мироздание. А какой чай вы даёте, у каждого вкус разный, можно сказать, уникальный. Заботиться о грибочках — одно удовольствие. И делить вас, рассаживая по стеклянным башенкам, и так много-много раз, пока башенки не закончатся...»
Затем дедушка направился в зал, прямо в угол, туда, где раньше стояла икона Иисуса Христа, а сейчас возвышалась трёхлитровая башенка с грибным первенцем дедушки, зародыш которого ему подарили двадцать лет назад. В толщину гриб вырос сантиметров в тридцать, а чай давал такой, что и сравнить не с чем. Дедушка не трогал его уже три месяца, чтобы чай успел настояться.
Заботливо протерев с первенца пыль, дедушка снял с башенки марлевую шапочку, обхватил банку руками и не нюхая, как обычно делал до этого, припал к горловине башни, выпивая весь чай в несколько глотков...
В деревенской избе, которая напоминала «пряничный» домик из сказок, но сейчас превратилась в маленькое царство чайных грибов, на одной из пыльных ковровых тропок, прилёг дедушка Миша. Солнце давно зашло, и мицелиевые ангелочки объяли дедушку, уводя его далеко к озеру, где он учил рыбачить детей.